Нату повело, и она сама медленно втянула в себя этот дурманящий голову запах, отмечая, как собственное тело остро реагирует на проявление мужского возбуждения. Соски напряглись, внизу живота приятно заныло. Дыхание сбилось.
— Ты, правда, нам поможешь? — снова тихо спросила она.
— Наташа, ты выбрала неудачный момент, чтобы проверить меня на вшивость.
Она не поняла смысла сказанного, зато её неприятно царапнула возникшая грубость. Ещё вчера она оттолкнула бы Наташу, отворотила её от двуликого, сейчас же девушка завелась сильнее.
Что с ней такое…
— Моя благодарность искренняя. И она не носит сексуальный характер.
— Разве?
— С моей стороны — да.
Федор настолько резко выкрутил руль, сворачивая на обочину, что Наташе чудом удалось избежать удара о панель. Её откинуло на сиденье, и девушка растерянно моргнула, дезориентированная.
Не успела она перевести дыхание, как легкий вскрик сорвался с её губ — спинка сиденья откинулась назад, раскладываясь, и почти сразу же над Натой навис Федор, умудрившись перебраться через консоль.
Пространство вокруг Наташи стремительно сужалось — его заполнял Федор. Он смотрел на неё недобро, яростно сверкая карими глазами, в сумерках казавшимися почти черными. Ната инстинктивно выставила руки вперед раскрытыми ладонями кверху. Она не стремилась остановить Федора. У неё ничего и не получилось бы.
От мужчины веяло агрессией. Мужской. Едва сдерживаемой. Вибрирующей. Смешанной с едва сдерживаемой страстью.
Которая проникала в кровь Наты, пробуждая древние инстинкты. Рядом с этим мужчиной они обострялись, рвались наружу. Ната позволила себе расслабиться.
Он не причинит ей вреда. Никогда.
— Не хитри, истинная, — глухо, точно каждое слово давалось ему с трудом, выдохнул Федор. — Тебе не надо благодарить меня сексом за помощь. Ты просишь — я делаю. И так будет всегда.
— Что? — выдохнула она, замирая и натягиваясь, как тетива. Её ладони уперлись в каменную грудь. Под правой она отчетливо чувствовала удары его сердца.
Зашкаливающие.
— Твой комфорт и защита — моя первостепенная задача и…
Он не договорил, потому что Наташа, извернувшись, толкнула его в грудь со всей силой, на которую только была способна.
— Ты решил… Ты решил, что я полезла к тебе, потому что… — у неё не оказалось нужных слов, чтобы выразить обиду и негодование, что захлестнули её.
Федор прировнял её к продажной девке! Или к кому похлеще! К содержанке!
А она… Она от чистого сердца! Потому что её потянуло к нему неимоверно!
— Какого черта? — у него тоже сдали нервы.
— Какого? Такого! Слезь с меня! — она ещё сильнее ударила его в грудь, но с таким же успехом могла бы попытаться сдвинуть скалу.
Терпкость в салоне зашкаливала. Ко всему прочему, перебивая негромкую ненавязчивую музыку, которую Федор включил, как только они тронулись в дорогу, послышалось рычание.
Нетерпеливое. Предупреждающее.
Она где-то перешла грань.
А… Ну и что!
Наташу колотило не на шутку. Сколько можно?.. Вот сколько? Она не железная! День за днем — потрясения! Как только она что-то начинает понимать, даже не так — принимать! — обрушивается что-то сверху! На, дорогая, держи-ка ещё! Сдюжишь? Вытянешь? Нет? Так это твои проблемы.
Вспомни-ка, кто ты! Омежка! Не пара, не возлюбленная! Просто та, которая подошла!
Физиологически.
Нет чувств. Нет ничего.
Есть потребность в сексе. И в продолжении рода.
— Ты. О. Чем. Сейчас. Думаешь?
Каждое слово Федор произносил с паузой. При этом рычащие нотки не ушли из его голоса. Напротив, появился опасный блеск в глазах.
— Слезь. С. Меня, — в тон ему ответила Наташа и уже не толкнула его в грудь, а настойчиво надавила, подтверждая свои действия словами.
Что-то снова в воздухе поменялось. Она даже не стала разбираться в изменениях.
Не хотела.
Пять минут назад она была оглушающе счастлива, сейчас тонула в холоде, что пробрался в грудь и сдавил сердце.
— Наа-тааа-шааа…
Она взбрыкнула, пытаясь скинуть его и бедрами, позабыв, что в юбке. И что Федор в опасной близости от неё.
В маминых сказках двуликие часто обладали несдержанным темпераментом. Ещё сегодня, гуляя по бутикам и примиряя красивые вещи, она размышляла, что никак не вписывается в клан двуликих. Она привыкла рассчитывать наперед свои действия, составлять четкие планы и следовать им. Порывистостью никогда не отличалась. Сложно вспомнить, когда Ната срывалась на крик или начинала бесноваться от пустяка.
Кажется, пришло время.
Говорить она больше не собиралась. Хватит. Сложно им понимать друг друга. Никак не получается.
Наташа заерзала, пытаясь выбраться из-под тяжелого, пока только нависающего мужского тела. Она заскользила вниз, но тотчас оказалась схваченной за шею. Рука Федора проскользнула между её телом и сиденьем и сжала сзади шею, вынуждая девушку застыть на месте.
Захват не причинял боли, но надежно её зафиксировал, заставляя посмотреть в лицо мужчине.
— Я не знаю, что ты себе надумала, женщина, — горячее дыхание коснулось волос Наты. — Ты непредсказуема. Ты сводишь меня с ума. Ты заставляешь меня рядом с собой гореть. Я один раз уже изнасиловал тебя и не хочу допустить повторения. Но, черт! Ты вообще понимаешь, что творишь?
Её глаза распахнулись, когда она услышала про изнасилование.
То есть то, что было между ними, он воспринимает, как насилие над ней?
Боль, терзавшая мужчину изнутри, ворвалась в девушку и ошеломила. Наташа открыла рот, не чтобы опровергнуть его восприятие, а прояснить. Не успела.
— Не могу, — с внутренним надрывом прошептал Федор и поцеловал Наташу.
Та сначала пискнула. Возмущенно. Но не от того, что он её поцеловал, а от услышанного ранее. Может быть, в глубине души Ната первый раз с Федей и воспринимала, как некое принуждение, но никак не насилие! И если вспомнить, сколько раз у Федора была возможность взять её, а он сдерживался… Смотрел. Хотел. Уходил. Трогал, осторожничал, не причиняя вреда.
Рычал, не кусая.
Потому что она его.
И он её.
Наташу снова кинуло в противоположную сторону. Сердце девушки наполнилось тоской и нежностью. Она выгнула спину, развела пальцы в стороны. Открыла губы, позволяя Федору углубить поцелуй.
Захват на шее усилился. По крупному телу мужчины прошла дрожь нетерпения, он качнулся бедрами вперед, вжав их в бедра Наты. Девушка глухо застонала в покусывающие её губы.
Его возбуждение невозможно было не заметить. Невозможно проигнорировать. Жар хлынул по коже, вихрем пронесся по телу и устремился к низу живота, к сосредоточению её женственности. Ната не заметила, как подалась вперед, не в силах терпеть пространство между своим телом и телом мужчины. Выставила ногти и поцарапалась о грудь, желая почувствовать под пальцами теплую кожу.
Она с готовностью отвечала на поцелуй Федора, больше ни о чем не думая, полностью растворяясь в прикосновениях мужчины и его ласках, которые становились все откровеннее и горячее.
Федор перенес тяжесть тела на локоть, вторую руку убрал с шеи Наты и сжал бедро, задирая подол платья.
Да… То, что надо. Что требуется ей.
Не разрывая поцелуй, они принялись лихорадочно освобождать друг друга от одежды. Платье снять оказалось сложнее, но и с этой задачей они справились. Как только пальцы Наты коснулись бронзовой кожи альфы, она застонала от удовольствия. Как же между ними всё сложно.
И просто…
Если откинуть ненужные сомнения, тревоги. Следовать инстинктам и быть как можно ближе друг к другу…
Кожа к коже. Губы к губам.
Федор снова и снова проводил руками по телу Наты, по тем участкам, которые освобождались от одежды. Шея, грудь, живот. Почему-то на последнем он задержался дольше. Мял, трогал, спускался ниже к лобку и снова возвращался. Ната уже не сдерживала стонов и нетерпения. Она с каждым вздохом втягивала в себя терпкий запах Федора — смесь дорогого парфюма, запах кожи и возбуждения. Невероятное дурманящее сочетание, которое ей никогда не надоест. Между бедер всё пылало. Трусики давно намокли. От них хотелось избавиться.
