переживай, и не думай, что я собираюсь ей доверять. Не расстраивайся раньше времени. Обещаю прочесть и забыть об этом письме.
Пьер, наконец, вышел, и улыбка сползла с моего лица. Если все так, как он говорит, нужно быть весьма осторожной – незамужние барышни, живущие одни и покупающие себе дома, уж очень быстро становятся предметом шепотков, а их жизнь – причиной для зависти.
Стоит только сравнить скучную и ограниченную жизнь местных матрон, так хочется выть волком: браки не по любви, однообразные выходы в свет, сплетни, заботы исключительно о платьях.
Даже дети в этом мире рождаются не для того, чтобы их любили, а лишь как подтверждение брака, его склейка. Я села и задумалась о детях, о том, что найти достойного и самое главное – интересного мужа, скорее всего, невозможно.
Бернардет искала того, чего хотят все – семью и стабильность. Что пошло не так, что её угораздило ходить на встречи с любовником в лачугу? Грубый муж? Или в ней, наконец, проснулась женщина, и она полюбила искренне этого незнакомого мужчину?
Я распечатала письмо, и с первых строк на меня полился «мед», да такой густоты, что им можно было залепить окна на зиму, и никакое весеннее солнце его бы не растопило. Да, сестрица явно в отчаянии, раз снизошла не просто до общения, а до просьб.
«Поддержать друг друга в сложных ситуациях»? Как это не похоже на ту язву, что использовала сестру в роли служанки. Золушка отдыхает по сравнению с тем, что творилось в доме тетушки – у героини всем известной сказки сестры были вовсе не кровными. Если не брать в расчёт глупого отца, сказка куда более логична, чем жизнь Мадлен до смерти тетки.
– Пьер, вели подать карету, я поеду домой, – крикнула я, зная, что Пьер всегда сидит за моей дверью.
Через десять минут я выехала, но не домой, я направилась прямиком к сестре. Мне не нужны были сплетни, но было бы много хуже, если она сама начала наведываться ко мне. Тогда мой дом уж точно станет “вместилищем порока” и предметом сплетен. «Уж лучше мы к вам».
Ворота мне открыли не сразу. Мой кучер въехал в сад, который, в свое время, был для меня не самым радостным местом. Хорошо, что я не помнила прошлого Мадлен. Думаю, и детство её не было радостным.
Сестра вышла на порог, когда моя карета въехала к поместью. Кучер сам помог мне выйти, я улыбнулась ему, и указала встать за домом.
Следя за Бернардет, я поднялась по лестнице и встала перед ней. С ней был пожилой слуга и немолодая, незнакомая мне женщина.
– Извини, что приехала без предупреждения, как только получила от тебя письмо. Мы можем войти в дом, или ты предпочитаешь поговорить в моем домике? – тщательно проговорила я последние слова, давая понять, что хоть я и съехала, этот дом останется моим на всю оставшуюся жизнь.
– Ой, прости, я так рада, что даже дух перехватило. Отчего же ты не отпустишь экипаж, ведь ему за стояние на заднем дворе тоже придется заплатить, – укорила меня за расточительность сестра.
– Не переживай, это мой экипаж. Он будет ждать меня столько, сколько нужно. Идем, идем, нам лучше уйти внутрь, а то тут, снаружи, уж больно много сквозняков. Надует в уши, и потом пожинай их работу, – я говорила больше сама с собой, понимая, что сестрице далеко до понимания тонкого сравнения, но видимо она допетрила и поджала и без того тонкие губы, от чего стала похожа на тетушку.
– Нам подадут чай. А это Матильда Туссе – тетушка моего супруга. Мы часто проводим время вместе за разговорами и вышивкой, – сообщила она, усаживаясь на диван рядом с матроной. Сквозь всю патоку, что источало её лицо, я без труда видела зубы, готовые рвать на мне платье, которое явно дороже и красивее чем её, мои туфли, сшитые по моим выкройкам, мою сумочку и даже легкий палантин, что приняла у меня горничная.
– Не беспокойся, я пообедала. Лишь хотела нанести тебе визит. Меня очень тронуло твое письмо, – ответила я, а сама рассматривала толстушку. Ясно – понятно, что сидит она здесь не для красоты, а затем, чтобы Бернардет не замарала честь семьи еще сильнее.
– Мадемуазель, я так счастлива познакомиться с сестрой нашей милой Бернардет! Никогда не прощу ей того, что она скрывала от нас такую жемчужину! Я слышала, что у вас есть свои салоны и магазины, свои мастерские…
– Да, а еще дом, – перебила её я. – только вот прошу вас быть честными, и рассказать мне зачем я вам понадобилась, или я встану сейчас же и выйду, и ноги моей больше не будет в вашем доме, сестрица.
Женщины переглянулись, явно не ожидая от меня такого. Но я знала, что здесь делают слухи, знала, что отмыться от этой грязи буде просто невозможно, и все мои труды пойдут лесом, а еще хуже, если к этому привяжут и Розу, поскольку она тоже одна.
– Мы хотим получать от тебя модные платья. Не реже раза в месяц, – уверенно и грубо уже, начала Матильда.
– Бесплатно, – продолжила её слова сестра. – Иначе, все узнают в какой лачуге ты жила. И кем ты была. Это очень «понравится» обществу. Кроме того, я всегда смогу сказать, что это именно ты научила меня обманывать мужа и толкнула на путь порока! Ай-ай-ай, сестричка — она погрозила мне пальцем — как же ты так могла!
Я смотрела, как мерзко улыбается Бернардет…
Меня словно облили холодной водой. Эта тварь мало того, что радовалась всем моим бедам, потом сама наворотила дел с любовником, стала посмешищем, а теперь решила во все это ввязать меня?
«Думай, Малден, думай, ты умнее их всех» – билось у меня в голове, но я не находила решения прямо сейчас. Мне нужно было подумать одной. Пьер был прав, ой как прав! Не нужно было даже читать её письма, не открывать этой глупой бумажонки.
То, что люди узнают о моей нищете меня нисколько не пугало, а вот то, что Бернардет решит свалить весь свой позор на меня – это сто процентов. Что-нибудь вроде того, что незамужняя сестрица направила её по этой скользкой дорожке, познакомила с мужчиной, и все такое. Или не догадается?
– Ну так
