и вторым оргазмами называть его Павлом.
Потом мы, уставшие и счастливые, лежали под одним одеялом лицом друг к другу.
– Привет! – мягко сказал он и улыбнулся.
– Привет! – ответила я и положила руку под щеку. Он повторил. Так гораздо удобнее. – Мы ведь спим?
– Спим, – подтвердил он. – Но утром обязательно проснемся.
– Нас разбудит чей–то звонок. В шесть.
– Мой. Я всегда в шесть встаю. Бегаю при любой погоде. Уже много лет.
– А потом? – было приятно разговаривать просто так, пока тело остывало, пока на нем таяли следы поцелуев и прикосновений, а сексуальное пресыщение не толкало на подвиги. Я знала, предвидела, что мгновения покоя рано или поздно закончатся, и нам вновь захочется объятий, разжигающих желание. Мы – исследователи наших чувственных возможностей, взявшие минутную передышку.
– Потом я иду на работу, – его взгляд скользил по моему лицу, по шее. Я задержала дыхание. Не сразу смогла задать следующий вопрос.
– Куда?
– Сейчас в «Старый город». А раньше, в Москве, работал в «Барской усадьбе».
– И кем ты работаешь?
Павел улыбнулся, и мне захотелось провести пальцем по этим губам. Я выпростала руку из–под одеяла, а он встретил ее своей, поднес к губам и поцеловал.
– Помнишь, как только ты пришла, я спросил: вигвам или терем?
– И я выбрала Чудище. А тебя это удивило.
– Да. Потому что вигвам или терем – это не место, куда я тебя приглашал, это то, чем я занимаюсь, – его рука убрала с моего влажного лба волосы, провела по скуле, потом по плечу, сдвигая одеяло и открывая складку между полушариями груди. Его пальцы собрали там капельки пота и отправились к губам. Он слизнул влагу, а по моей спине прошелся озноб. – Хочешь, покажу?
– Опять покажешь Чудище? – я сжала губы, пряча предвкушающую улыбку.
Да, Чудище я хотела. Наверное, я всегда буду его хотеть.
– Хорошо, – через секундную задержку. – Сначала Чудище. А потом вигвам и терем.
Он строитель? Архитектор?
И вновь Чудище довело меня до исступления. Стоя на коленях, упираясь руками в смятые простыни, я принимала ласки нависающего надо мной мужчины, с удивлением понимая, как мало знаю о собственной чувственности. Казалось, и первых двух раз достаточно, что больше не смогу, не хватит сил на новый всплеск, что все, исчерпалась. Ан нет, смогла. Пусть и не так остро, как первые два раза, но откликнулась.
Рухнув на простыни, прижатая сверху его разгоряченным телом, забылась сном.
Сон во сне?
Я не слышала будильник. Проснулась и по темноте за окном поняла, что еще рано. Свет фонарей и огней рекламы уже не был таким ярким, как в полночь. Да и зачем? Люди спят, город, потонувший в снегу, молчит.
Я опустила ноги и не нащупала свои тапочки.
Вспомнив, что снилось ночью, провела рукой по груди…
Голая?!
Кто раздел? Как вообще я попала домой?
Наташа привела или сама доплелась, но не запомнила как?
Или…
Обернувшись, осторожно потрогала соседнюю подушку. Пусто. Как и под одеялом никого нет.
Уф! Все–таки приснилось!
Поплелась в туалет и стукнулась лбом о дверь.
У меня нет в коридоре двери! Папа сразу ее снял, как только мы въехали в дом.
Где я?!
Хлопнула рукой по выключателю и… не обнаружила его на привычном месте.
В панике шарила рукой по стенам, пока не нащупала пластиковый квадрат. Непривычно громко щелкнуло, и зажегся свет.
Это не моя квартира!
А–а–а!!!
Путаясь в простыне, я заметалась по комнатам, включая везде, где возможно, свет. Никакой мебели, кроме огромной кровати. Голые стены, голые полы и лишь мои вещи, разбросанные то тут, то там.
Рванула дверь на кухню.
И замерла.
На небольшом столе у плиты исходили умопомрачительными запахами два торта. Один в виде вигвама, другой – терема. И записка.
«Загляни в телефон».
Со скоростью лани, спутанной по ногам простыней, понеслась я в коридор. От нетерпения вытряхнула сумку прямо на пол и выхватила из кучи вещей свой мобильник.
Руки тряслись, когда я нажимала на иконку мессенджера, где светилась уйма не просмотренных сообщений.
«Господин ночей твоих» – так назывался один из новых контактов.
Погладила пальцем аватар и улыбнулась в ответ на улыбку Павла Замкова.
«Как спалось? Не стал тебя будить.
Я бегать, а оттуда сразу в отель. Новый год близко, работы много».
Потом ссылка на статью в каком–то зарубежном журнале.
Большая фотография Павла и заголовок «Лучший шеф–кондитер сети столичных ресторанов».
Так вот кто пек «Чаровницу», готовил щербет и такое простое индейское лакомство, как «Ухо слона»! Павел – шеф–кондитер!
Пробежалась глазами по статье, выхватывая то, что могла понять – учеба во Франции, стажировка в Париже, работа в Лондоне, мастер–классы в Германии, Эмиратах, США…
Ниже фотографии тортов, сделанные здесь же, на кухне.
«Ты так и не выбрала! И лишила меня возможности увидеть, как загорятся твои глаза. Я знаю, ты сладкоежка. Ну что же… Ложка рядом. Можешь смело пробовать оба. Потом расскажешь, что больше понравилось: торт «Вигвам» из медовый коржей и невероятного тыквенного крема цвета прерий, или пузатый «Терем», сложенный из бисквитных бревен, скреплённых воздушными сливками и украшенный башенкой с флюгером из карамельного петушка».
Я села и заплакала.
От счастья. От избытка чувств.
Я видела себя словно со стороны – на кухне навзрыд плакала голая девушка, зло убирая непрошенные слезы, потому что они не позволяли ей прочесть самую важную фразу, написанную последней – «Люблю тебя, развратница».
И только потом, наревевшись, наевшись сладкого, написав в ответ ехидное «А Чудище все равно вкуснее!», и осознав, наконец, что все происходящее со мной не сон, в ужасе закричала:
– А презерватив?!!
Чудище откликнулось, как будто бы услышало мой крик.
«Выходи за меня замуж. Я хороший. Вот увидишь».
Я молчала. Читала заново пятый, десятый раз, но не могла ответить.
Растерянность? Да.
Неверие, что все происходящее не сон? Возможно.
В стрессовых ситуациях и такое случается. Мы хотим проснуться и не можем. Потому что не спим.
Как решиться ответить «да», если впервые увидела Павла вчера вечером.
Что есть сны, связавшие нас? Что в них правда, а что ложь?
Как фантазию отделить от реальности?
Почему мы можем лечь в постель по сути с незнакомцем и умирать от любви к нему, но боимся ответить «да» на предложение руки и сердца?
Я распущенная, да?
Галка. Мне нужна Галка.
– И что? – подруга как всегда была категорична. – Ты скажешь ему «нет», и весь мой план спихнуть тебя замуж насмарку? У тебя совесть есть?
– Но я совсем мало его знаю. Какой он, когда не спит, почему сбежал из Москвы, отчего его мама не поддерживает с ним связь… И вообще, страшно.
– Ну, милая… – Галина аж задохнулась. – Кувыркаться с ним в постели тебе страшно не было…
– Я думала это сон…
– А утром? Кто написал ему «А Чудовище лучше»? Кстати, ты оба торта сожрала или оставила кусочек подруге?
– Я принесла их с собой. Там холодильника нет. Пропадут же.
– Ага! Значит, что–то положительное уже нашли. Торты, изготовленные с любовью, бросить жалко. Что еще тебе жалко? Давай–давай, без стеснения…
– Жалко, если
