От нее исходил свет, лицо сияло. Глаза…черные. Чем-то похожи на глаза Люка. Та же влажная глубина самой ночи, то же серебряное мерцание…но у Люка то были блики лунного света, а у Королевы сам зрачок был серебристым и сиял, подобно звезде в ночи! Звезды во взоре…для Королевы эта банальная фраза была истинной. Разгорись они ярче, то, быть может, могли бы сжечь любого, на кого упадут их лучи. Малейшие искры света: от свечей, от камина, от луны — все тонуло в омуте ее глаз. В них не отражался свет, не мерцали блики. Лишь чернота — и звезды.
И волосы… Волосы — живая тьма. Они пушистым мраком укрывали ее высокие плечи… И я не знала, сколько можно было бы дать ей лет…о нет, я не безумна, и знаю, что возраст Госпожи — неисчислимые века и тысячелетия, но…сколько бы дал ей несведущий?.. Двадцать лет? Тридцать?.. Трудно сказать. Не знаю. Для нее не существовало даже такого понятия, как возраст при жизни.
Ведь Милена никогда не была человеком…
Я, Фрэнсис и Карл упали на колени.
Милица присела в глубочайшем реверансе.
Сила Королевы прохладным ветром овевала комнату.
— Встаньте, — протянула она к нам руку, и улыбка ее согревала, подобно лучистой дороге, что расстилает луна в полнолуние. — Я решила навестить своих подданных, и не годиться, чтобы хозяева принимали гостью, стоя на коленях.
— Для нас большая честь принимать нашу Госпожу в нашем доме, — церемонно произнес Фрэнсис, целуя протянутую Королевой руку. — Я и не мечтал, что могу встретить вас за пределами Парижа.
Милена звонко засмеялась: словно зазвенел ветер в ночных камышах.
— Друг мой, Париж отнюдь не вечен, и я жила там далеко не всегда. Страсть к путешествиям во мне, похоже, неистребима!
— Где же вы уже успели побывать?
— Я посетила моих подданных в германских землях, и одна юная графиня из Саксонии даже изъявила желание попутешествовать в моей свите. Вы знакомы с Ильзой?..
К нам приблизилась удивительная красавица: чернокудрая и черноглазая…не знай я, что такого быть не может, я назвала бы ее дочерью Королевы, столь они были схожи. Только от Ильзы не исходило такого невероятного лучистого напряжения Могущества и Власти. Ее можно было любить.
И я увидела, как странное беззащитное выражение вдруг стремительно начало наполнять глаза моего брата. Он поклонился.
— Весьма рад познакомиться с вами, графиня, — пробормотал он на удивление слабым голосом. Словно собирался лишиться сознания.
Не очень удачная мысль.
Королева удалилась вместе с Фрэнсисом, обсуждать какие-то только им ведомые вопросы, Карл увлек Ильзу к камину и там лепетал что-то невразумительное, пожирая бедняжку глазами. Никогда не видела у него прежде такого взгляда… Мне пришлось развлекать остальную свиту: Старейших. Советник Королевы был таким древним, что его Сила омывала кожу, плещась вокруг моего тела, как волны. Я бы могла поклясться, что он древний египтянин. Его спутник и выглядел, и на самом деле был моложе. Лет, вероятно, тысячи три…
— Ее Величество, — решила удовлетворить я свое любопытство, — ведь она самая суть наша? Умри она, и умрем мы все?..
Старейшие рассмеялись, как рассмеялись бы взрослые, услышав первый детский лепет.
— Нет, дитя мое, — ласково ответил Советник. — Запомни: даже умерев, Госпожа не умрет. Ее тело можно уничтожить, но душа ее возродится в новом, смертном теле, и будет возрождаться вновь и вновь, пока не встретит одного из нас и, таким образом, сумеет вернуться. Но, запертая в человеческой оболочке, она не сможет давать нам Силу: мы лишились бы умения обращаться в животных, управляться с туманами и бурей, лишились бы возможности выходить на солнце…все она, наша Госпожа.
— Кто она?.. Она не просто вампир!
— Дитя, она — демон. Не совсем обычный, и все же демон. Она могущественнее любого из нас.
— Это она создала нас?
— О нет! Ей передал власть над нами Князь, в свите которого она состоит…как я слышал.
— А ему нас подарили… — я нахмурилась.
— Можно сказать и так, — ласково усмехнулся Советник. — Госпожа, лишь она одна знает точно. Она, да еще, пожалуй, сам Князь…
— Можно ли мне задать вопрос Милене?..
— Конечно, дитя мое. Но я не могу дать вам слова, что Милена ответит на него. Что она пожелает сделать это…
— Быть может, вы мне поможете? Я бы не хотела отвлекать Королеву…
— Если смогу, — Советник галантно поклонился.
— Для чего мы существуем? И кто нас создал?
— О! — рассмеялся Эрнст, спутник помладше. — Вечные вопросы! Милочка, а с чего вы взяли, что обязательно существуют какие-то „зачем“ и „почему“?.. Возможно, все существует просто так, как существует. Ни для чего. Просто „чтобы было“… Возможно, во всей этой сверкающей канители, что зовется Бытием, ровно столько же смысла, сколько в дохлой мухе. Полный ноль. В людях, в нас, в боге и князе, в их вражде… В душах так называемой „оси мира“, тупом сброде человечества… Вот так все пошло и бессмысленно.
— Эрнст!
— Монсеньор, я мог бы облечь эту жесткую истину в красивые и пышные слова, но смысл ее бы не изменился ни на йоту. Мы, как и все, существуем просто потому, что нам довелось появиться. А уж как довелось — это к Милене…
— Возможно, — робко шепнула я, облизнув губы, — в тайне нашего возникновения и заложена тайна нашего предназначения…
— Ой, барышня! — поморщился Эрнст. — Все бы вам выискивать тайны! Возможно, самая большая тайна в том, что никаких тайн на самом деле нет.
— У вас сегодня циничное настроение, Эрнст, — укоряюще вздохнул Советник. — Еще чуть-чуть, и будет вполне в духе песенки: „Бей в барабан и не бойся…“
Эрнст вспыхнул.
— Вы же знаете, что я не примитивист!
— Тогда не рассуждайте столь примитивно. Ваш цинизм и склонность к эпатированию доводят вас до банальностей…
— А что за песенка?.. — заинтересовалась я. Шутливая стычка Старейших меня развеселила.
— Песенка? Вы ее не знаете? Но она довольно известна, — рассмеялся Советник. — Песенка проста, моя лапочка:
Бей в барабан и не бойся,
Целуй маркитантку сильней.
Вот смысл глубочайший науки,
Вот смысл философии всей…[2]
Такая вот разудалая, просто-таки ухарская, и крайне примитивная песенка, достойная пьяных солдат на привале, но никак не старейшего вампира…
— Вампир мог бы изменить вторую строчку! — веселилась я.
— Как же, дитя?
— „Кусай свою жертву сильней“…
— Да вы поэтесса!
— Да, Карл тоже говорит мне, что я замечательно пишу… — кажется, я увлеклась настолько, что начала хвастаться перед Старейшими…но меня спасло появление самой Королевы. Она вместе с Милицей подошла ко мне, а Фрэнсис взял на себя свиту. Карл не отходил от Ильзы. Кажется, графиня ничего не имела против.
