у него не были довольны. Он словно что-то искал на моем лице и, не находя, злился. Меня чуть не разорвало от раздражения: мерзавец шел в мой дом, уверенный, что я буду рада его приходу, и другой реакции не ожидал.
— Пришел предупредить вас, что с проклятием ничего не вышло.
Я растерянно заморгала.
— То есть как это? Вы же обещали его скрыть.
— Я сделал это, — с досадой сказал офицер. — И сделал неплохо, Кромберг принял мешок и даже не догадался, что это. Но не мог же я ни с того ни с сего назвать его козлом?
— Козлиной!
— Тем более. Начал разговор, а после, — Ригерлаш сжал зубы так, что по щекам заходили желваки, но вовремя взял себя в руки. — Мешочек у Кромберга из рук взяла госпожа Кафлиц-старшая.
— Эта противная старуха? Она… поняла, что это такое?
— Не думаю. Но брать мешок в руки повторно Кромберг отказался.
Я изначально не понимала, как маг может скрыть проклятие ведьмы, но слишком уж надеялась на помощь Ригерлаша, так что теперь расстроилась.
— Как вы его спрятали?
Офицер смутился и отвел взгляд в сторону. Это было настолько явно, что не заинтересоваться я не могла и повторила вопрос еще раз.
— Ментальная магия, — неохотно признал Ригерлаш. — Все сидящие за столом думали, что берут в руки записку.
— Но это же очень сложно! Я не специалист, но эхо от проклятия должно изменять магические потоки, и вам нужно было много тренировок, чтобы такое сотворить правильно.
Я с досадой отвернулась, понимая, что понадеялась на Ригерлаша зря. Самонадеянный, самовлюбленный мужчинка, который не понимает, что поставлено на карту моей жизни!
— Вы совсем в меня не верите. Уверяю вас, все было просчитано до малейшей погрешности.
Я грустно улыбнулась и обхватила себя руками. Мне вспомнилась Ангелика, ее слова, и как никогда ясно вдруг стало понятно, что ведьм в тюрьму не сажают. И если я не смогу расстроить помолвку, то ждет меня или высокий костер, или камни. Прямо-таки перед глазами возникла картина, как бывший мой домохозяин, господин Бруннер, под руку со своей распутной женой, выбирает камень побольше, чтобы в меня запустить. Нет уж, такой радости я ему доставить не могла.
— Ничего страшного, — преувеличенно бодро сказала я. — Теперь вы мне должны.
— Выходит, что так, — усмехнулся Ригерлаш. — Уверен, когда вы придумаете, как мне искупить долг, я пожалею, что появился на свете.
Я кровожадно улыбнулась и окинула офицера хищным взглядом.
— Уже!
* * *
Мне очень нужен был подопытный экземпляр, чтобы продемонстрировать качество продукции будущего кабинета красоты Главе Торговой гильдии, и Ригерлашу пришлось стать этим самым подопытным. Как ни странно, согласился он без раздумий и даже с каким-то подобием удовольствия. Словно офицеру доставляло радость делать то, что не понравится Кромбергу.
На Адель, вздумавшую нас не пустить, повлиял один только взгляд Ригерлаша, и в кабинет я проскользнула, прижимая к груди сумку с зельями и не надеясь, что нас примут. Но между Главой Торговой гильдии и офицером точно что-то происходило, потому что, увидев, на ком я буду ставить опыты, Кромберг согласился.
Внешность Ригерлаша я портила, испытывая до отвратительного упоительное чувство злорадства. Мелькнула даже мысль: ничего не исправлять, но тогда лицензию бы мне точно не дали. Кромберг и так наблюдал за моими манипуляциями, поджав губы, и пойди что неправильно, точно бы не сдержался. Потому я мечтательно вздохнула, разглядывая бугристую кожу офицера, но все же нанесла зелье, которое должно было все исправить.
— Почему у меня чувство, что я это уже видел? — съязвил вдруг Кромберг. Я растерянно пожала плечами, но, как оказалось, обращался он к Ригерлашу.
— Вам только кажется, — спокойно ответил офицер, не открывая глаз. — Мы никогда не были настолько близки, чтобы я подпускал вас к таким интимным процедурам.
— О чем вы? — не поняла я, но Кромберг с удовольствием пояснил.
— Для господина Ригерлаша не в новинку проблемы с кожей. Если бы мы, госпожа Беллингслаузе, познакомились лет на пятнадцать раньше, то наш офицер предстал перед вами совсем другим.
Ригерлаш хмыкнул.
— Зато ты всегда был щуплым и трусливым. А потому постоянно битым.
— Мартин вспоминает детство, госпожа Беллингслаузе. Не обращайте внимания, он все не может простить, что девушки влюблялись в меня, несмотря ни на что.
Я с сомнением посмотрела на широкоплечего красавца Ригерлаша, на лице которого было густым слоем намазано зелье, и перевела взгляд на идеального Кромберга. Не верилось мне, что офицер мог плохо выглядеть и что эти двое не могли поделить поклонниц.
— Вы знакомы с детства?
— Можно и так сказать, — Кромберг сделал загадочное лицо, но Ригерлаш фыркнул, отчего в стороны разлетелись капли маски. — Наши родители жили рядом. Но Мартин злится, что мои мама с папой меня любили, а его…
— Довольно! — резко отрезал Ригерлаш. — Вы скоро закончите?
Кромберг пожал плечами и сел в кресло. Я же нахмурилась, демонстрируя недовольство, и принялась снимать маску нейтрализатором. Ожидаемо кожа офицера вновь стала идеальной, а Кромберга перекосило от злости. Он наблюдал за тем, как Ригерлаш вытирает лицо полотенцем, и был явно недоволен тем, что у меня все-таки получилось.
— Теперь вы дадите мне лицензию?
Уверена, будь на месте Ригерлаша кто-то другой, например, Тиль, и Кромберг бы отказал. Сейчас же он поскрипел зубами, но достал из стола гербовую бумагу и резкими движениями написал мое имя.
— А печать? — сказал Ригерлаш, а я подскочила от неожиданности, оказалось, офицер стоял прямо за моей спиной.
— Разумеется, — криво усмехнулся Кромберг и поставил печать таким движением, будто хотел ею размозжить кому-то голову. Возмущаться я не собиралась, а с великой радостью и трепетом приняла лицензию. Поверить не могла, что наконец-то смогу открыть кабинет красоты, исполню мечту, к которой шла уже несколько лет. Да что там, я до обретения силы мечтала делать людей красивее и поверить не могла, что действительно получится.
— Вы слишком радеете в помощи госпоже Беллингслаузе, Ригерлаш. Дело в ней или в том, что она ведьма?
Отчего-то я смутилась и почувствовала, как загорелись щеки. Очень интересно было, какой ответ даст Ригерлаш, и вместе с тем не хотелось его услышать и опять разочароваться.
— Не понимаю, с чего бы я должен вести себя по-другому, Дэниел, ведь я полицейский.
Ну вот, ответ я услышала, и он мне не понравился. Не знаю, чего мне хотелось услышать, но точно не этого. Потому
