Я хрипло выдохнула, когда он вонзился в меня сзади, замерев и буквально насаживая на себя так, что приподнял над полом, с глухим протяжным стоном, но и это был не конец.
— Теперь ты, девочка, — прошептал медведь, наваливаясь сильнее и надавливая на эту самую точку во мне так мягко и трением кончиками пальцев, что я ощутила, как буря, поднятая его прикосновениями, что кружила голову, достигла своего апогея, и словно каждое дрожащее нервное окончание лопнуло миллионами ослепительных звезд.
Ничего подобного я никогда не испытывала, вскрикнув громко и, пожалуй, удивленно, забившись в его руках и слыша, как медведь удовлетворенно замурчал, целуя меня в затылок.
— Умница, Иля.
— У нас все получилось, правда? — прошептала я, улыбаясь так широко, как только могла, и приваливаясь спиной к его влажной обнаженной груди, потому что ноги дрожали так сильно, что я бы точно сползла на пол без его поддержки.
— Правда.
Медведь тоже улыбался. Я знала это. Чувствовала его губы на собственной коже и понимала, что сейчас я счастлива. От всей души. По-настоящему.
Потому что теперь я — жена хищника с медвежьей кровью!
10 глава
— Сначала мыться, потом все остальное! — скомандовал медведь, подхватывая меня на руки обнаженной и даже не пытаясь прикрыться самому, когда просто пинком открыл дверь, и пошагал в баню, не обращая внимания на мой визг и хохот.
— Но мне правда не сильно больно!
— К вечеру будет хуже, — на полном серьезе отозвался он, а я смущенно притихла, потому что понимала, что в баню мы шли ровно потому, что, как бы я ни зажимала ноги, из меня кое-что вытекало.
Было странно, неловко, но так приятно, что медведь заботился обо мне. К этому тоже нужно было привыкнуть, но я знала уже сейчас, что это будет довольно легко.
К счастью, баня с ночи еще не успела остыть настолько, чтобы я окоченела в ней. Сложнее было не убирать руки медведя от себя, постоянно порываясь вымыться самой без его помощи. Но он раз за разом убирал мои ладони, заставляя просто сидеть и дать ему позаботиться о себе.
— Учись доверять мне, Иля, — бурчал медведь хоть и грозно, но целовал в кончик губ, давая понять, что это важно для него, а я только скромно улыбалась и подчинялась, делая это с большим удовольствием.
Все это было так волнительно и напоминало сказку!
Еще каких-то пару недель назад я была в жуткой панике от появления в своем доме огромного типа, а сегодня радовалась и впервые за долгие годы улыбалась в мыслях о том, что теперь есть не просто Я.
Теперь есть МЫ!
А это значит, что жизнь уже не будет такой пугающей и удручающей!
— Ты улыбаешься, — промурлыкал медведь, чуть касаясь кончиками пальцев моих губ и улыбаясь мне в ответ своей клыкастой улыбкой, от которой меня снова окатило волной жара, потому что теперь я могла любоваться им открыто и не бояться того, что он может ощутить мои эмоции.
И он, конечно же, ощутил, отрывисто рыкнув и как-то мотнув головой, словно отгонял от себя непрошеные мысли, но в конце концов облизнулся и чуть прищурил свои удивительные глаза, выдохнув хрипло:
— Не играй с огнем, девочка. Мне всегда будет мало тебя. Но ты слишком хрупкая, чтобы вынести это.
Это было сказано на полном серьезе, но не испугало меня. Скорее, вызвало много вопросов, которые так хотелось задать медведю, но он провел мягко и осторожно ладонью между моими бедрами, заставляя ахнуть и покраснеть, разворачивая свои пальцы так, чтобы я увидела на них кровь.
— Я сдерживался и контролировал себя. Но если сорвусь, то будет хуже…в десятки раз хуже.
— Я привыкну со временем, — прошептала я так же серьезно и уверенно, на что медведь улыбнулся, вдруг подавшись вперед, и неожиданно поцеловал в кончик носа.
— Моя смелая девочка.
— Только рядом с тобой.
— Ты всегда была смелая, просто немного забыла об этом. А теперь, — медведь даже не обтерся, когда снова поднял меня на руки и зашагал к дому, согревая жаром своего большого мускулистого тела, — завтракать!
Он съел всю рыбу.
ВСЮ!
И жареную, и сырую, поделившись с радостными псами, и недовольно покачал головой, когда я отказалась от нее в пользу жареной картошки.
— Когда пацан вернется, сделай ему так же. Думаю, он не откажется.
Я закивала в ответ, чувствуя себя неловко совершенно обнаженной, даже если в доме мы были одни, но медведь просто отбирал все мои вещи, а потом и вовсе пригрозил порвать все, что окажется на мне.
Сам он тоже ходил обнаженным совершенно спокойно и каждый раз усаживал меня на свои колени, стоило мне только пройти где-то мимо. Или не мимо, а просто пройти.
Вот и сейчас я сидела на его ногах, доедая картошку, пока он управлялся быстро с рыбой.
— Не понимаю, почему ты не хочешь перейти на нормальную еду, если сама видишь, что ваше мнение о том, что пацан не может есть мясо, было ошибочное.
— Я уже привыкла питаться так, и потом…любая пища животного происхождения всегда связана с убийством.
Медведь напрягся.
Я ощутила это собственным телом.
Сейчас особенно остро, пока мы оба прикасались друг к другу кожа к коже, но касаться этой темы не стал, продолжив свой поздний завтрак.
К счастью, на резкой смене еды он не настаивал, за что я была ему очень благодарна.
И весь этот день стал для меня открытием, дверью в совершенно новый мир, новую жизнь и новую меня.
Мы просто валялись у камина, обнимались, о чем-то говорили.
А еще целовались.
Много-много целовались, пока мои губы не стали побаливать от переизбытка медвежьей нежности.
Но медведь был прав в том, что вечером мне станет хуже.
Между бедрами саднило, и низ живота слегка ныл, но это я поняла, лишь когда он уложил меня прямо на себя, растянувшись на полу возле камина и обняв руками.
— Мое тепло успокоит боль.
А я блаженно растянулась на нем плашмя без стыда и смущения, прижавшись щекой к его груди и животом к животу. И на самом деле стало гораздо лучше. Без всяких таблеток.
Медведь просто гладил меня по спине своими горячими большими ладонями, а я поняла, что засыпаю.
Все-таки бессонная ночь дала о себе знать.
И было уже не важно, что я была обнаженной и спала не на диване или в кровати.
Главное, что медведь был рядом.
И я была невероятно, до неприличия счастлива!
Я не успела задать ему два десятка вопросов, которые кружили в моей голове.
Просто сон забрал меня в свои горячие объятья…
Даже не знаю, сколько я спала, но проснулась от непередаваемого ощущения, что происходит что-то странное.
В доме было темно, как и за окном.
Огонь в камине уже почти потух и тлел редкими искорками.
Очевидно, что стояла глубокая ночь, и комнату освещала только полная луна, что светила в окна.
Медведь сидел рядом, но, кинув даже один сонный взгляд на него, я моментально проснулась, поспешно садясь и стараясь прикрыть свою наготу простыней.
Что-то происходило! Сомнений не было!
В том, насколько напряжено было его тело, даже если медведь сидел не шелохнувшись, был только один сигнал — опасность!
Он напоминал прекрасную статую, на которую можно было бы любоваться просто бесконечно, если бы ситуация была иная.
— …Миша, что-то случилось? Кто-то рядом с домом? — прошептала я сипло, боясь теперь за него, потому что помнила рассказы о неких Палачах, которые искали моего медведя ради сохранения тайны их рода.
Но ведь теперь у нас все было по медвежьему закону?
Или что-то пошло не так, но он не признавался в этом?
— Миша?..
Он не отвечал. Не двигался. Не моргал. Кажется, словно даже не дышал, только смотрел прямо перед собой странным, совершенно пустым взглядом черных глаз.
По телу пронеслась дрожь оттого, насколько странно вел себя медведь сейчас. Словно не слышал меня и не ощущал. Словно в один миг я превратилась в призрак, недосягаемый до него и его сверхобостренного нюха!
