— Это ведь ты… — я не спрашивала, а утверждала. — Ты перенесла меня в этот мир. Но зачем?
Жар-птица повела крыльями в ответ и что-то по-птичьи прощебетала.
О нет! Только не это! Магические животные не говорят на человеческом языке. Я убедилась в этом на примере Исчадия, но надеялась, что жар-птица выше этого ограничения. И тут такое разочарование.
Я привалилась спиной к ближайшему стволу. Выходит, зря я тащилась в этот ненормальный лес. Все напрасно… Я всхлипнула. После всего, через что прошла в чужом мире, моя нервная система, в конце концов, не выдержала нагрузки.
Я уже приготовилась всласть порыдать, но тут жар-птица заметила моих спутников. Исчадие она проигнорировала, а вот Аннабель ее очень заинтересовала. Жар-птица тоже видит призрака! Одно это говорило об уровне ее магии.
В следующий миг пернатая сорвалась с ветки и полетела прямиком к призраку.
— Прогони ее! — завизжала Аннабель, размахивая руками, словно ветряная мельница лопастями. — Она меня сожрет!
— Я сильно сомневаюсь, что магические животные питаются привидениями, — произнесла я, а потом велела: — Стой смирно, Аннабель.
Но призрак меня не послушалась. Она носилась между деревьями, пока жар-птица летала за ней. Аннабель была так напугана, что даже забыла — ей не обязательно огибать деревья, она спокойно может пройти сквозь них.
— Убери от меня руки! — выкрикнула Аннабель и тут же поправила себя: — То есть крылья…
От воплей призрака закладывало уши. Повезло, что ее не слышат другие люди, а не то она бы навела шороху в лесу.
Несмотря на всю изворотливость Аннабель, жар-птице удалось ее обхитрить. Пернатая совершила обманный маневр, направив призрака в одну сторону, а сама зашла с другой. В какой-то момент они столкнулись лицом к лицу прямо посреди небольшой поляны.
Аннабель от неожиданности застыла. Всего на миг, но жар-птице этого хватило. Она дернулась вперед и коснулась крылом кулона на шее призрака.
До этой секунды я была уверена, что дотронуться до Аннабель невозможно. Ни до какой ее части, в том числе до одежды и украшений. Исключение — прикосновения самой Аннабель ко мне. Но это, как говорится, другое.
Жар-птица разрушила и этот миф. Она не просто коснулась кулона, а зажала его в кулаке.
Так, стоп. Какой кулак? У птиц нет рук! Я бы еще поняла, схвати она кулон клювом…
Я протерла глаза, но странная картина не развеялась. На поляне лицом к лицу стояли две девушки, одна удивительнее другой. Первая — призрак, а вторая — почти точная копия меня.
Да это же…
— Эльвенг! — выдохнула я и сползла по стволу дерева вниз.
Вот так встреча.
Первой в себя пришла Исчадие. С радостным визгливым лаем она бросилась к хозяйке. Подпрыгивала, скулила и ластилась, а еще махала хвостом так яростно, что аж попа ходила ходуном. Как бы не описалась от счастья, я слышала, с маленькими собачками такое бывает.
— Я тоже рада тебя видеть, — улыбнулась болонке Эльвенг. — Ты — молодец, хорошо выполнила мой приказ охранять Эльвиру. Я тобой горжусь.
После этих слов стало ясно, почему Исчадие таскалась за мной все это время, причем явно против своей воли. Вот только я бы поспорила насчет «хорошо выполнила приказ». Меня в присутствии болонки несколько раз убили.
Эльвенг между тем переключилась на Аннабель:
— Стой смирно, — велела она призраку. — Я не причиню тебе вреда.
Аннабель послушно застыла. Правда, вряд ли из желания помочь, скорее, из суеверного ужаса. На лице призрака читалась высшая степень шока.
— Что ты такое? — пробормотала я, понемногу приходя в себя.
Эльвенг соизволила повернуться в мою сторону. Или правильнее называть ее жар-птицей? Я что-то запуталась…
В глазах девушки танцевало пламя. Оно же нет-нет да проскальзывало змейками по коже. Эльвенг было непросто удерживать человеческую форму, и помогала ей в этот именно подвеска Аннабель.
— Этот кулон из аманита, — пояснила Эльвенг. — Магического камня, добываемого высоко в горах. Благодаря кулону я могу снова принять человеческий облик, но лишь пока касаюсь его.
Эльвенг говорила и выглядела дружелюбно, и я, осмелев, поднялась на ноги и даже рискнула подойти ближе.
— У меня столько вопросов, — пробормотала я.
— Я пришла, чтобы ответить на них, — кивнула Эльвенг. — Но времени мало. Поэтому спрашивай о том, что по-настоящему важно для тебя.
Я растерялась. Как из сотни вопросов выбрать тот самый? Несколько секунд я лихорадочно перебирала их в голове, а потом выпалила:
— Какого черта?!
Если не вдаваться в подробности, это, пожалуй, самый важный вопрос. Он вмещал в себя все разом — какого черта именно я? Какого черта Эльвенг подменила себя? Какого черта мне теперь делать? В конце концов, какого черта она решила, что имеет право рушить мою жизнь?
Надо отдать Эльвенг должное, она поняла меня правильно. Грустно улыбнулась и ответила так же кратко разом на все мои «какого черта»:
— У меня не было выбора, прости.
Я редко лишаюсь дара речи, но это был тот самый случай. Разве так можно? Растоптать чужую судьбу, а потом просто сказать «прости», как будто это что-то меняет. Мою жизнь это не вернет!
Эльвенг поняла и это. И поспешила пояснить:
— Дядя травил меня с детства маленькими порциями яда. Он все точно рассчитал — к моменту вступления в наследство я должна была умереть.
— Вот ведь гад! — не выдержав, перебила я.
Зря я его пожалела и отпустила в поместье, надо было обвинить в попытке убийства. Теперь-то уже поздно. И следов яда давно не осталось, все излечило бессмертие. Но дяде лучше не показываться мне на глаза, иначе я за себя не отвечаю.
— Увы, я поняла это слишком поздно, — продолжила Эльвенг рассказ, — когда здоровье было уже не поправить. Под конец дядя вовсе продал меня Аршеру Моргари. Впрочем, это уже не имело значения, я была обречена.
— И ты решила стать жар-птицей, чтобы спастись? — догадалась я.
— Невозможно просто стать магическим животным, — поправила меня Аннабель. — Люди на такое не способны.
— Люди действительно не могут стать магическим животным, даже если получат от них Дар, — согласилась Эльвенг. — Но вот магическое животное в состоянии стать человеком, если пожелает.
— Для этого им надо коснуться аманита, — я начинала понимать.
— Когда-то магические животные принимали человеческую форму и жили в мире с людьми. Но люди завидовали им. Ведь у них была магия, а у людей — нет.
Я вздохнула. Знаю я, чем заканчиваются подобные истории. Увы, и эта не стала исключением.
— А потом люди поняли, что Дар можно присвоить силой, убив его обладателя, — закончила Эльвенг экскурс в местную историю. — Так началось противостояние между магическими животными и людьми, длящееся вот уже много столетий. Животные ушли в лес и отказались от человеческой формы, она стала им противна. Отныне этот облик ассоциировался с их убийцами.
— Как же так получилось, что ты — магическое животное? — спросила я. — Родилась же ты человеком.
— Я всего-навсего полукровка, — пояснила Эльвенг. — Моя мама была родом из Зачарованного леса, а отец — обычный человек. Они встретились и полюбили друг друга. Ради отца мама отказалась от своей животной ипостаси и ушла жить к людям. Но их история закончилась плохо. Алчность и зависть брата моего отца привела к гибели родителей и едва не погубила меня саму. У меня был всего один шанс спастись — навсегда отказаться от человеческого облика и стать магическим животным. Только так магия могла меня исцелить. Но нельзя было просто исчезнуть, меня бы стали искать и не успокоились, пока не нашли.
— Вот тут тебе понадобилась я — твоя копия из другого мира. Но все это время я была уверена, что попала в чужое тело, в своего двойника…
— Нет, — качнула головой Эльвенг, — я перенесла в этот мир твое родное тело.
— Но как же болезнь? В своем мире я была здорова.
— Я передала ее тебе во время нашего обмена так же, как передала брак с Аршером. Если бы я резко выздоровела, это вызвало бы вопросы. Болезнь нужна была еще и для того, чтобы активировать Дар бессмертия. А для этого, как тебе известно, необходимо умереть.
