Намечалось нечто страшное и даже более масштабное, чем я представляла. Некромант оказался угрозой для всей Вселенной, и моя компания связывалась со всеми знакомыми влиятельными магами, распространяя обнаруженную и собранную информацию.
Мы опасались того, что проклятые темные могут затевать очередную войну. В этот раз катастрофа заденет все расы.
Ксафана после столкновения с некромантом будто подменили. Несерьезный саркастичный земной кот куда-то исчез, а его место занял вечно хмурый и мрачный боевой зверь, готовый в любую секунду перегрызть глотку снова внезапно нагрянувшей опасности. Он едва не кидался на каждого встречного, доводя излишне любопытных алимовцев в столовой до мандража.
Местных сплетников мне было не жаль от слова «совсем», но вот за психологическое состояние кота я переживала сильно.
В конце концов моя и так знатно потрепанная нервная система не выдержала.
Пока мужчины снова где-то носились, девочки заваривали в ванной какой-то странный ритуальный отвар, Найлана плавала в научных фантазиях, а Рейзар, Мирида и Баден играли в кости на кровати вампирши, я решила долечить раны Ксафана и заодно вытянуть его на разговор.
Зверь хмуро прожигал суровым диким взором отдаленные верхушки деревьев за окном. Кот оперся массивными рельефными, покрытыми короткой густой черной шерстью руками о колени и мрачной зловещей горой охранял свое излюбленное место рядом с моей кроватью. Его тело было усыпано старыми сероватыми шрамами, полученными во время первого обращения и некоторых особо опасных битв с рожденными магией на Земле. Он отказывался их исцелять — его право. Но три новые болезненно-бордовые полосы я игнорировать не могла и не собиралась. В этот раз запоминать нечего.
В этот раз лучше забыть навсегда.
Когда я мягко прикоснулась к его широкой спине, мышцы зверя рефлекторно напряглись и забугрились под гладким, едва заметным слоем шерсти. Маленькие полукруглые уши дернулись, широкая массивная шея двинулась, и на меня уставились дикие злобные желтые глазища.
Когда Ксафан понял, что это я, заметно расслабился. Мутная пелена внезапного приступа ярости во взгляде рассеялась. Теперь кот смотрел на меня вполне осмысленно и спокойно.
Часто слова нам были не нужны. Вслух только препирались, таким образом развлекаясь и взбадриваясь. Мы ощущали друг друга достаточно, чтобы знать, что у другого на уме и на душе.
Но в этот раз мне не удавалось проникнуть в его голову даже через магическое целебное прикосновение. Раны исчезали на глазах, тонкие синие нити аккуратно и умело скользили сквозь черную кожу, стягивая рваные края.
А я смотрела на суровый профиль зверя и хмурилась.
В конце концов больше мучить себя догадками не смогла.
— Саф, в чем дело?
Кот снова напрягся. Он попытался уткнуться носом в окно, но побег не удался. Я закончила со шрамами и села напротив, придвигаясь вплотную. С такого ракурса ему не удалось бы от меня скрыть ни морщинки.
В итоге, осознавая свое нынешнее положение, Ксафан просто затих. Большие крепкие ладони сжались, а длинные острые когти стали нервно царапать свою кожу, пока зверь над чем-то мрачно размышлял.
Тишина затянулась.
Отчего-то пауза меня снова встревожила.
Но очередной вопрос задать не успела. Ксафан решился ответить раньше.
— Я и представить себе не мог, через что ты все это время проходила, — вдруг тихо пробормотал кот.
Его грудной рычащий голос звенел от напряжения.
— Когда он коснулся меня… Во мне будто поднялись мертвецы. Личное кладбище и личный ад. Я… впервые в жизни я так сильно испугался, Антандра… Впервые с момента обращения я был уверен, что могу умереть.
Мой рот невольно приоткрылся, выпуская судорожный вздох, а брови сползлись к переносице в сожалении.
Так вот что его гложет.
О, Саф! Как много ты на себя взвалил, мой милый друг.
— Ксафан…
— Не надо, — рыкнул зверь, хмурясь. — Не смотри на меня так. Сама ведь бесишься.
Я поджала губы и постаралась принять самое невозмутимое выражение лица, на которое только была способна. Ненависть к жалости — это у нас главное общее. Наверное, передалось по крови.
— Я измывался над твоей излишней серьезностью… Но теперь я понимаю.
Он превратился в огромное каменное изваяние, массивные темные плечи поникли. От кота несло отчаянием и бессилием за версту.
— Это действительно было очень страшно, — не стала торопиться его успокаивать.
Наши нежные чувства, которые мы все время пытались не задеть, не изменят правды. Пусть знает, как было на самом деле. Скоро нам предстоит столкнуться с этим снова.
— Некроманты чудовища, Саф. Самые ужасные и беспощадные во всей Вселенной. Смерть и боль шагают с ними нога в ногу, куда бы те ни подались.
Мы никогда не говорили об этом. Я никогда не говорила… Но он должен знать.
— Когда на Айтарию упал первый магический шар…
Ксафан подобрался и, резко вскинув голову, замер, весь превращаясь в слух. Это было единственной гранью, которая между нами еще оставалась. До сих пор я не могла найти в себе силы кому-то рассказать… Показать себя с другой стороны… Оголить все свои страхи.
Это сейчас во мне плещется такая сила, что впору опасаться даже архимагам. Это сейчас меня ничто не может остановить. Но тогда… Тогда я боялась так сильно, что думала, погибну лишь от этого ужасного уничтожающего изнутри чувства.
— Отец залетел в дом, наспех собрал сумку и вытолкнул нас с Лили порталом на Кри. Поначалу было слишком много смешанных эмоций и мыслей. Все еще казалось таким… нереальным. Будто отрывок из дешевого боевика. Но затем… Затем я в полной мере ощутила разрыв связи с матерью и отцом Лили. Мой отец ощущался странно, но не думаю, что это что-то изменило. Возможно, я не почувствовала его смерти из-за накрывшей истерики.
Мой голос так охрип, что говорить стало физически тяжело. Горло словно отказывалось выпускать слова. Воспоминания все еще стояли перед глазами так явственно, будто все происходит прямо сейчас.
Заевшая пластинка, которую невозможно починить.
Это был день моей духовной смерти. Такое не забывается.
— Потом меня накрыло осознание. Холодное и беспощадное. — Горькая усмешка невольно искривила губы. — Я ребенок, Лили и вовсе малышка, и мы абсолютно одни на чужой, полной неизвестности и опасностей планете. Айтария взорвалась так, что пошатнуло всю галактику. А маленькая я стояла там с крохотной ладонью сестры в одной руке и рюкзаком в другой, не имея ни малейшего понятия, что же делать дальше. — Я тяжело вздохнула и опустила взгляд на собственные крепко сцепленные до побеления пальцы. — Мне было так страшно, Саф. Я всерьез верила, что мы погибнем в тот же месяц. Кри — лучшее место для укрытия, но в то же время худшее для двух беззащитных сирот. Преступники, воры, убийцы, работорговцы… Мне приходилось делать так много плохих вещей, чтобы выжить. Я сдавалась чертову тучу раз, сама себе говорила, что больше не могу. Но затем заглядывала в голубые невинные глаза Лили и понимала, что не могу лишить ее единственного шанса на жизнь. Она ведь была еще таким ребенком… Играла, баловалась, изводила меня вопросами и капризами. — Я слабо улыбнулась воспоминаниям. — Вечером иногда плакала от тоски по родителям, но все равно не понимала всего ужаса ситуации. И я старалась изо всех сил, чтобы и не поняла. Не знаю, хорошей я была сестрой или нет, но правду Лили осознала уже достаточно взрослой.
На минуту мы снова затихли, размышляя каждый о своем. Баден, Мирида и Рейзар сидели достаточно далеко, чтобы ничего не слышать, но то и дело метали в нас неуверенные любопытные взгляды.
Оно и неудивительно. Взглянуть на наши лица — точно кто-то умер.
Я нахмурилась и вцепилась пальцами в атласную простыню на кровати. Грудь сковало от всколыхнувшихся от воспоминаний эмоций. Старые раны заныли.
— А затем мы впервые столкнулись с некромантами… — Ксафан вздрогнул, словно от пощечины. — После уничтожения Айтарии и маленьких слабых планет они как раз занялись поисками уцелевших колдунов. На удивление, нашим главным спасением стал наш возраст. — Я иронично хмыкнула. — Никто не ожидал, что два ребенка могут остаться без присмотра на маленькой грязной торговой планете. Только при столкновениях им все же удавалось меня раскрывать. — Мой голос стал бесцветным и мертвенно безразличным. — Вот почему я не кичусь своим могуществом и использую его лишь по назначению. Оно досталось мне слишком тяжело. Я получила силу ценой души. Души, которая погибала часть за частью с каждой вспышкой смерти внутри меня. Отец не солгал, ее действительно было больше, чем я даже могла представить… Чем могли представить некроманты.
