С Мэтью все хорошо, не волнуйся.
Я почувствовала, что теперь снова могу дышать, и хотя бы немного соображать.
— О боже, Генри, садись, — я испытала стыд за то, что сразу же не предложила ему этого. — Мне так жаль.
Он опустился на стул и слегка улыбнулся.
— Тут не о чем жалеть, Мэри, я уже привыкаю. На самом деле мне еще повезло. Там… Там происходили и более страшные вещи. Да и у тебя тоже, миссис Бинс рассказала мне о ребенке. Мои соболезнования, Мэри.
Впервые за прошедшие два месяца я смогла забыть о смерти Роуз хотя бы на пару минут и упоминание этого события уже не вызвало такой жгучей боли.
— Кажется, я тоже привыкаю, Генри.
Я хотела расспросить побольше о Мэтью, но Генри заговорил первым.
— Гвен здесь?
— Нет, уехала навестить сестру, но должна вернуться со дня на день.
Услышав это, Генри на мгновение прикрыл глаза, а меня пронзила страшная догадка.
— Тогда тебе придется самой рассказать Гвен новости. Джордж погиб.
Я почувствовала себя так, словно падаю с огромной высоты. Почему вокруг столько смерти?
— Нет, не может быть… — только и смогла выдавить я, не представляя, как смогу сообщить об этом своей лучшей подруге. — Как это произошло?
— Повстанцы напали на госпиталь, которым командует Мэтью. Наш с Джорджем отряд защищал его, но их было в два раза больше чем нас. Я был ранен не так уж тяжело, Мэтью без особых сложностей прооперировал меня, а вот Джордж… Там все было гораздо хуже.
— Он мучился?
— Очень, — тихо ответил Генри. — Настолько, что попросил Мэтью убить его, ведь вылечить его было нельзя.
— Что? — я не поверила своим ушам.
— Мэри, там ад, последние месяцы госпиталь не получает медикаменты, воду, вообще ничего. Мэтью экономит все, что только можно, у него нет возможности тратить обезболивающие на тех, кто все равно не выживет, а у Джорджа не было шансов. Все, чего он хотел — это прекратить мучения и умереть от руки кого-то близкого. Так что Мэтью… Он сделал это.
Я закрыла лицо руками, пытаясь представить хотя бы сотую долю того, через что прошел Мэтью, лишив жизни своего лучшего друга, которого он знал больше тридцати лет.
— Я жалею, что Мэтью пришлось убить, — глухо сказал Генри. — Я бы сделал это вместо него, если бы мог тогда хотя бы подняться на ноги.
После этих слов мы оба плакали.
Мы с Генри проговорили несколько часов и за это время он успел мне рассказать об основных событиях, произошедших с ним, Мэтью и Джорджем в Африке. Особое внимание он уделил тому, что госпиталь Мэтью с самого начала был плохо обеспечен, а последние несколько месяцев и вовсе не получал ничего. Не хватало еды, чистой воды, лекарств и обезболивающих.
— Если честно, Мэтью в отчаянии. Я никогда не видел его таким, — тихо сказал Генри. — На него очень давит тот факт, что из-за недостатка лекарств он не может помочь всем, кого можно было бы спасти.
Я кивнула: в этом весь Мэтью. Его больница в деревне всегда была укомплектована не хуже Лондонских клиник.
— Но почему так происходит, Генри? Это общая проблема этой войны?
— Нет, Мэри, в этом-то и дело. Конечно, всюду есть свои проблемы, но остальные врачи получают все необходимое, но только не Мэтью.
— В этом замешан герцог Берген? — догадалась я.
— Мы не можем точно знать, но я практически уверен, что все делается по его приказу, — мрачно ответил Генри. — Видимо, герцог все еще не простил Мэтью историю с Маргарет и ему плевать, сколько людей умрет из-за его жажды мести.
Я в очередной раз закрыла лицо руками. Слова Генри, весь этот разговор словно бы действовали на меня как ледяной душ, отрезвляя и возвращая обратно к жизни. В последние месяцы я настолько растворилась в своей боли, что совершенно забыла о существовании других людей рядом со мной, многие из которых тоже проходят через свой личный ад.
Мэтью не рядом, но он явно сходит с ума из-за смерти Джорджа и невыносимых условий.
Муж Гвен погиб и мне только предстоит сообщить ей об этом.
Генри потерял ногу и больше никогда не будет скакать верхом и не отправится на охоту со своим маленьким сыном.
Мы все что-то потеряли, но я слишком сильно застряла в собственных сожалениях. Другим тоже плохо и мне следует подумать о том, что я могу для них сделать.
Мои размышления прервала миссис Бинс, пришедшая уточнить, во сколько подавать ужин.
— Ты останешься, Генри? Ты мог бы переночевать у нас, а завтра продолжить путь, уже так поздно.
— Я бы хотел, но нет, Мэри. Мне отсюда всего два часа езды до дома и, думаю, лучше мне поскорее отправиться туда. Элли, она… Она еще не знает, — он кивнул на свою пустую штанину.
— Да, конечно, — поспешно согласилась я, представляя ужас, который испытает сегодня Элли.
— Кстати, я совсем забыл, — Генри слегка улыбнулся и потянулся к своей дорожной сумке. — Мэтью передал тебе письмо и подарок.
С этими словами он протянул мне конверт и небольшую шкатулку, а я приняла их дрожащими руками. Мне не терпелось прочесть письмо Мэтью, но я сделаю это наедине с собой.
Генри уехал примерно через полчаса, обняв меня на прощание и пообещав, что он обязательно придумает, как быть с герцогом Бергеном и напишет мне через несколько дней. Я не стала говорить этого вслух, но я тоже не собиралась сидеть сложа руки. Я завтра же отправлюсь в Лондон, хоть из-под земли достану этого герцога и заставлю его возобновить поставки всего необходимого в госпиталь Мэтью. Если понадобится, то я дойду до короля.
Проводив Генри, я едва ли не бегом отправилась в свою комнату и, заперев дверь, вскрыла письмо и принялась жадно читать.
Мэтью практически ничего не рассказывал о себе, лишь писал, что у него все в порядке, насколько это вообще может быть на войне; он просил меня поддержать Гвен (впрочем, это я собиралась сделать и без его напоминания) и не рассказывать ей подробностей смерти Джорджа. Дойдя до второй части письма, в которой Мэтью говорил о желании как можно скорее вернуться домой и познакомиться с новорожденным сыном или дочкой, я не смогла сдержать слез, но осознала, что плачу лишь когда чернила на бумаге начали смазываться от влаги. Я быстро вытерла слезы, поняв, что плачу впервые с момента смерти Роуз, словно благодаря письму Мэтью все чувства, застывшие где-то в глубинах моего сердца, смогли, наконец, вырваться наружу. Я глубоко
