— У вампиров поражает. Спроси Сава и его семью обо мне. Они знают меня.
— Я уже сканировал его мозг, и там нет ничего вампирского о тебе. Там есть только то, что он помогает тебе выдержать болезнь.
— Да нет же! Томáс, нет! — хватаю его за руку и злобно дёргаю. — Нет!
— Флорина, — он накрывает мою руку своей. — Я знаю, зачем ты врёшь мне. Знаю. Но не нужно. Я не должен был целовать тебя, мне стало хуже. Мне даже говорить с тобой сложно, потому что внутри я весь горю, и это больно. Поэтому прояви христианское милосердие и выпей чай.
Томáс вкладывает мне в руки кружку с чаем, а я не знаю, как его убедить в том, что я вампир. Сил у меня нет. Обратиться я не могу. И почему-то теперь Сав тоже не считает меня вампиром, раз Томáс не смог ничего увидеть обо мне.
— Укуси Стана, — нахожусь я. — Укуси его, и ты всё увидишь. Ты увидишь, что мы с ним росли вместе. Мы всю жизнь вместе.
— Это он вбил тебе в голову? Ну, конечно, это Стан заставил тебя думать, что всё так, как ты говоришь. Он подавляет тебя и сделал своей рабыней.
— Боже мой, нет, — скулю я и плюхаюсь на диван, делая глоток чая. — А это крепкая штука.
— Да, вампиры не пьянеют от ликёра, Флорина, это ещё одно доказательство твоей человечности. Вампир бы даже не понял, что там алкоголь.
— Он бы почувствовал.
— Но уж точно он бы не сказал, что этот чай крепок. Он бы подобрал другие слова. И нет, кусать Стана я не буду. Тогда я обнаружу себя.
— Я сдам тебя. Позвоню Совету и сдам тебя, — грожусь я.
— Ну если ты решила шантажировать меня, то вряд ли вернёшься домой.
— Ты что, украдёшь меня? — прищуриваюсь я.
— Если придётся, чтобы ты не угрожала мне и тем, кого я защищаю.
— Но я тоже защищаю свою семью, Томáс. Ты даже не представляешь, какие возможности у тебя могут быть! Ты же… ты древний!
— Я не обращу тебя.
— Меня не надо обращать, я уже вампир.
— Ты человек, Иисусе! Ты человек, Флорина!
— Я вампир и докажу тебе. Полетели со мной к Совету, и они подтвердят, что я вампир.
Томáс замирает и дёргается назад от меня.
— Он знает, — выдыхает Томáс.
— Что?
— Стан знает, да? Я заблокировал твои мысли обо мне от него, но он как-то узнал о том, кто я! Он узнал и теперь вложил в твою голову программу, чтобы меня доставить к этим ублюдкам и убить, как и всех, кто помогал мне!
— Что за чушь, Томáс? — хлопаю себя по лбу и тяжело вздыхаю.
— Получше той чуши, что ты вампир.
Это бесполезно. Я не могу ему доказать, что я, и правда, вампир. Мне ничего не угрожает, кроме смерти от депрессии. Поэтому мне нужен тот, кто знает меня лично. Знает обо мне всё.
— Позвони Саву, — требую я, поднимая голову и серьёзно глядя на Томáса.
— Уже поздно. Я не буду его беспокоить из-за твоих фантазий или же гипноза вампира. Нет.
— Хорошо, дай мне свой мобильный, и я сама ему позвоню.
— Нет, Флорина, я не хочу, чтобы кто-то ещё знал о твоём безумии.
— Или же ты боишься, что я сдам тебя ему. Но я клянусь этого не делать. Клянусь, — допив весь чай, я поднимаюсь на ноги и подхожу к Томáсу.
Моя ладонь ложится на его щеку, и вновь внутри меня разливается тепло. Моё сердце бьётся, а пульс приятно щекочет барабанные перепонки. Томáс замирает, подозрительно глядя на меня.
— Пожалуйста, доверься мне. Ты знаешь, что в любом случае я не смогу тебя подвергнуть смерти, потому что наша связь, пусть ещё и не закреплена кровью, но она есть. Хочу доказать тебе, что ты в безопасности, потому что я никому не дам тебя в обиду. У меня есть власть, Томáс. Огромная власть. Следующим после меня на троне должен быть Стан, но я откажусь от него в твою пользу. Ты король вампиров. И когда все узнают об этом, то они признают тебя. Вампиры сейчас очень ценят чистоту крови, потому что нас осталось не так много. Пожалуйста, позвони Саву, ему можно доверять. Он приедет сюда, и я скажу ему о том, что хочу быть честной с тобой, и что ты поймал меня и хочешь знать правду, но не веришь мне. Пожалуйста. Скажи, что мне стало плохо или что-то в этом духе. Он приедет сразу же. Томáс, прошу тебя. Прошу.
— Если ты скажешь ему…
— Не скажу. Да и ты всегда можешь стереть его память.
— Хорошо.
Томáс сдаётся и достаёт из кармана джинсов мобильный. Он набирает номер Сава, не сводя с меня глаз.
— Да, это я. Добрый вечер, Сав. Мне жаль, что я беспокою вас в такой час, но это очень срочно. Я прошу вас, приехать ко мне, кое-что случилось с Флориной. Она сейчас у меня, и я не знаю, что делать. Она просит никому не говорить об этом, только вам.
Сав что-то отвечает.
— Хорошо. Я жду вас. Она у меня.
Томáс бросает мобильный на диван и указывает на меня пальцем.
— А ты одевайся. Если он увидит тебя в таком виде, то я его убью. А я не хочу его убивать. Пошли, — Томáс кивком головы велит следовать за ним.
— Спасибо, что поверил мне, — улыбаюсь я.
— Я не поверил. Я лишь позволил себе слабость, потому что ты мне нравишься, Флорина.
— Хм, всего лишь нравлюсь?
Томáс оборачивается и усмехается.
— Всего лишь.
— Ты нарушил заповедь — не сорви.
— Думаю, что мы оба уже поняли, что из меня хреновый проповедник.
— И ругаешься тоже. Ты раньше не ругался.
— Общение с тобой портит меня.
— Или же позволяет твоей тёмной стороне немного свободы.
Томáс толкает двойные двери, и мы входим в его спальню. У меня нет сомнений, что это спальня. Здесь огромная кровать и покрывало настолько большое, что лежит на полу, но это так красиво. Конечно, множество свечей, уже зажжённых по периметру комнаты и несколько композиций, похожих на островки континентов и расположенных на полу и тумбе у стены. А зеркала, из которых состоят стены, создают эффект портала.
— Здесь так красиво, — восхищённо шепчу я. — Столько зеркал и много места. Не верю, что ты не приводил сюда никого. Это место просто создано для соблазнения.
Перевожу взгляд на недовольное лицо Томáса.
— Оргии? Значит, оргии? — скалится он, приближаясь ко мне.
— Вообще-то, последний раз я занималась сексом около двухсот лет назад. Так что я практически девственница.
— Двести лет. Я тебе не верю.
— Сав прояснит ситуацию. Но есть кое-что ещё, — беру руку Томáса и кладу себе на бедро. Моя кожа сразу же реагирует на тепло его пальцев. Моя кровь начинает гореть, как и Томáса.
— Флорина, не провоцируй, — шипит он, пытаясь одёрнуть руку.
— Я не провоцирую. Почувствуй, — предлагаю я.
Томáс позволяет мне провести его пальцами по выпуклым мягким линиям моей кожи.
— Что это? Татуировка?
— Это черепные кости. Да, своеобразная татуировка. Но так как я вампир, то любая краска, любые проколы или же что-то в этом духе быстро исчезают с моего тела. Это кости. Кости черепов моих родителей. Я их расколола, а затем сделала из них подкожную татуировку и вживила в себя. Кости приросли к моим костям, и это не вызвало отторжения. Это герб моего рода. Моей семьи. Монтеану. Трёхглавый змей с телом льва. Раньше, когда мы ещё использовали людей, как рабов, именно этим гербом их клеймили. Благодаря этому клейму, никто не смел трогать рабов, особенно люди. Если они всё же били их или даже убивали, или воровали, или делали что-то ещё, то мы мстили. Жизнь за жизнь. Иногда папа в случаях унижения этих рабов забирал из семьи унизивших младшую дочь и отдавал учиться или помогал ей в жизни, а остальная семья была оскорблена перед всей деревней. Им приходилось сбегать и терять всё. Папа всегда меня учил, как и остальных своих детей, что мы равны: вампиры и люди. От людей зависит наше выживание, а от нас зависит безопасность людей. Мы одно целое. Но после смерти моих родителей всё пошло под откос, люди стали охотиться за нами, а мы защищаться. Поэтому у каждого из нас есть медаль, кольцо или кулон, на которых изображён наш герб, и если вампир придёт к другому вампиру и покажет своё кольцо или что-то ещё, то его защитят сразу же. По крайней мере, это в теории, — произношу и отпускаю руку Томáса, но он продолжает мягко водить по моей татуировке.
