Заканчивал посыльный с герцогства Бансон, готовился следующий посыльный, когда у дверей в залу произошла суета и показалось сразу двое слуг. Они что-то прошептали Гризелю и тот беспокойно переспросил. Как только ему ответили Гризель тут же пошел на середину зала, встал перед королем и королевой, прерывая докладчика, поклонился и проговорил:
— Срочные новости, сир.
Король медленно повернул голову, настороженно посмотрел на королеву, она, слегка испуганно глянула на него и потом оба повернулись к Гризелю. Два напряженных вопрошающих взгляда.
— Что случилось? — спросил король.
— Нашли принца.
— Где? — королева встала.
Слуга торжественно и печально помолчал и набрав воздуха, словно сказать такое очень трудно, проговорил:
— Его тело выловили из воды под стенами замка. Он убит.
— Ах! — королева лишилась чувств.
— Как… как это? Кто позволил? кто посмел? — король встал.
А потом, почувствовав слабость в ногах снова сел, обхватил голову руками и заплакал.
— Мой сын, мой дорогой сын!
На него было жалко смотреть, словно всего в одну секунду он стал старым и немощным. Он плакал сморщившись, как старик, громко протяжно.
Все застыли ошарашенные скорбной новостью.
— Мы выясним, как это произошло, — сказал Гризель.
Себастьен посмотрел на слугу тусклым взглядом и снова завыл.
— Я не верю, нет, не верю! — королева пришла в себя от нюхательных солей и начала истерично выкрикивать, — этого не может быть! Бедный мальчик, он был мне как сын! Мой дорогой Луиджи!
Она плакала и стенала, хваталась за волосы, за одежду, а две служанки пытались её сдержать.
Себастьен встал, прошел несколько шагов до ступенек. Молча глядя вперёд. Он хотел пойти и посмотреть на своего мальчика, но что-то подкосило его и вся фигура в красной мантии содрогнулась. Король поднял руки к небу, страшно, отчаянно закричал и начал падать. Двое слуг подхватили его и понесли из зала.
Присутствующие при этом докладчики начали переговариваться, перешептываться.
— Господа, доклад отменяется до неопределенного времени. Об этом мы сообщим вам позже, — торжественно сказал слуга.
Все начали расходиться.
***
Король Себастьен слёг.
Состояние его здоровья сильно подкосилось. Он лежал в кровати никого, к нему не пускали, только верные слуги были с ним в эти дни.
Даже королеву допустили всего два раза и то на недолгое время. Хотя она рвалась быть с мужем и разделять его горе. Лекарь сказал, что король не хочет видеть никого включая и королеву.
***
В маленькой комнате похожей на склеп, освещённый несколькими свечами, на каменном постаменте лежит тело принца.
Элаида пугливо вошла, держась за плечо слуги и медленно переступая, приблизилась к постаменту.
Тело обезображенное водой почти до неузнаваемости, но рана на боку и одежда принца не оставляют сомнений что это Луи. А ещё пара чешуек, которые не сразу заметны в складках мокрой, пропитанной кровью рубашки, подтвердили окончательно — это он. Луиджи.
Элаида шумно выдохнула, поморщилась от смрада и сильнее прижала к лицу платок.
— Я хочу уйти, — повернулась и пошла к выходу.
В каменном коридоре она прислонилась к стене, подняла глаза к потолку, заломила руки, словно о чем-то сожалея и ненадолго замерла.
По щеке скользнула одинокая, непрошенная слеза.
— Ну что же, так тому и быть, — проговорила, оттолкнулась от стены и пошла.
***
Который день король в постели. Тусклый взгляд безжизненное выражение на лице, белые пересохшие губы. Слуги передвигаются тихо, на цыпочках, боясь потревожить глубочайшую тоску правителя, в которую он впал сразу после новости о смерти сына.
Ещё немного и слабое сердце не выдержит и отправит Себастьена туда, куда подался его сын, в вечный покой земли.
Рядом верный Гризель. Он всеми силами старается вытянуть короля из подавленного неживого состояния, но все попытки тщетны.
Глядя на это один раз в день Элаида всякий раз смахивает слёзы, чувствует себя несчастной и громко вздыхает.
Выйдя из спальни короля, она глянула на слугу:
— Что говорит лекарь?
— Говорит, возможно недолго осталось, а возможно, он так пролежит несколько лет.
— Лет?
— Да лет. Иные монархи проводили в постели десятилетия.
— О боже, — взгляд её забегал поисках чего-то, а потом остановился, — мы должны создать ему все условия, чтобы он не слишком страдал.
— Мы стараемся ваше величество, делаем всё что можем, но это не помогает.
— Так он болен?
— Не так больно его тело, скорее это тоска, смертельная тоска.
— А, — проговорила она, — ясно.
Повернулась и пошла.
***
Ночью необъяснимый шум поднял слуг и стражу короля на ноги. Вооруженные до зубов люди беспрепятственно ворвались в спальню короля, потому что они сопровождали королеву. В черной накидке она выглядела достаточно угрожающе
Себастьен открыл глаза, осмотрел присутствующих и проговорил слабо:
— Какого черта вы делаете, Элаида?
— Я выступаю не только от своего имени, но и от имени жителей королевства Гриул, которым надоело жить под покровительством никчемного, слабого монарха. Люди хотят сильного управителя, а вы таким не являетесь. В связи с этим предлагаю вам подписать отречение, — сказала она торжественно и громко.
Повернулась, щелкнула пальцами и слуга подал ей пергамент исписанный мелким шрифтом.
— Вы подпишите это и отдадите полномочия руководить королевством в мои руки, а когда мой сын достигнет совершеннолетия, он — станет королём.
— Но вы не можете… — слабо попытался возразить король.
— Или вы подпишите отречение, или вы сейчас умрёте и с вами все ваши слуги, — жестко проговорила Элаида.
Король задумался, закрыл глаза, несколько секунд лежал неподвижно, а потом открыл глаза и протянул в сторону руку.
— Дайте мне перо, — проговорил он и слуга поднёс ему перо и чернильницу.
В ту ночь король Себастьен Грулл подписал отречение от власти в пользу своей супруги.
76
Дверь скрипнула. Хоть я и смазала петли маслом, но тихий скрип всё-таки раздался в тишине. Я испуганно обернулась, ожидая увидеть знакомую фигуру Ози, но вошел человек в тёмной накидке скрывающей полностью лицо.
Вот и всё пришел наш час. Сейчас нас скрутят и потащат. Меня на виселицу, а Луи наверное убивать дальше.
Маленький нож, который я отыскала на полках и на всякий случай спрятала в кармане юбки не сильно утешал. На нож мало надежды, когда рука не тверда. Не знаю, смогу ли я замахнутся и всадить его в тело человека. Хочется верить, что во время большой опасности, смогу.
Вошедший остановился и несколько тягучих мгновений не двигался.
— Ози, это ты? По-моему это уже не смешно.
Из-под полы накидки показались руки и пока капюшон ещё не был сброшен, я уже выдохнула.
— Господин Форус! — я кинулась к нему и прижалась, как к родному.
— Ну, ну, — усмехнулся он, — нам ещё не время прощаться.
— Вас отпустили?
— Они отпустят, дождёшься. Я сам ушел. Слава богам имею способности.
— А мы так волновались.
Старик повернулся к Луи лежащему на соломе со связанными руками и тряпкой во рту и улыбнулся.
— Что, много говорил?
— Слишком много, — пожала я плечами.
Форус подошел к Луи достал у него изо рта тряпку.
— Развяжите меня, господин Форус. Обещаю, я не доставлю вам неудобств. Я вообще не знаю, почему она меня связала.
Я подошла и только сейчас заметила, что тело его с той стороны, на которой он лежал начало покрываться чешуёй. Старик стал развязывать Луи. И в этот момент дверь снова скрипнула, мы все обернулись, на пороге Ози.
— Ох, слава богам, вы здесь. Я уже замучился, столько всего навалилось.
— А ты молодец, — сказал Бернар.
— Ну да, я такой. А вы думали я ленивый и никчемный? Не способный на хорошее дело? — распалился Ози.
