Я прикрыла глаза. Изнутри поднималась знакомая волна жара. Шанс на то, что мы успеем сбежать, спастись… В ушах что-то стучало, и сквозь этот шум мне удалось различить обрывки фраз.
— Даже слишком легкая победа… — это Айрис.
— Я не буду в этом участвовать! — неужели, это Тель?
Открыв глаза, я успела заметить затягивающуюся ткань пространства. А Охотников перед нами осталось только двое.
— Теперь нас поровну. Все будет честно, — первым заговорил Сайлас.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — возразил Леша. Сайлас проигнорировал его слова.
… Айрис бросилась на меня без предупреждения. Я успела удивиться тому, что она не только не Обратилась, но и нападает с голыми руками. Дралась она яростно, с напором, но как-то по-девчачьи. Вначале я испытала лишь презрение по этому поводу, но вскоре поняла, что ошибалась.
Да, оборотница дралась своеобразно. Но своей техникой она владела в совершенстве. Нанося удары открытой ладонью с острейшими ногтями (когтями?), от которых я еле успевала уклоняться…
Но долго так продолжаться не могло.
Цепь последующих событий я видела так, как будто смотрела на все со стороны.
Вот на заднем плане "танцуют" в драке Алексей и Сайлас. Леша пока что держится, но, похоже, ему недолго осталось.
Вот Айрис все-таки полоснула меня по руке ногтями-бритвами.
Вот капля моей крови из царапины падает на серую землю. Та впитывает ее жадно, как умирающий от жажды пьет воду.
Я продолжала бороться с оборотницей, но в то же время видела все вокруг.
Каким-то чудом Алексею удалось одержать временную, но победу. Он атаковал Сайласа его же ножом — тот оказался вне строя. Неожиданно за спиной Леши возникло уже знакомое мне завихрение — открывался новый портал. Оттуда повеяло таким ужасом, что я тут же забыла об Цветноволосой, и попыталась броситься к Алексею. Но все мои движения были такими медленными, будто я двигалась сквозь желе. И лишь та "я", что наблюдала за всем со стороны, была вне него. Однако она могла только лишь смотреть.
… Из нового портала вырвался огромный белый волк. Он прыгнул прямо на Алексея. В этот момент все мои чувства обострились до предела. Я четко услышала хруст сломанных позвонков. Увидела, как зрачки Алексея расширились, заполнив глаза черным. Будто тьма изнутри вырвалась наружу.
Зафиксировала, как остановила свое движение грудная клетка — замерло дыхание.
В книгах моменты смерти хороших людей описываются с чрезмерным пафосом. Но в жизни все не так…
Не было жуткой боли, мое сердце не "застыло навеки, не способное больше любить". Я не чувствовала себя так, будто лишилась частички души. Только в голове, стирая всяческую надежду, пронеслась мысль: "Со сломанной шеей не живут даже оборотни. Алексей умер".
И в эту минуту меня не стало.
Меня задержали. Специально.
… Знание об Анином будущем накрыло меня неожиданно, как и всегда в последнее время. Но я еще могла успеть.
… Межпространство по сути своей бесконечно. Поэтому, для того, что бы отыскать в нем Аню, мне было необходимо отправится из той же точки, что и она. К счастью, найти это место не составило для меня труда. Ага, значит, они прыгнули с этого дома, в полете открыв портал. Рискованный путь. Если ускорение будет недостаточным, то заклинание-ключ не сработает, и человека просто размажет по земле. Ладно, получилось у них — получится и у меня.
Оказавшись на крыше, я была готова "раздвинуть слои пространства", когда…
В этот раз отец появился в одиночку, без матери. Поскольку сейчас стоял день, и я не спала, его образ был не столь ясным и четким, как в прошлый раз. Теперь фигура моего отца казалась смутной, колеблющейся, как призрак.
— Что тебе нужно? — спросила я.
— Зачем же так грубо? — наигранно удивился он.
Как я ненавижу эту фальшь!
Ты прекрасно знаешь, — огрызнулась я.
В его глазах зажегся нехороший огонек.
— Не забывайся! Я все-таки твой отец.
Так. Спокойно. Глубокий вдох и…
— Извини. Так, — я нервно взглянула на часы на запястье (не то чтобы мне это было действительно нужно — просто привычка человеческого тела) — что ты хотел?
— Ты ведь уже знаешь о том, что случилось с твоей подругой? — как и все пифии, мой отец не делал особых различий между прошлым, настоящим и будущим временами.
Я кивнула. Хотя в этом моем жесте, похоже, никто не нуждался.
— Но не знаешь, чем это чревато?
Я снова начинала злиться.
— Нет, не знаю. Я просто хочу помочь своей подруге!
— Мы не имеем права вмешиваться в судьбу, — напомнил мне отец.
— Меня уже достало ваше лицемерие! — вспылила я, — Об этом правиле вы вспоминаете только когда вам это выгодно!
— Ты не справедлива, дочка, — покачал он головой, — И в любом случае, ты уже не успеешь ничего изменить — слишком поздно.
— Нет! — отчаянно воскликнула я, — Я должна… должна все исправить!
В глазах отца мелькнуло что-то похожее на сожаление. Или он просто хорошо притворялся.
— Это уже произошло. И то, что случилось, навсегда изменило твою подругу. Проклятие Первой Зари сбылось и для нее…
Так это правда! Значит… неужели, для Ани все потеряно?
— Боль, которую она пережила, искалечила ее душу, открыв силы, спрятанные внутри. Слишком могущественные, чтобы кто бы то ни был мог легко нести их… — ответил отец на мои мысли, — Того, что случилось не исправить, и Аня уже не будет прежней… Но ты можешь облегчит ее страдания… — в его руке возникла сверкающая серебристая сфера, в глубине которой изредка вспыхивали алые искры.
— Это то, что я думаю? — спросила я, поборов магическое очарование шара.
— Да. Сфера Забвения… Старайся не смотреть на нее слишком долго.
— Я не буду этого делать! — возмутилась я, — Это Анина жизнь и ее воспоминания. Я знаю, она бы не хотела их терять…
— Ты так в этом уверена? — усмехнулся отец, — Что ж, этого стоила ожидать… Ты на редкость упрямый ребенок.
— Я не ребенок, — машинально поправила его я, в то же время, размышляя об Ане.
— По меркам бессмертных пифий — ты еще дитя, — самоуверенно заявил он, — Ладно, если ты не хочешь помочь своей подруге…
— Забвение — не выход! — горячо возразила я, — Это не спасет Аню.
— Раз ты не хочешь сделать это ради нее, то сделай это ради себя. У меня есть к тебе предложение.
— Ни ты, ни даже все пифии, вместе взятые, не можете предложить мне что-то, ради чего я предам подругу!
— Во-первых, это не предательство. Больной не всегда может осознать, что для него лучше. Для этого и существуют врачи. А во-вторых, — его губы искривила чуть заметная полуулыбка, — не будь столь категоричной. Мне прекрасно известно, чего ты хочешь на самом деле. И я могу дать это. Если ты сотрешь воспоминания Ани, я лишу тебя дара пифий.
