красивый, ухоженный. Осталось только позвонить по номеру телефона, указанному на металлической пластинке, прикрепленной к ошейнику. Никаких чудес.
Хотелось бы послушать, как Павел объяснит действие розочки, что дал мне Дед Мороз, ведь на следующий день совершенно такие же бутоны, купленные в китайском магазине, волшебных сновидений не вызвали…
Немного поразмышляв, я пришла к выводу, что розы к соседкам никакого отношения не имели. Павел прав.
А к чему имели отношение интеллигентные сестры?
К «Любаруму»? Тоже нет. Снотворное в аптеку принесла Светлана, это доказано. Навряд ли она где–нибудь оставляла коробку, в которую могли забраться мои соседки и подменить бутылки со спиртом.
С натяжкой к колдовству можно было бы отнести эпизод, когда старушки появились в моей квартире, принеся с собой щербет. Но и здесь, скорее всего, проблема во мне, а не в них: я сама не закрыла двери. Температура сделала свое коварное дело – затуманила разум.
– Кстати, щербет тоже ты готовил?
– Я. Вкусно?
– Очень.
– Я как–то сразу заметил связь между тем, что я готовлю и последующими сновидениями. Не знаю как, но я заставил прерванные сны вернуться.
Я слушала рассуждения Замкова, отвечала на его вопросы, задавала свои, а сама продолжала размышлять. Совершенно как Штирлиц, который постоянно все анализировал.
Старушки точно ни при чем. Зря я их ведьмами называла.
Конечно, звучит абсурдно, но в колдовстве можно заподозрить вездесущего Лямура. Уж слишком вовремя кот оказывался то в гостинице, то в аптеке. Но для того, чтобы разбить бутылку и отправить на больничный Марь Степановну, чары не нужны.
Выходит, сам Замков волшебник? Дал печенюшку и я в нирване?
«Просто я работаю волшебником, волше–е–еб–ни–ком!»
– Но почему в снах встретились именно мы? Мы же не знали друг друга и никогда не виделись. В тот самый первый раз в аптеке на мне были маска и шапочка, а на тебе низко надвинутый капюшон, оставляющий на обозрение только губы.
– «Любарум» определенно мог вызвать галлюцинации, а мозг вытянул из памяти понравившееся лицо. Сползла с твоей головы шапочка – открылось, что волосы у тебя светлые. Ты, забывшись, сдвинула маску – вот тебе нос и губы. А капюшон я опустил лишь потому, что яркий свет резал глаза. Но так ли он скрывал меня? Ты говоришь, что запомнила только губы, а твой мозг заметил остальное – то, что пряталось в тени.
– Вуа ля, – я сделала жест фокусника, показывающего пустые ладони, – и знакомые незнакомцы видят одинаковые сны! Все объяснилось, тайн больше нет! Ура!
– А ты не думала, что «Любарум» мог задействовать какой–то определенный отдел головного мозга, который вызывает одинаковые галлюцинации?
А ведь Павел прав. Сон с Кирюсиком, а потом совместные бдения с Галкой у мрачного моря яркое тому доказательство. Галлюцинации – вот верное слово! Правильно сказал Кирилл Петрович: «Любарум» – опасный препарат.
Но «Любарум» же свел меня с Павлом. Навряд ли бы мы с ним еще раз встретились, если бы не это странное снотворное.
– Существует же феномен массовой истерии? – увлеченно продолжал Замков. – Да взять хотя бы тот случай в США, который так и не смогли объяснить, когда вполне благополучные сестры–близняшки, не видевшие друг друга более восьми лет, при встрече отправились бродить по дороге с интенсивным движением и вдруг начали кидаться под машины, желая умереть. После того, как их с трудом задержали (а сестры оказывали сопротивление), в крови у них ничего не нашли, а вспомнить то, что подтолкнуло их к попытке суицида, они не сумели.
– Мы с тобой счастливчики, – я поежилась, представив, что могло с нами быть, задень снотворное участок мозга, вызывающий не удовольствие, а ужас.
– Давай не будем углубляться в необъяснимое. Главное – мы встретились и нам хорошо, – его рука опять нашла мою.
– А как ты догадался, что я знакома с Илюшей Самоделкиным?
– А ты знакома с Ильей? – удивление было неподдельным. – Как тесен мир!
– Но как же? А твой знак на фотографии?
Павел не понимал.
– Розочка, цветочек аленький… – напоминала я. Видя бесполезность слов, сбегала за мобильником и показала фотографию троицы на фоне гостиницы «Старый город».
– А, это… – Павел увеличил фото. – От розы почти ничего не осталось, видишь. Сашка общипала ее, гадая «любит–не любит». Я отнял. Лучше пусть у Ильи спросит. Он скрывать не станет.
Я была разочарована.
Мозг тут же мстительно подсунул следующий вопрос.
– А какие у тебя отношения с Сашей?
Не буду выдавать всю информацию, которой владею. Пусть сам расскажет, а я сравню. Правда, и здесь нужно сделать поправку на злой язык подруги Нинель.
– Мы дружим.
– А с ее сестрой Нинель?
– Я так понимаю, что и ты без дела не сидела, – Павел внимательно посмотрел на меня. Мои щеки загорелись, и я закрыла их ладонями. Ну не может девушка не захотеть знать, как ее парень относится к переметнувшейся к отцу подруге, которая так и не ушла из его жизни.
– Давай начистоту, – предложила я. – Ты выкладываешь все о себе, а я о себе.
– Вот уж чего не хотел бы услышать, так это о твоих бывших…
– Нет бывших. И никогда не было. Случилась глупость, о которой я сильно пожалела, – я опустила глаза и вздохнула. – И жалею до сих пор.
Павел поднялся. Я даже вздрогнула от неожиданности.
Он медленно наклонился надо мной, и я, не понимая, что происходит, втянула голову в плечи.
А он просто взял меня на руки и понес.
– Я тяжелая, – мои комплексы сами лезли наружу. – А еще вчерашние тортики…
– Я уже носил тебя на руках. Разве ты не помнишь?
– Когда это? – напряглась я.
– Товарис–ч – это я.
– В трико с оттянутыми коленками?!
– А что такого? Я бегал в магазин за солью. Одну хромоногую нужно было покормить. Переодеваться не стал. И вообще, ты, видимо, не понимаешь, что такое спорт–шик. Вот твой Кирюсик понимает.
– Он не мой. А ты, выходит, все это время у соседок жил?
– Нет, жил я в гостинице. У соседок я тебя пас.
Меня посадили на кровать. Я глупо улыбалась.
– Пас?
– Да. Очень сложная задача. Однажды даже чуть не спалился. Ты позвонила, чтобы запустить Лямура, а соседок дома не было. Этот гад неизвестно как на улицу выбрался. Пришлось надеть перчатки Веры Романовны и втянуть кота за ошейник.
Ай да Лямур! Вот и думай после этого, что он простой котик. Ведь всем своим поведением способствовал, чтобы мы с Павлом встретились как можно раньше.
– А почему ты не хотел показываться?
– Я только–только узнал, что девица, что приходит ко мне в снах – это ты. Нужно было время, чтобы в счастье свое поверить.
– Поверил?
– Поверил. Старушки уже съехали, а я все никак не мог затащить тебя в постель. То с подругами дверь пинаешь, то с соседским мальчиком на руках, а то вообще куда–то пропала. Думал, уже не увижу. Торты испек, чтобы на запах заманить. Видишь, сработало.
– Я так много пропустила?
– Много. Теперь
