Я заставила себя разжать пальцы, отодвинулась, сердито вытерла глаза.
– Ты меня заколдовал, – спокойно сказала я. – Теперь все ясно. Это магия. Зря я тебя перед Латифой оправдывала – ты все так и задумал. Мучить меня. Очень изощренно, что сказать. Гордишься собой?
– Так ты прощения просишь или обвиняешь меня? – тихо спросил он. – Ты уж определись.
И вдруг мой джинн притянул меня за плечи, обнял, наклонился и прижался щекой к макушке. В каждом его движении сквозила нежность, отчего я оторопела больше, чем если бы он отругал меня.
– Грозный зайчишка… Нет, ты не зайчишка – страшна в гневе, – с улыбкой в голосе продолжил он, пока я, замерев в его объятиях, судорожно размышляла, на каком свете нахожусь: может, померла ненароком и это предсмертный бред? – Котенок с острыми коготками.
Яр осторожно погладил меня по волосам, растрепавшимся после ночного приключения, и с усилием оторвался от меня. Без его рук сразу сделалось зябко. Я обхватила себя за плечи и вскинула растерянный взгляд.
– Яр… – прошептала я. – Я ничего не понимаю.
– Идем, – сказал он.
И, взяв за запястье, повел в сторону кровати. Я перепугалась до дрожи в ногах, но все же пошла. Яр сел и притянул меня к себе, поставил между колен, взял обе ладони в свои.
– Хочу смотреть в твои глаза, Ви.
Теперь мы действительно оказались почти лицом к лицу, я даже могла чуть-чуть поглядывать на него свысока.
– И все? – выдохнула я.
– И поговорить.
– Говори…
– Я тебя не околдовывал, Ви, и не хотел, чтобы ты страдала… – Яр оборвал себя, тряхнул головой. – Нет, сначала хотел. А потом… Попал в ту же самую ловушку, которую приготовил тебе. Если тебе станет от этого легче… Я чувствую то же самое, Ви.
Меня всю колотило.
– Желание? – прошептала я.
Яр поднял мою ладонь и положил ее себе на щеку. Мой джинн пристально разглядывал меня и будто ласкал взглядом. Какая горячая у него кожа. Какие длинные темные ресницы. А губы так и хочется поцеловать.
Я тихонько вытащила вторую руку из его пальцев, но, не дав Яру опомниться, запустила пятерню в его гладкие черные волосы, перебирая пряди.
– Так что же тогда… – произнесла тихо-тихо. – Вот она я…
По лицу Яра скользнула тень. Он зажмурился, отгородился от меня.
– Нет, Ви. Нет. Я ведь уже говорил. Я лишь тень себя прежнего. Я ни жив ни мертв. Я не стану тем, кто испортит тебе жизнь. Ты вернешь себе семью и будущее, а я получу забвение.
Забвение! Вот ведь упрямый! Далось ему это забвение!
– Ладно, – сказала я преувеличенно бодро, пусть сердце ныло от боли. – Но хотя бы один первый и последний поцелуй я могу у тебя попросить? Пожелать?
– Приказать? – Яр иронично выгнул бровь.
– Да, если будешь упрямиться, – улыбнулась я, мол, шучу-шучу, и наклонилась к самым его губам. – Я прошу. Только прошу. Поцелуй меня.
Яр глухо застонал. Его разрывало на части той же неодолимой силой, которая влекла меня. Мы оба не могли больше бороться.
Он погрузил пальцы в мои волосы, бережно и в то же время страстно привлек меня к себе. Мы потеряли равновесие. Яр откинулся на постель, я упала на него сверху, охватила ногами его узкие бедра – бесстыдно и жарко. Мои волосы укрыли нас, как полог шатра, а наши губы, встретившись, повели разговор на одном им понятном языке. Оказывается, ему не нужно учиться – тело знает само. Какой же вкусный поцелуй. Как он сладок, как прян, как хочется пить его бесконечно.
Я припала к Яру, мы будто срослись, слились воедино. Но хотелось стать еще ближе, чтобы никакой преграды не оставалось между нами.
– Убери одежду… – выдохнула я, с трудом оторвавшись от его губ.
Яр ничего не ответил, перевернул меня на спину, оказавшись сверху. Пылкие и неистовые поцелуи становились все более бережными, пока не превратились в легкие, почти невесомые касания губ, сбежавшие на щеки, лоб и виски. Я застонала от разочарования.
– Нет… Яр… Нет…
Но он, тяжело дыша, перекатился на бок, переплел свои пальцы с моими. Мы лежали, глядя друг на друга, растеряв слова и мысли.
*** 48 ***
За завтраком помятый хозяин дома, хмурый с похмелья, и словом не обмолвился о ночном происшествии. Я мысленно молила всех богов: пусть герцог подумает, будто мой визит привиделся ему в пьяном угаре!
– Можно Латифа побудет сегодня со мной? – осторожно спросила я, когда герцог, взбодрившись после горячего чая, смотрел по сторонам не так мрачно.
– Да-да, – отмахнулся он. – Понимаю, что девушке твоего возраста нужна горничная и компаньонка в одном лице. Зачем тогда еще магические слуги, если нельзя ими пользоваться.
Он усмехнулся.
– Я-то в обществе Латифы нуждаюсь не так часто.
В моих смелых мечтах я тут же запустила в этого самодовольного индюка сахарницей. В реальности же лишь почтительно кивнула. Ничего, недолго тебе осталось издеваться над пленницей!
Нашим штабом стала библиотека. Герцог, занятый своими делами, не следил за мной. Все утро, по словам Латифы, он проведет в хранилище, где будет перебирать и перекладывать артефакты с места на место. Я сразу вспомнила про бессмертного колдуна из детской сказки, что чах над златом. Так же и герцог Алдон не мог долго прожить без своих сокровищ.
– После обеда он выпьет бутылку вина, – сказала Латифа. – После ужина перед сном еще две. В хорошие дни…
Я не стала спрашивать у нее, что происходит в плохие.
Мы вчетвером расселись вокруг стола в библиотеке, и я рассказала о неудачной вылазке в спальню хозяина дома, умолчав, правда, о подробностях.
– Он проснулся, хотя казалось, что спит крепко. Пришлось изворачиваться. Я наплела ему с три короба о том …
– Поверил? – удивилась Латифа.
Мы быстро переглянулись с Яром. Надеюсь, никто не заметил, что мои щеки сделались пунцовыми.
– Ага.
– Сама мысль – украсть перстень, пока герцог спит, – неплохая, – задумчиво произнес Яр. – Зря ты поторопилась, Ви. Но и сейчас еще не поздно. Будущий опекун ни в чем тебя не подозревает, – ты сама пришла к нему в дом, пообещала браслет за помощь, так зачем бы тебе красть перстень.
Ага, не подозревает… Я мысленно вздохнула. Подозревает. Да только в другом!.. Мужчины!
– Он чутко спит, – напомнила Латифа. – Даже после нескольких бутылок вина.
– Есть другие средства, – сказал Яр.
Но Лайти и теперь покачала головой.
– Сильнодействующее снотворное вроде макового молочка? Даже если нам удастся его достать, герцог защитил себя от воздействия любых ядов. В его коллекции есть артефакт – Чистая Слеза. Выглядит как прозрачный кристалл. Каждые пять дней он опускает его в стакан с водой, выпивает снадобье, и все – организм переработает любую отраву. Он потому еще и не сгорел от пьянства, хоть три бутылки выпьет, хоть пять – на утро здоровехонек.
– Печально… – протянула я. – У него артефакты на все случаи жизни!
– Мы не будем забирать перстень, – хитро прищурился Хафиз, молчавший все это время.
– Что? – хором воскликнули мы, донельзя удивленные таким поворотом.
Латифа часто заморгала: она изумилась сильнее всех. Яр, не глядя, нашел руку Лайти и пожал, успокаивая. «Они друзья, они друзья, – мысленно напомнила я себе. – Только друзья!»
– Пока не будем! – продолжил пожилой джинн. – Представьте, что начнется, когда герцог лишится своего драгоценного артефакта, а вместе с ним и «племянницы», которую, как змею, пригрел на груди. Вивиану и так разыскивают, а теперь утроят усилия.
– Но что же нам делать? – воскликнула я.
– Подождать! Помните, что герцог вчера сказал за ужином?
Он чего только не наговорил! О том, что король посетил Лунную Розу, о его сенешале. О будущих доходах с земель. Я пожала плечами.
– «В ближайшее время мы вместе пойдем к королю, я представлю тебя и подпишу бумаги на опекунство», – в точности повторил Хафиз слова герцога.
Он времени зря не терял – слушал и запоминал.
– К королю! – воскликнула я, озаренная догадкой. – Нам туда и надо!
