И ведь если прыгнуть туда, вниз, закрыв глаза и отбросив все, она даже утонуть не сможет. Все из-за невероятного желания жить. И даже не смотря на изрядное количество рома. Как же шумит в голове! Что мне теперь эта гроза? Что мне эти волны? Впервые в жизни меня обыграли, причем всухую! А может?.. Равенна уставилась на темную воду. Это было бы невероятно красиво, об этом сложили бы песни и легенды, в которых имя этой янтарноглазой шлюхи славили бы веками. Почему бы мне не подарить это тебе, любимая? Почему бы мне напоследок не подарить тебе вечность?
Ноги заскользили, когда Равенна неуклюже слезла на палубу и огляделась. Чтобы уж наверняка ей понадобится что-то тяжелое. Иначе глупое тело выбросит обратно. Или искалечит о камни, и тогда уже ни о какой красоте говорить будет нечего. Взгляд остановился на запасном, тяжелом якоре, привязанном к правому борту, как раз в стороне открытого моря. Осторожно поставив бутылку на палубу, Равенна в несколько рывков освободила якорь и выложила его на настил. Внутри проснулось озорство: нужно сделать все как можно тише, чтобы эти простофили, дрыхнущие в трюме, ничего не услышали.
Веревка намокла, была тяжелой и скользкой. Равенна, проклиная все на свете, принялась обвязывать ее вокруг левой ноги.
— Капитан Равенна? — женский голос с протяжным северным акцентом заставил ее вздрогнуть и обернуться. Проклятый Аледин, видимо, послушался ее и снова уснул на посту.
На корме, привалившись к борту и сложив руки на груди, стояла женщина средних лет. На ней была черная кожаная куртка и черные штаны, из-под которых виднелся ярко-алый кушак и белая рубашка. Сапоги невысокие, на поясе короткий кривой ятаган, из-за спины виднеются рукояти двух сабель. Длинные черные волосы заплетены в полсотни тонких косичек, черные глаза на загорелом лице внимательно следят за Равенной. У нее был большой нос с горбинкой, который ничуть ее не портил, косой белый шрам в левом уголке рта и широкая, как у всех северян, нижняя челюсть. Равенна отпустила веревку, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Боги?.. Это сделали вы?..
— Я — капитан Равенна, — она тряхнула рыжими волосами, выпрямляясь, чтобы лучше было видно ее фигуру. — Чего надо?
— Надо дело предложить, но раз ты топишься, я пойду, — северянка ухмыльнулась уголком рта, шрам на щеке натянулся, придав ей опасный вид.
— С чего ты взяла, что я топлюсь? — Равенна пренебрежительно отшвырнула сапогом канат. — Я просто проверяла состояние моего якоря.
— Вот как? — насмешливо вздернула бровь та.
— Именно, сладкая, — в тон ей отозвалась Равенна.
Несколько секунд незнакомка разглядывала пиратку, задумчиво скользя взглядом по ее телу и лицу, все взвешивая и обдумывая. Равенна тоже, не стесняясь, оценила аппетитные формы, затянутые в кожу, красивые сильные руки и черные глаза, в которых плясали морские бесы. Наконец, северянка фыркнула и покачала головой:
— Ну раз так… На севере скоро начнется война. Созывают Совет Земель, эльфы снова предъявляют претензии на старую крепость. Скоро там можно будет хорошенько поживиться.
— Я слышала об этом, — уклончиво отозвалась Равенна. Она и сама собиралась плыть туда же, причем как можно скорее. Барыш намечался немалый, особенно в условиях войны. Но в ее планы не входило брать с собой кого-либо, даже столь хорошенького.
— Я предлагаю тебе союз. Восточные пираты будут драться со всеми чужими за охотничьи владения. Если мы соберем несколько сильных команд и поплывем туда, возможно, нам удастся поколебать равновесие, — северянка пристально разглядывала ее. Равенна потянулась, как кошка, демонстрируя себя во всей красе, а потом поинтересовалась:
— И что с этого буду иметь я?
— Прибыль поровну между всеми участниками. Плюс корабли.
— Ты надеешься отбить у них корабль? — Равенна почувствовала невольное уважение. Восточные пираты дрались как бесы за свои корабли и предпочитали сжигать их, но не отдавать врагам.
— А что мне мешает это сделать? — ухмыльнулась женщина.
— Абсолютно ничего. Кто еще в деле?
— Мне посоветовали тебя. Остальные не хотят рисковать или только пришли в порт. Думаю, с твоей помощью мы быстро сможем сколотить подходящую компанию. — Она помолчала, потом добавила. — Мне тебя рекомендовали как очень умелую… пиратку.
Равенна оскалилась, принимая вызов. Почему бы и нет? К тому же, проклятье, как же она хороша!.. Боги, вы, как всегда, со мной.
— Кое в чем я действительно умела, сладкая, — Равенна медленно подошла к ней и протянула ладонь, глядя в глаза. Северянка улыбалась. — Прибыль и корабли пополам. И твое согласие поужинать со мной в моей каюте.
Женщина вскинула бровь, глядя на протянутую ладонь. Потом перевела глаза на Равенну и ответила на рукопожатие.
— Прибыль и корабли пополам. Но ужинаем мы в моей каюте, — Равенна почувствовала, как расплывается на губах улыбка, когда северянка высвободила свою ладонь и добавила: — И зови меня Мерги.
Она медленно спустилась по сходням вниз с кормы. Равенна проводила довольным взглядом плавно покачивающиеся бедра, пошла следом и, не удержавшись, добавила:
— Как скажешь, сладкая.
* * *
Вынырнув из прохладного здания, Кьяра задохнулась от жары и недовольно взглянула вверх. В ослепительно-синем небе горело нестерпимо жаркое южное солнце. Даже несмотря на короткие волосы, голова была раскаленной, как печка. В середине лета в Мересе всегда стояла жара.
Бросив конюшонку монету, она отвязала Ореха от длинной коновязи и повела его в поводу на городскую площадь. Конь послушно зацокал следом, хмуро косясь на прохожих. Сегодня он был явно не в настроении.
Саладдин принял ее не так уж и плохо. Кьяра всегда приносила Южным Танцорам хороший барыш. К тому же в случае расторжения уже заключенного договора сторона, по чьей инициативе это произошло, обязывалась выплатить сообществу отходные, на которые, вместе с тем, что она отдала заказчику, ушла большая часть скопленного ей капитала. Ну и бес с ним! Главное, что она осталась жива, из сообщества ее не исключили, а с Красными Псами Саладдин обещал разобраться.
Город жил своей вечной суетой. Приходилось уворачиваться от выплескиваемых из окон ведер помоев, пропускать мимо ушей брань купеческих охранников, прочищавших себе дорогу в толпе длинными кнутами. Под ногами сновали дети, над головой переругивались шлюхи, вокруг толкались торговцы и разносчики, спешили по своим делам горожане. А Кьяра улыбалась, придерживая одной рукой кошелек, чтобы его не срезал босоногий щипач, а другой ведя под уздцы Ореха. На душе у нее было так спокойно, как никогда в жизни.
