в бесконечность.
Я не следила за тем, что делали остальные, не сводя пристального взгляда с двух сильных противников.
Первым отмер отец Даны. Он посмотрел на бокал в своих руках и дернул уголком губ.
— Умно, — сказал он, огладив бороду. — Что ж, ты меня подловил. Откуда мне известно? Я приложил к этому руку.
Прежде чем кто-либо успел отреагировать на это поразительное заявление, Михаил впился взглядом в мою фигуру.
— Знавал я когда-то одного пропавшего артефактора. Единственного в своем роде. Вы, кстати, очень на него похожи. Практически одно лицо, — закончил он зловеще.
Вот это новость. Мне все родственники всегда говорили, что внешностью я пошла в маму, а не в папу. Получается, что Михаил знал его настоящего? До изменения внешности? И похоже не только знал, но и имел с ним много общего, раз даже лицо запомнил. Что же их связывало в прошлом? И не из-за него ли папа был вынужден пойти на крайние меры и сбежать?
Уф, не понравилось, как Михаил говорил обо мне. Будто, что замышлял. Для каких же целей ему понадобилось зеркало Петара?
— Георг, приведи сюда охрану, — велел Николас кузену, не отрывая взгляда от отца Даны. А как только Георг исчез в коридоре, он добавил страшным тоном. — Нам предстоит приватный разговор.
— Охрану? — взвилась Дана, которая до этого момента почти сливалась с диваном, на котором сидела — так тихо она себя вела. — Это обязательно? Почему нельзя все уладить мирным путем?
Как запела, когда хвост прищемили! Из-за ее папаши мой собственный отец оказался под подозрением. Вот пусть с этого Михаила теперь спросят по полной!
— Дана, держите себя в руках, — сухо попросила Ива.
— Дочка, успокойся, — спокойно обронил Михаил так, будто бы совсем не переживал о щекотливом положении, в которое он угодил. — Вернись в нашу ложу.
— Но папа! Я никуда не пойду.
— Мне что, попросить тебя выпроводить? — он бросил в дочь такой тяжелый взгляд, что та в миг примолкла. Однако недовольство в ее глазах никуда не исчезло.
Тем не менее Дана была вынуждена покориться и уйти.
— Я прослежу, — сказала Ива, поднявшись со своего места.
Когда свекровь вышла, в помещении нас осталось только трое. Даже персонал куда-то задевался.
— И ты даже не спросишь зачем? — обратился Михаил к Николасу, глядя на него исподлобья.
— Обязательно спрошу, — голос мужа звучал спокойно и уверенно, как у хозяина положения.
Однако и отец Даны не выглядел как загнанный в ловушку зверь. Он стоял с гордо выпрямленной спиной, без капли страха в глазах, несмотря на то что его «поймали на горячем».
Михаил непринужденно облокотился на стекло и перевел взгляд на арену, где драконы вовсю соревновались в скорости.
Воспользовавшись моментом, я задала мужу животрепещущий вопрос:
— Николас, а что насчет моего отца? Теперь-то ты знаешь, что он не виновен в краже.
— Обсудим, — ответил он коротко, видно не желая думать об этом сейчас. Но меня такой ответ не устраивал.
— В смысле обсудим? Я хочу, чтобы ты прямо сейчас обещал мне, что отпустишь его. Ты не имеешь права держать его у себя. Это незаконно.
— Ксюша, — тяжело выдохнул Ник, — Я понимаю твое волнение за отца, и хочу заверить, что с ним все в порядке. Но не забывай, что он все же нарушил закон, когда заявил, что я страдаю драконьим бешенством.
— И за это нужно теперь лишить его свободы? — недовольно нахмурилась я.
Николас ничего не сказал. Только сильнее сжал челюсти, словно сдерживал себя, чтобы не наговорить лишнего.
Михаил, молча наблюдавший за гонками, решил вклиниться в наш диалог:
— Николас, хочешь увидеть убийцу своего отца?
— Вы про портрет?
Михаил хмыкнул и качнул головой.
— Приведи мне ее отца, — он кивнул в мою сторону. — И с помощью зеркала Петара я покажу тебе убийцу.
Какого еще убийцу? До меня не сразу дошел смысл слов Михаила.
А когда дошел, тело обдало волной жара и холода одновременно.
— Не смейте говорить такие вещи о моем папе, — прошипела ледяным тоном. — Вы его не знаете.
В груди же защемило от страха, что Николас мог поверить Михаилу. Я ничего не знала о родителях мужа до того, как попала в его дом. Но даже после знакомства со свекровью, деликатно не стала расспрашивать, где его отец. Мало ли тема была больная.
— Я-то не знаю? — высокомерно усмехнулся Михаил. — Девочка я знаю его куда лучше тебя.
— Ложь, — упрямо повторила я, пусть даже в глубине души зашевелились сомнения. Папу я не предам.
Тем не менее я понимала, что от моего слова ничего не зависит. Все решал Николас. Сердце стучало через раз в ожидании, что же он предпримет. Поверит ли?
— Вы всерьез думаете, что я тотчас побегу делать то, что вы сказали? — сухо бросил Николас.
О-о-о.
Я, кажется, заново влюбилась в своего мужа. В груди даже потеплело.
С лица Михаила тотчас слетело самодовольное выражение. Он досадливо поморщился и, снова взглянув на арену, разочарованно протянул:
— Жаль. Могло быть по-хорошему.
Внезапно его одежда затрещала, а тело раздалось в ширь. Все произошло так быстро, что мой разум не успел оценить происходящее и дать хоть какую-то команду телу, как действовать дальше. Все последующее я запомнила лишь какими-то отдельными фрагментами.
Дикий грохот разбитого стекла. Звук осыпающихся на пол осколков. Горячий ветер в лицо. Толчок в сторону. Николас что-то прокричал в самое ухо, но то ли из-за царящего вокруг шума и хаоса, то ли из-за охватившей меня паники, я не сумела его расслышать. Казалось, из-за первобытного ужаса мой мозг решил отключить восприятие какой-либо информации.
Не помню каким образом я очутилась лежащей за перевернутым диваном, когда совсем близко раздался жуткий звериный рев, от которого захотелось сжаться и превратиться в песчинку. В какой-то момент я вдруг сообразила, чего хотел от меня Николас. Чтобы я убежала и спряталась.
Но руки и ноги тряслись так, что я едва ли могла двигаться. На негнущихся конечностях, кое-как поползла в сторону, где был вход, стараясь не смотреть вокруг. Нужно было просто сосредоточиться на цели. А бояться буду потом.
Мне не хватило пары метров, когда в стену напротив ударил столб драконьего пламени. Лицо опалило раскаленным воздухом с такой силой, что на несколько секунд почудилось, будто я получила ожог. Запахло жжеными волосами.
Зажмурившись, прикрыла голову длинной тканью рукава. Сердце стучало, как ненормальное, а легкие горели огнем. В голове не осталось никаких мыслей, кроме одной, что я вот-вот умру. А самое дикое, что я находилась в таком ступоре, что даже ничего не чувствовала по
