в такие игры не играем. Не по характеру нам, что уж тут говорить, так что не поверит никто.
– Опасно это, ох, опасно! – покачал головой Джулиан. – Я как вспомню взгляд того, который ко мне приезжал, так мороз по коже.
– Я подумал про Морригана, – постукивая пальцами по столу, сказал Хасид, – но он парень прямой при всех его вывертах. Не поверят нам, если он вдруг начнёт интриги плести. Такому, как он, проще своё недовольство впрямую высказать.
– Верно, – не стал спорить Тео, – мог бы Саймон Кайс, из боевиков, но уж больно он мутный сам по себе, не стал бы я ему доверять ни на грамм.
– Проблема в том, что мы пока их плохо знаем, – задумчиво сказал Биэль, – хотя мысль у меня есть. Впрочем, я почти уверен, что вы станете меня переубеждать.
– У меня тоже есть, – Морти сидел непривычно серьёзный, – и тоже, боюсь, для остальных неоднозначный. Зато беспроигрышный: уж если кому и поверят, то ему.
– Ну нет, – внимательно посмотрев на друзей, протянул Хасид, – вы с ума сошли?
– Не веришь, что он сможет работать на нас? Точнее, что согласится? – хитро улыбнулся Морти. – Значит, и у других сомнений не возникнет.
– Давайте попробуем поговорить, – предложил Тео, – в крайнем случае, сведём всё к … как ты их называешь?
– Психологические тесты, – подсказал Морти.
– Кеннет, дружок, поработай ещё раз посыльным, пожалуйста, – повернулся ректор к своему секретарю, – слетай и пригласи к нам Огюста Стендриджа.
– Кого?! – Кеннет чуть не грохнулся на стол, но вовремя затормозил крыльями и шмякнулся на плечо Теодора. – Этот-то вам зачем? Вы же не хотите сказать…
– Именно так, мой друг, именно так, – Тео почесал мыша за ухом и повторил, – слетай, пожалуйста. Он по идее сейчас у себя в комнате.
– Нет, я слетаю, конечно, раз ты просишь, – проворчал Кеннет, – но предупреждаю: мне очень не нравится эта идея.
– Она никому не нравится, – философски пожал плечами молодой ректор, – скажу тебе больше — сложившаяся ситуация вообще не предполагает решений, которые хоть кому-то могут понравиться. Здесь, как говорится, нужно из плохих вариантов выбрать наименее отвратительный.
Кеннет тяжело вздохнул, осуждающе покачал головой, но послушно вылетел в приоткрытое для него Биэлем окно. В кабинете воцарилась тишина, но, как ни странно, она не была ни тяжёлой, ни мрачной — скорее, сосредоточенной.
Через несколько минут в дверь неуверенно постучали, и Тео, переглянувшись с друзьями, негромко сказал:
– Открыто, заходи.
Огюст Стендридж, неуверенно шагнувший в ректорский кабинет, замер на пороге, с недоумением рассматривая собравшихся в нём руководителей академии. Видно было, что он искренне недоумевает, зачем его сюда позвали.
– Здравствуйте, – тем не менее проговорил он, переступая порог, – вы меня звали?
– Здравствуй, Огюст, – взял на себя переговоры Теодор как глава академии, – проходи, садись, разговор у нас будет непростой и не совсем обычный, если можно так сказать…
– Если что, – неожиданно произнёс Стендридж, – меня всё устраивает, я не прошу вернуть меня домой.
Присутствующие задумчиво переглянулись, а Огюст молча переводил взгляд с одного на другого.
– То есть тебе не хотелось бы, чтобы с академией произошло что-нибудь несимпатичное? – не удержался и влез в разговор Мортимер.
– Не хотелось бы, – помолчав, осторожно ответил Огюст, – а почему вдруг возник такой вопрос?
– Да ты проходи, садись, – Теодор показал растерянному и напряжённому юноше на свободное кресло, – в ногах, как говорят, правды нет.
Стендридж кивнул и осторожно сел в недовольно скрипнувшее под его немалым весом кресло.
– Видишь ли, дело в том, что… – начал Тео, совершенно не представляя, как вести разговор.
– Да вы говорите прямо, а то мне как-то совсем не по себе, – неожиданно сказал Огюст, стиснувший подлокотники кресла.
Теодор вздохнул и посмотрел на парня, который совсем недавно сидел в этом кресле и пытался произвести на них впечатление своим социальным статусом и богатством. Нельзя было не признать, что за прошедшие дни Огюст сильно изменился, причём не столько внешне, сколько на ментальном уровне. Пока ещё никуда не делись ни лишний вес, хотя и в этом отношении наметились изменения, ни воспитанные годами высокомерие и эгоизм, но при этом что-то в нём неуловимо поменялось. Знать бы ещё, хватит ли этих изменений для успешного воплощения их замыслов.
– Ой, Тео, ну что ты мнёшься? – не выдержал повисшего молчания Мортимер. – Давай уже я скажу, а то ты до завтра будешь тянуть и выбирать подходящие формулировки.
– Ну, попробуй, – согласился Теодор и испытал некоторую неловкость из-за чувства облегчения, что безумную идею озвучит не он.
– В общем, Огюст, – Морти потёр руки и весело посмотрел на застывшего в кресле студента, – будешь шпионом!
– Кем буду?! – ошарашенно моргнул Стендридж.
– Шпионом, – с удовольствием покатал слово на языке Морти, – ну, в смысле лазутчиком, разведчиком, агентом…
– Я??! – Огюст растерянно посмотрел на Теодора, который тяжко вздохнул и виновато кивнул. – А, я понял — это шутка такая, да? Проверка на психологическую устойчивость?
– Моя школа! – гордо посмотрел на всех Морти. – С ходу соображает, на ходу, так сказать. Но — нет, Огюст, это по-серьёзному всё.
– Тогда я не очень понимаю, – развёл руками Стендридж, и Тео заметил, что на его руках уже нет перстней, красовавшихся там совсем недавно. Огюст заметил его взгляд и как-то слегка смущённо пояснил:
– Мешают камни катать, да и слишком свободны стали: боюсь потерять.
– Давай сделаем так, – наконец-то определился Теодор, – сейчас лейтенант Аш-Арбиэль тебе коротко расскажет суть проблемы, а потом мы поговорим дальше. Хорошо?
Говорил Биэль чётко, обстоятельно, но кратко, не вдаваясь в ненужные подробности, но и не упуская важных деталей. Рассказал об обороне замка, о том, как им тогда удалось победить, о том, как юная Изабель стала душой замка. При рассказе о подвиге девочки Огюст побледнел, сжал кулаки и нахмурился, что не укрылось от внимательно наблюдавшего за парнем Теодора. Историю о Великой Лестнице Огюст выслушал, как сказку, легенду. А вот то, что в академии есть те, кто служит её врагам, его явно насторожило.
– Единственное, что мы придумали, – это внедрить в
