не будет скучно.
— Ангел и дьявол в одном лице, — приподняв уголок губ, ещё тише говорит Томáс.
— Как и все мы. Мы все состоим из противоречий и опасных желаний, из добродетели и разврата, из доброты и жестокости. Это разве не делает нас живыми?
— Это делает нас отличными друг от друга, но каждый выбирает то, кем он хочет быть.
— Что ж, тогда мой выбор ты знаешь, пастор. Я давно приняла это решение и не стыжусь его.
— Дьявол. Почему же, Флорина? Почему темнота тебе ближе?
— Потому что я и есть темнота, мрак и отчаяние, бессилие и ярость. Этого внутри меня больше, чем чего-то светлого. И мне это нравится, Томáс. Я обожаю и принимаю это внутри себя, ведь ничего не изменить. Встать на путь божий? Это не про наш мир. Он давно прогнил. Стать служителем божьим? Боюсь, что я слишком прямолинейна для этого и напугаю всех прихожан. Играть роль невинного создания? Ненавижу ложь.
— Тогда зачем ты приезжаешь сюда? Зачем делаешь пожертвования? Для кого они? Для твоих целей? Для каких целей?
Смеюсь и отрицательно качаю головой.
— Ты думаешь, что нельзя быть мраком и делать что-то хорошее? Я разочарую тебя, Томáс, или обрадую, можно быть любым. Можно убивать, но оставаться справедливым. Я выбираю справедливость в своей жизни, а не служение кому-то. Я не рабыня чьей-то прихоти и чьих-то писаний. Я личность и сама выбираю, кого карать, а кого одаривать. То же самое делаешь и ты, прямо сейчас.
Наклоняюсь ближе к Томáсу и вдыхаю аромат его тела, но самое главное, аромат его крови. Боже мой, я такая голодная. Я так хочу крови. Чувствую, как, вероятно, попавшая кровь Томáса течёт по моим венам, смешиваясь с моей, как меня возносит к небесам, и я падаю в ад, чтобы сгореть в удовольствии.
— Подумай вот над чем, Томáс. Джули ждёт тебя, она мёрзнет, но упрямо ждёт, что ты вернёшься, одаришь своими губами и утолишь её порочные фантазии, станешь дьяволом во плоти и сделаешь её особенной. Но вместо этого, ты стоишь здесь и убеждаешь меня в том, что я должна встать на путь истинный. А ты уверен, что существует этот путь истинный? Джули ждёт помощи от своего пастора, и по правилам ты обязан дать ей всё, даже своё тело, чтобы утолить её голод. Но ты не сделаешь этого, потому что знаешь, твой голод не будет утолён. Твой голод намного сильнее, чем её, чем их всех, вместе взятых. Дьявол в стенах церкви, это идеальное место для того, чтобы спрятать все свои настоящие желания. Но стоит только раз их отпустить, позволить им жить, и ты уже никогда не сможешь врать этим людям, что спасёшь их души. Никого не спасти, раз ты не смог спасти даже себя, Томáс.
Отклоняюсь немного назад, чтобы увидеть, как его тёмные, чёрные глаза, вспыхивают от удовольствия. Ему нравится моя правда. Я же говорила, что чистых людей не существует. А служители церкви всегда самые порочные и извращённые существа. Но Томáс… он два в одном, похож на меня и в то же время лучше меня.
— Ты искусна в дьявольских речах, Флорина. Не удивлюсь, что дьявол — женщина, — усмехается Томáс.
— Когда проверю, расскажу тебе, — отвечаю, забираясь в машину, но Томáс не спешит закрыть дверь. Он опирается ладонью о крышу машины, и аромат его крови заполняет салон моей машины. Это пытка. Это просто чёртово испытание. Хотя я не обращаюсь и больше никаких позывов, чтобы обратиться у меня нет, но я хочу его кровь. И это невозможно.
— Не торопись отправляться туда, откуда нет пути назад, Флорина. Вероятно, твоё время ещё очень долго не придёт.
Я смеюсь и качаю головой.
— Скажи это моим анализам, пастор. Благослови их, одари своей верой, и посмотрим, кто окажется прав.
— Дело не в анализах, Флорина, а в тебе. Ты умна, образована и дьявольски соблазнительна. Но это проявляется так редко, что можно принять лишь за моё помутнение рассудка из-за холода или чего-то ещё. Ты сама не даёшь себе жить. Ты судья сама себе и уже отрубила свою голову. Не рано ли ты сдалась, Флорина? Ведь в этом мире есть ещё то, за что ты можешь побороться, — с этими словами он закрывает дверь, и это туше. Если бы он знал правду. Но он назвал меня красоткой. Это мило.
Хватит уже повторять чёртово «мило». Это игра. И это довольно опасная игра, которую я не смогу продолжить. Я умираю.
Разозлившись на свои глупые мысли, давлю на педаль газа, и колёса несколько раз прокручиваются, прежде чем машина срывается с места, и я уезжаю. К чёрту. Больше никаких посещений церкви. Буду смиренно ожидать своего конца.
Глава 13
Я возвращаюсь домой, где меня уже ожидают Сав и Стан. Оказывается, я забыла о нашем сеансе психотерапии. Но мои мысли ещё там, в тесном пространстве рядом с Томáсом. Его аромат крови изводит меня. Я словно тигрица на беговой дорожке, перед которой подвесили кусок хорошего мяса. И я бегу за ним, бегу, падаю и снова бегу, но никогда не получу, ведь это просто чёртов эксперимент надо мной. Когда я узнаю об этом, буду злиться, крушить всё, а потом привыкну к тому, что мне никогда не достичь желаемого. Вот кто для меня Томáс. Всего лишь кусок хорошего мяса. Не человек, не живое существо, не личность. Это зов моей крови, она пытается не дать мне умереть, но моё тело уже готово к смерти. Так что все эти эмоции просто глупости из прошлого, и только.
И всё же. Я знаю, что все эти женщины ходят в церковь ради внимания Томáса или хотя бы ради фантазий о нём, о сексе с ним и о разврате. Это такие примитивные желания. Они есть у всех. Каждый втайне даже от себя мечтает о том, чтобы их довели до оргазма там, где нельзя. А я занималась сексом везде, даже в церкви. И да, у меня были любовники пасторы, священнослужители и другие личности, легко нарушающие правила.
Тяжело вздохнув, я поднимаю голову и смотрю на мужчин, пристально наблюдающих за мной.
— Простите, я задумалась. Так какой был вопрос? — переспрашиваю и сажусь ровнее, подключённая опять датчиками к аппарату.
— Мы говорили про то, что доставляет вам радость, — напоминает Сав.
— Ничего. Сейчас
