первой, она шагнула ко мне, и мягко обняв, за плечи, прикоснулась своей шершавой щекой к моей, и сказала очень мягким ласковым, слегка скрипучим, какой бывает у всех любимых и любящих бабушек, голосом:
– Здравствуй Аля. Давно не виделись. – Ну и бабушка не была бы бабушкой не предложи она стандартное: – Садись скорее кушать. Я даже из соседней комнаты почувствовала свою голодную внучку.
И одно это заставило меня полюбить этого человека с первого взгляда.
22. Планы
Обжигая язык, с бешеным аппетитом уплетая горячее рагу с курицей и заедая теплым куском домашнего хлеба, я млела от удовольствия и какого-то неизведанного доселе детского восторга. Не прошло и двадцати лет, с тех пор как я вот так уютно обедала в семейном кругу. С тех пор, как бабушка, которую я раньше даже не могла себе представить, как существующую в принципе, смотрела на меня вот так.
Бабушка, умиленно улыбаясь со слезами на глазах, глядела на свою оголодавшую внучку, забыв про собственную тарелку, а тетя Лили неспешно попивала чай с бесформенными овсяными печеньями. Рика отослали обратно в лавку, не забыв перед этим щедро похвалить и оделить парочкой ароматных печений.
Как я успела узнать, немногие оставшиеся в живых родственники бывших правителей укрылись в подобных трущобах, и, стараясь особо не отсвечивать, вели тихую жизнь, по максимуму избегая встреч с Безликими. Те, в свою очередь зорко следили за любыми проявлениями революционных настроений, и под подозрение в первую очередь попадали все, хоть каким-то образом был знаком с фамилией Белявских.
Но моя бабушка все это время не сидела сложа руки. С тех пор как свергли моих родителей, а я бесследно исчезла, она не стала уподобляться большинству бабушек, углубившись в воспоминания, вязание и кроссворды. Отнюдь. Она развила бурную деятельность, организовав приют для всех нуждающихся, в основном тех, кто пострадал от узурпатора. Но приют был всего лишь безобидным пристанищем, где каждый желающий мог найти кров и еду, и даже непыльную работу для того, чтобы свести конца с концами. Поэтому нынешние власти глядели на это на всё сквозь пальцы, повысив, правда, налог для гостиничного бизнеса подобного типа в два раза. Из вредности, не иначе.
У бабушки также остался загородный особняк, откуда слуги по понятным причинам давно разбежались, прихватив все самое ценное. После этого сама по себе бывшая элитная недвижимость упала в цене до минимума, но вот земля… Там под бабушкиным чутким руководством все, кто нуждался в работе, нашли свое дело. Многие гектары садов и теплиц разрослись на обширных землях бывшего поместья Белявских. Благо, бабушка носила другую фамилию, и недвижимость отбирать не стали. Повезло, что странно.
Ежедневно на земле трудились сотни людей, выращивая овощи, фрукты, ягоды и зелень, снабжая продуктами целый город, так что бабушкин приют не только обеспечивал сам себя, но и приносил неплохой доход. Как раз хватало на оплату повышенного налога. Мне оставалось только позавидовать таким недюжинным организаторским способностям, энергии и энтузиазму, надеясь, что и я, подобно бабушке, останусь такой же неунывающей, легкой на подъем и деловой к ее годам. Если, конечно, доживу в этом бедламе.
– Значит, завтра нам предстоит важная встреча, – протянула тетя, подвигая мне тарелку с печеньями.
Я кивнула, беря себе одно, оказавшееся мягким и рассыпчатым. – Понятия не имею, чего ему от меня нужно, этому белобрысому любителю пауков.
Бабушка засмеялась. – Это всего лишь его фамилиар, и он не причинит тебе вреда, если ты не угрожаешь его хозяину.
Хм, буду иметь ввиду. Но выглядит он все равно мерзко. Как вообще выбирают фамилиара, или это он выбирает своего человека, исходя из его личностных качеств? Если так, то Алес, очевидно, то еще членистоногое… О серьезных, прозрачно-светлых, словно таинственный туман над лесным озером, глазах я старалась не думать. Кстати, вот насчет фамилиара…
Кот остался в моей квартире, совсем один, и некому было ни покормить, ни налить ему воды. – А как там Кот?
– Кот? – Удивилась бабушка. – Твой фамилиар?
Я кивнула. Тетя Лили улыбнулась. –Тут все просто. Если он понадобится, ты сможешь его призвать. В любое время. Или он сам явится, если тебе будет грозить опасность.
Легко сказать, призвать. Про опасность думать как-то тоже не хотелось. – И каким это образом, призвать? Приди, о Кот, могучий фамилиар, откликнись на мой зов?!
Та пожала плечами, мол, стыдно не знать. Хотя я всего без году день как примерно в курсе всего, во что вляпалась с рождения. Так откуда же мне знать такие мелочи?
– Просто позови его по имени. – Невозмутимо сказала она, макая половинку печенья в глиняную кружку с чаем.
Эм.. Но, как бы… Имени у него никогда не было. Он всегда был просто Кот. Это и было его именем с самого начала, и мне казалось вполне оригинальным и само собой разумеющимся. Кот, кот, коооот. Тишина.
– Кот! – Хммм…
Негромко потрескивал камин, его отблески устроили маленький театр теней на каменных стенах тесной, но уютной комнаты. Несмотря на предстоящие испытания, я чувствовала себя гораздо более уверенной и умиротворенной, чем ранее, и острые осколки уже не саднили так нестерпимо. Ведь теперь, слава богам, я была не одна, да еще и вкусно накормленной, и любимой просто так, безо всяких условностей, как и положено быть любому ребенку в нормальной семье. А что еще нужно для счастья?
Еще очень долго мы сидели все вместе, обсуждая дальнейшие планы, и пошаговую стратегию. Конечно, всё это было пока что вилами по воде, поскольку главную роль в завтрашней встрече суждено было сыграть Алесу Серебряному. А мне стоило действовать, уже исходя из его планов на мою скромную персону. В любом случае, следовало быть очень и очень осторожной. Алес был той еще тёмной лошадкой. Ясно было лишь одно – любыми способами он постарается удержать власть, и, скорее всего мою скромную персону он планирует использовать именно для этого, но каким образом?
Одно радовало – символ власти, наш родовой камень Индиго, что синей ягодой замер у меня на груди, подвешенный на витиеватой цепочке под тонкой тканью платья, защищал меня безраздельно. И отобрать его никто не мог. И даже, судя по авторитетным заверениям тети Лили, снять с трупа. Хотя от последнего легче не становилось.
Местные катакомбы были целой сетью подвальных и полуподвальных помещений, пронизывающей многие километры как жилой, так и нежилой пощади города. Это был своего рода город в городе, только на более низком уровне, куда могли попасть только свои. Множество подземных помещений, комнат и даже многоуровневых домов связывались темными секретными переходами без каких-либо опознавательных знаков, где заблудиться было раз плюнуть. Только постоянные жители катакомб знали тут все наизусть, и то периодически путаясь в направлениях в
