Я резко вдохнула.
Я знала, что женщин моего двора принуждали к замужеству с фейри из других дворов. Я знала, что нас хотели ослабить. Но я всегда думала, что это было из-за того, что другие дворы боялись нас и нашей силы.
А теперь он говорит мне… Что это было ради блага всего мира.
— Мой отец и Верховный совет знали, что чем слабее мы будем, тем менее вероятно появление ребёнка, которому хватит сил разрушить заклинание. И это то, что я не могу себе простить. То, что терзало меня всю жизнь.
— Он пытался спасти мир… жертвуя собственным королевством, — моё сердце рвётся на части. А как бы я поступила в этой ситуации? Стараюсь поставить себя на его место и… Нет, не думаю, что я смогла бы. Это как сломать собственному ребёнку ногу, чтобы он не мог убежать туда, где его жизни грозила бы опасность. Это неправильно. Жестоко и несправедливо.
— Возможно, он был прав. Это почти сработало, — призрак снова кивает в сторону леса. Иллюзия его сына сменяется взрослым мужчиной с уже собственным ребёнком. А когда тот вырастает, то у него появляется свой. И этот ребёнок тоже вырастает и становится родителем.
— Во Дворе Теней сменилась правящая династия — отец передал власть ещё одной моей кузине, а на мне род оборвался. Я наблюдал за ними издалека. Все дети в моей семье были под угрозой, но стараниями отца каждое новое поколение становилось всё слабее и слабее.
Я сужаю глаза, когда один из мальчиков вырастает в знакомого мне теневого фейри.
— Однажды Несущий Ночь добрался до одного из моих правнуков, но тот погиб, пытаясь наложить заклинание. Он оказался недостаточно силён. Прошли сотни лет, и я уже думал, что всё кончено. Что никогда больше не появится фейри теней с нужной кровью и нужной силой.
В руках знакомого фейри появляется малышка. Она постепенно растёт, и мы видим её длинные светлые волосы и большие золотистые, но не очень яркие глаза.
Светловолосая фейри теней взрослеет. И вот она подходит к зеркалу.
— Но родилась я.
Рев
Я наклоняюсь вперёд, впиваясь пальцами в волосы.
— А как же книга заклинаний? — спрашиваю брата-призрака.
Я всё ещё никак не могу примириться с тем, что мой образцовый брат оказался не тем, кем я его считал. И никогда им не был.
А значит, та сцена в Сфере Ужасов с ним и Кейлин, скорее всего, была правдой. И когда она сказала, что он заслуживал смерти…
Я замотал головой от всех этих мыслей.
Столько раз я молился — умолял небеса — дать мне шанс ещё раз увидеть брата. Всего один раз.
А теперь я получил этот шанс, но… это не то, на что я рассчитывал.
— А что с ней? — раздражённо переспрашивает Рихган. Он всегда так быстро от меня уставал…
— Верховная королева послала меня сюда за книгой заклинаний, потому что с ней можно остановить чуму.
Рихган взрывается истерическим смехом.
— А, так королева тоже в деле! Ого! Какой продуманный план. Несущий Ночь времени даром не терял.
— Королева… в деле? — мямлю я.
— Ах, мой милый, наивный, маленький братик, — ему приятно знать то, чего не знаю я. — Единственное предназначение этой книги заклинаний — выпустить Вселяющую Ужас из её заточения внутри этих проклятых стен.
— Что?
— Ты не можешь придумать что-нибудь поумнее, чем переспрашивать каждое моё слово?
Я недовольно стону.
— Это значит, Рев, что если твоя малышка-убийца доберётся до книги, всему миру крышка. Мы не можем этого допустить.
— Я не позволю тебе убить Кейлин, — произношу я с большей злостью, чем когда-либо испытывал к брату. Я сам от себя не ожидал этих слов.
Он замирает.
— Что, прости?
— Я знаю о книге заклинаний и этой твоей Вселяющей Ужас не так много, как ты, но я не дам тебе приблизиться к Кейлин.
Рихган усмехается. Тише, чем раньше. Если я что-то и знаю о своём брате, так это то, что он становится тихим, когда злится.
— Я погляжу, она глубоко вонзила в тебя свои коготки.
— Это неправда. Я ненавижу её. Но всё же…
— Ты ненавидишь её, — ошалело повторяет он. — Ты ненавидишь её, но готов предать родного брата, лишь бы спасти ей жизнь?
— Перестань, — я тру глаза кулаками.
Рихган облетает вокруг меня, разглядывая, как дикого зверя в клетке.
— Это всё магия истинных пар, — приходит он к выводу. — Точно. Если ты действительно ненавидишь её, но в то же время говоришь такие вещи…
Его лицо внезапно оказывается прямо перед моим, и я отскакиваю назад, не желая смотреть прямо в чёрную пустоту, где должны были быть глаза.
— Тогда ты просто во власти магии, связавшей вас. Твои чувства к ней ненастоящие, братишка. Связь внушает тебе защитить её любой ценой, даже если это идёт вразрез с здравым смыслом.
— Нет, — возражаю я, хотя у самого были те же самые вопросы. Где граница между моими чувствами и связью истинных пар? Что реально, а что навеяно магией? Я не знаю ответа.
Рихган опускается на пол передо мной, кладёт ладони на мои колени и смотрит мне в глаза. Мне в нос ударяет запах горелой плоти.
— Послушай меня, — серьёзным тоном шепчет он. — Я могу разорвать связь.
Мои глаза распахиваются.
— Что?
— Связь — это просто чары. Их можно развеять, — он медленно подбирает слова, будто сам только что задумался об этом. — Ты можешь освободиться от притяжения к ней. И тогда сможешь видеть ясно!
Сердце сжимается. Я не хочу этого… Или хочу? Мои чувства к Кейлин настолько сложные и запутанные, что мне бы хотелось найти способ разобраться с ними. Но разорвать связь?
— Тобой очень легко манипулировать. Именно этим она и занимается. Я не позволю им победить в этой игре только из-за твоих сопливых чувств, которые даже возникли неестественным путём.
— Это не игра, Рихган.
— Для них самая настоящая игра! Они просто хотят уничтожить нас всех. И они используют наивных, невежественных фейри вроде тебя, как грёбаные шахматные фигуры. Довольно ловко, следует признать.
Я не знаю, чему верить. Его история такая складная…
Но он хочет убить Кейлин, потому что считает, что она поможет Несущему Ночь уничтожить мир.
— Даже если всё это правда, Кейлин нужно будет произнести заклинание. Она не станет этого делать.
— И ты готов поставить на кон всё, Рев? Ты так уверен, что твоя милая истинная откажется им подчиняться? Из-за чего, по-твоему, я умер, рев? Она убила меня, чтобы закрыть сделку, заключённую с ними!
— Что ты ей сделал? — спрашиваю я, пока в голове снова проносятся те образы Кейлин, обездвиженной магией брата. К горлу подкатывает тошнота.
Пока брат был жив, я его боготворил. И слепо не замечал в нём жестокости.
Но отчётливо вижу теперь.
— Перед тем, как Кейлин убила тебя. Что ты ей сделал?
— Ха! — выплёвывает он. — Да ничего я ей не сделал.
— Я всё видел, — я встаю. — Ты парализовал её.
— Она планировала убийство! Она была шпионкой, посланной за моим младшим братом. Что я должен был сделать? Предложить ей чаю? Нет, я собирался сделать то, что нужно было сделать, чтобы добиться от неё ответов.
— Ты наслаждался этим, — я внезапно осознаю, что это правда. Ему всегда нравилось причинять боль другим. Он упивался этим. И со мной он вёл себя не как старший брат, подшучивающий над младшим. Он радовался моим слезам. Ему было приятно видеть мою боль.
— Я ничего не сделал. Эта сука вырвалась прежде, чем я успел…
Я бросаю горячий белый шар прямо Рихгану в грудь, и призрак врезается в дальнюю стену. Дерево трещит. Злость переполняет меня, и я набрасываюсь на своего брата.
Кейлин
Тихие стоны — смесь боли и удовольствия — доносятся со стороны тёмных деревьев. Солнце уже полностью село, оставив чёрные промежутки между белыми стволами. Я не смогла бы разглядеть их заманивающие иллюзии, даже если бы рискнула посмотреть.
