— Слизняк! Тварь! Предатель! — кричала Арилия, аж наклонившись так, что ее грудь норовила вывалиться из катастрофически глубокого декольте. — Ты вообще ни на что не способен! Да у тебя в штанах ничего нет! Пустота!
— Ты заигралась, Арилия, — произнес он глухо и так тихо, что носферату, наверное, и не услышала, а потом обратился к Лине. — Я никогда не желал тебе зла, девочка. Если сможешь, помоги ректору, а я разберусь с Арилией.
Лина едва не грохнулась, не веря такому повороту событий. Он серьезно или это очередная уловка, игра, чтобы ее помучить?
Вывернув шею, она посмотрела на демона, который выше нее на пару голов точно.
— В-в каком смысле, разберешься? — спросила она, заикаясь.
— Не переживай, девочка, — отозвался Ивас. — Ей понравится.
Потом снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. На вопросительный и непонимающий взгляд Лины ответил:
— Моя вещь — моя темная энергия. Не знаю, как на эмпатов влияют эти зеленые потоки, но на всякий случай.
А затем резко шагнул к Арилии.
Та вскрикнула, у них завязалась драка, но Лина уже не смотрела. Она со всех ног кинулась за барьер сквозь зеленую дымку.
Глава 28
Зеленые потоки обжигали, пока она прорывалась через повилику по Нирийскому полю. Особенно там, где не прикрыто пиджаком демона. Как хорошо, что он его ей дал. Иначе больно было бы еще сильнее. Почему он вообще себя так повел? Он ведь мог одной ладонью ее прихлопнуть.
Но все это сейчас не важно. Она должна найти Гадара, должна ему помочь. Но в этой зеленой каше ничего не разобрать, а поле совсем немаленькое.
— Гадар! — закричала она в отчаянии.
Но в ответ только гул и зеленое мерцание.
Ей никогда не найти его в этом сияющем тумане. А время уходит, он ведь там один на один со своей тьмой, с тем, что однажды заполнило его, смешавшись с его изначальным даром. И как ей быть?
Он ведь нарочно, кончено же нарочно, пошел в середину этого поля. Наверняка решил, что сможет собой заткнуть это гигантскую прореху. Но это слишком большая жертва. Она просто не может позволить ему отдать себя на растерзание. Только не это.
Она нашла его, нашла свою любовь в другом мире и не собирается ее терять.
А ведь он даже не знает о ее чувствах.
Нужно ему сказать.
Даже если он не ответит взаимностью. Даже если для него это просто интрижка. Пускай. Зато она будет знать, что способна дарить настоящее чувство, безусловную любовь, которая ничего не требует взамен.
И самое главное, она понимает, теперь понимает — любить не страшно.
Если это любовь, а не помешательство или чувство уязвленного самолюбия, как у Арилии, которая не смогла вытерпеть соперницы, хотя сама питает чувства к другому.
Лина все это сейчас так ясно и четко понимала, что даже удивилась, как сразу не разобралась с их эмоциями.
«Где же ты, Гадар?»
Она бегала по полю, спотыкаясь о тонкие лианы повилики, падая, поднимаясь, обжигаясь зеленым свечением и кутаясь в пиджак Иваса. Казалось, она уже вечность носится по Нирийскому полю, но все безрезультатно.
Нет, это бесполезно, она так никогда его не найдет.
Как ей его разыскать? Как…
И тут в голову пришла мысль, опасная, жгучая и, кажется, самая верная. Похоже, другого пути у нее нет, только так она сможет его найти.
Лина ухватилась за замочек серебряной цепочки, на которой висит кристалл концентрации, и расстегнула. Едва кристалл упал на землю, ее с такой силой ударило тревогой, сомнениями, гневом и кучей других эмоций, что она качнулась. Колени подогнулись, и Лина осела в повилику. Со всех сторон десятки голосов зашумели протяжным эхом:
«Здравствуй, приди к нам, мы тебя ждали… Сдайся…»
Она не сразу поняла, что это и вообще откуда. Эмоции, которые она улавливала, совершенно не принадлежали ей. И, кажется, они вообще не относятся к людям. Это какие-то первичные, дикие чувства, которые беспорядочным потоком носятся по всему полю.
«Ты наша, он привел тебя, будь с тьмой, тьма огромна, расширь ее, впусти… Не борись. Пусть он останется с нами. Отпусти его, не противься…»
Что они несут? Наша? Не противиться? Да, конечно, разбежались!
Что это вообще такое?
Нет уж.
Но подумать это было куда легче, чем сделать — эмоциональный раздрай мучил, обессиливал, хотелось лечь в повилику и скрутиться калачиком. Она уже успела забыть, как сложно контролировать и самостоятельно отсекать чужие ощущения, хотя вообще-то она это и не умела делать без кристалла.
И все же сейчас у нее нет другого выхода.
— Гадар… — прошептала она, — Где ты? Отзовись. Я здесь…
«Мы не отдадим его тебе… Он наш… Ты должна примкнуть, отдай его…»
— Гадар, милый, — не сдавалась она, — я не оставлю тебя, слышишь?
Лина и сама толком не знала, что конкретно станет делать, но отдавалась своей интуиции, своему чутью, оно само куда-то вело ее, и она уверена — движется в правильном направлении.
Но эти эмоциональные метания сбивали с толку, грозили разрушить хрупкую возможность нащупать путь в этом бедламе.
«Не пытайся противостоять, мы сильнее, тьма огромна… Отдай мага…»
— Иди нахрен! — выругалась Лина, упершись ладонями в повилику. — Я не отдам его тебе! Слышишь? Гадар! Гада-а-ар!
И снова никто не ответил.
— Не сдамся, не сдамся, — как заведенная твердила она.
Дурацкий гомон и шум… Эти эмоции, эти чужие эмоции. А ведь нужна только одна…
Ее осенило так ярко и внезапно, что даже гул над полем вдруг показался тише.
Ну конечно!
Качаясь, как куст на ветру, Лина перевернулась и села, скрестив ноги. Так, Гадар учил медитировать, концентрироваться на чем-то хорошем. Да, у нее это получается не очень, сколько бы ни тренировалась. Но сейчас даже самое крохотное усилие — уже хорошо.
Она попыталась придумать, на чем хорошем сосредоточиться. Долго искать не пришлось.
Гадар, лорд-ректор Дартион.
Именно он — самое яркое и приятное воспоминание за последнее время. Лина изо всех сил постаралась думать только о нем.
Вот она оказалась в его кабинете впервые, перепуганная и в мокрой футболке. Он так бесстрастно на нее смотрит. Но это показное. Теперь она знает — он просто пытался ее защитить. Вот он обнимает ее на магическом лифте, держит на руках, укрывает одеялом… А вот их первая ночь в бассейне. Яркая, как сверхновая на ночном небе.
Это удивительно и потрясающе. Как он был нежен с ней и, одновременно напорист. Не передать ощущений, которые она испытала впервые в жизни тогда. А потом еще ночь, и еще, и еще…
Гадар возносит ее на самые удивительные вершины удовольствия. Но самое главное не это — он дарит ей то, чего у нее никогда не было. Заботу. Искреннюю и чистую, окутывает своим теплом, и в нем она себя чувствует защищенней, чем когда-либо.
Это ли не любовь?
Ведь настоящее чувство показывают делами, а не пустой болтовней.
И лорд Дартион каждую секунду делает все, чтобы эту любовь проявить. А она глупая, еще и сомневалась. Даже сейчас он пошел в самый центр Нирийского поля, чтобы спасти студентов и ее, в том числе…
Внезапно ее ударило тугой волной, она вдруг так явственно ощутила ужас безысходности и, вместе с тем холодную решимость, что в эту же секунду поняла — это он. Ее лорд ректор.
Она открыла глаза.
— Я тебя нашла, — проговорила Лина и поднялась на качающихся ногах.
«Не смей… не лезь, ты помешаешь…» — услышала она, сама не понимая где и ответила:
— Еще как помешаю. Так помешаю!
Казалось, повилика нарочно цеплялась за ноги, пока она шла, следуя за эмоциональным потоком. Но отступать не собиралась. Не теперь.
«Уходи! Не лезь! Примкни к нам или убирайся, эмпат… Ты должна отпустить…»
— Иди нафиг…
Она не знала, сколько так шла, но, когда уже готова была рухнуть в эти желтые лианки, впереди забрезжило темное пятно. Лина без сомнений узнала в нем Гадара. Он стоит на коленях, уронив голову на грудь, белые волосы рассыпаны по плечам, черный камзол распахнут на груди. А по краям качаются два элементаля — черный и серый.
