- Яхо! - прошептала Белла. - Яхо!
Из ее глаз снова хлынули слезы, она вцепилась в его ноги и завыла по-бабьи.
- Тише, хорошая моя, тише, - шептал юноша, гладя ее по волосам левой рукой и с интересом разглядывая металлическую правую. Ага, протез-таки приживили. Это замечательно. Кажется, новая рука ничуть не хуже старой. Только вот почувствовать тепло кожи Изабеллы и мягкость ее волос она больше никогда не сможет.
- Яхо, ты мерзавец и гад, - неожиданно прервала его самолюбование Бель. - Я по нему убиваюсь, а он разглядывает новую игрушку!
- Прости, родная. Не удержался. Мы, мужчины, такие. Нам лишь бы в игрушки играть. Джерри не нашли?
- Нет, - испуганно ответила Бель, вдруг вспоминая, что могла потерять разом отца, дядю и мужа. - Ни мертвого... ни живого.
- Это хорошо. Браенги живучие. Может, и спасся.
- Как рука, Яхо? - задал уже привычный вопрос Аяз, заходя в палату.
- Как резерв, дадэ? - в тот ему ответил Яхор, разглядывая приемного отца и радуясь, что тот выглядит вполне румяным и упитанным.
- Резерв в норме. Твои ограничительные накопители - просто чудо что такое. Правда, очень тяжело пришлось. Сначала не выходило ими пользоваться, но когда резерв выдохся, а у тебя началась лихорадка, выбор был не очень радостный: или я как-то восстанавливаю резерв, или теряю сына.
- Как-то? - внимательно посмотрел на Аяза Яхор.
- С помощью накопителей, разумеется, - поправился Аяз. — Это даже не обсуждалось.
- А если бы не вышло?
Белла смятенно смотрела то на одного, то на другого, внезапно понимая, о чем идёт речь. Она же целитель, и хотела бы не понять, но увы...
- Должно было выйти, - спокойно сказал Аяз. - Но если бы вдруг - я очень тебя люблю, сын мой.
Белла выдохнула облегчённо, радуясь, что она все же женщина, что ей дозволяется не принимать серьёзных решений, что на ней меньше ответственности. Впервые она задумалась, что целительский дар - не только огромное благословение, но ещё и ответственность. Аяз не раз ей об этом говорил, но разве она слушала?
- Слушай, я ковырялся в твоём протезе... там рычажок есть. Если нажать, рука жужжит и вибрирует. Зачем?
Яхо покраснел так, что у него даже уши заалели, а ведь степняки краснеет редко. Он сглотнул и покосился на Беллу. Аяз хмыкнул и тоже чуть потемнел скулами.
- Отдельно сделать сможешь? Ну... устройство? - спросил целитель. - Небольшое. Можно даже и два.
- Два?
- Шессе подарить. Ей понравится. Она же женский врач.
- Я подумаю, - сказал Яхо, снова краснея. Он ведь пока испытаний своей задумки не проводил. Но вообще это очень смешно. Измеритель Яхора. Аэростат Кимака-Браенга. И интимный массажер Яхора? Или вибратор? Надо подумать. Надо протестировать — вот первоочередная задача.
Вообще рука ему нравилась. Не болело, не дергало - как раньше. Слушалась не хуже родной. Он оперся на нее, когда вставал - ощущения странные, пожалуй, неприятные, но боли нет, и все реакции как у родной.
Передвинул рукой стул, почесал нос, поочерёдно потыкал пальцами в подушку, регулируя силу нажатия и заулыбался:
- Аяз-дэ! Великолепно! Непривычно, но функционально!
- Ты все сделал сам, мальчик мой. А Белла приживляла, мы с ней решили, что ей нужно это сделать самой, а то мало ли... Так что я тут ни при чём. Это ты создал протез. Он удивительный, правда. Ты понимаешь, что это революция в медицине? А сердце ты механическое сможешь сделать?
- Надо почитать литературу. Ты не представляешь, сколько я перелопатил трактатов про строение человеческих конечностей! Выучил все мышцы и сухожилия! - Яхо широко улыбнулся отцу, зная - тот поймёт. - Я катайские свитки добыл! Да я теперь смело лекции на медицинском факультете читать могу!
- Я всегда знал, что ты - самый одаренный из всех моих детей, - спокойно ответил Аяз. - Мне повезло с каждым из вас.
***
- Бель, ты не против побыть контрольным образцом?
- А?
- Буду тестировать руку на тебе. Силовые испытания я провел, она великолепна. На тонкой работе тоже хорошо, но надо привыкнуть. А вот нежность... нежность надо с тобой. Тебе не противно... что у тебя муж увечный?
Он с надеждой смотрел на жену: она все же целитель, не должна быть сильно брезгливой. К тому же склонностью к истерикам Изабелла никогда не отличалась. И она... его любит, ведь правда?
- Яхо, ты болван! - тут же заявила Бель, тыкая пальцем ему в грудь. - Ты не увечный, ты усовершенствованный! Не смей про себя так говорить!
Любит.
У Яхо даже в груди потеплело. Он шагнул к ней, обнял и уткнулся в ее волосы, переводя дыхание. Сердце колотилось даже сильнее, чем тогда, когда у них брачная ночь была.
Любит. Любит!
Он убрал волосы с ее лица, провел пальцами механической руки по щеке, фантомно ощущая нежность кожи - он ещё помнил, какая она тёплая и бархатистая. Белла чуть повернула голову, целуя металлические пальцы. Он и вправду был нужен ей весь, какая разница, что у него с рукой, или с ногой, или еще с какой-то частью тела (нет, она честно признавалась себе, что механический член вряд ли восприняла бы спокойно, но, к счастью, до этого не дошло), ведь главное - что он рядом с ней. Живой. Тёплый. Знающий ее, как никто другой.
- Люблю тебя, - шептала она, не понимая, как можно выразить этими банальными словами всю глубину своих чувств. - Родной мой, самый лучший!
Яхо судорожно вздохнул: он, выросший в диком стане и с младенчества видевший лишь тычки и упрёки, до сих пор не умел спокойно воспринимать нежные слова: терялся, смущался и ощущал себя в чем-то виноватым, и поэтому спешил уйти от неловкого момента, ловя ее губы.
Сколько можно ее хотеть? Он, кажется, совсем рехнулся, потому что опять сходит с ума от похоти, готов постоянно заниматься с ней любовью. Наверное, это пройдёт... или нет, если посмотреть на Аяза-дэ. Ну и пусть, он не хотел, чтобы это проходило.
А Белла давно уже не робела в его объятиях, зная, что Яхор примет любое ее желание, любую придумку, поэтому смело расстегивала его рубашку, гладила грудь, впивалась ногтями в гладкую чуть влажную от испарины спину и прогибалась в пояснице, чтобы потереться животом об его пах.
- Схожу от тебя с ума, - шепнул Яхо, неловко дергая ворот ее платья, который подозрительно затрещал. - Прости, но платье придётся новое купить.
Уже не церемонясь, он дорвал ткань до пояса, а потом стянул и нижнюю сорочку, обнажая её грудь. Провел по ней протезом, с удовольствием видя, как по нежной коже бегут мурашки от соприкосновения с холодным металлом. Переключил на руке едва заметный рычажок, отчего та тихо загудела, и сжал сосок механическими пальцами. Бель изумленно расширила глаза: пальцы ощутимо вибрировали, отчего по ее телу прошла горячая волна удовольствия.
- Что это? Как это?
- Шшш, закрой глаза. Будь послушной девочкой...
- Не буду!
- Пожалуйста.
Белла недовольно скривила губы, но глаза все же закрыла. Он подхватил ее на руки и уложил в постель.
- Не открывай глаза, - предупредил он ее, натягивая на протез тонкую каучуковую перчатку. Странно, конечно, и немного глупо, но некоторые места женского тела слишком нежные для металла, хоть и отполированного.
Провел чуть гудящей рукой по нежному животу, скользнул вибрирующими металлическими пальцами между половых губ, остро сожалея, что не может сейчас ощутить тепло и влажность женского лона. Зато он мог видеть лицо жены: она приоткрыла рот, зажмурившись. Когда они занимались любовью, ему всегда было не до наблюдений. Если лицом к лицу - то нужно было целовать ее, кусать плечи, прерывисто дышать в ее волосы. Когда она на нем верхом - Яхо просто не мог удержаться, чтобы не ловить губами ее грудь. А теперь он мог видеть и румянец на ее щеках, и дрожащие ресницы, и испарину на виске. И это было едва ли не так же сладко, как сам акт любви.
Он исследовал ее, как исследовал бы новый загадочный механизм, созданный кем-то другим, по всхлипам, срывающимся с ее губ, по разъезжающимся коленям угадывая, как ей больше нравится. Бель закусила запястье, выгибаясь, и он не утерпел, улегся рядом, отбирая у нее ее руку и поднося к губам свои пальцы, которые она немедленно облизала и прикусила. Настал его черед тихо застонать от возбуждения. В штанах было уже больно, но по тому, что ее голова бессильно металась по подушке, а широко раскрытые глаза закатывались, он понимал, что еще немного, и она забьется в судорогах оргазма. Он скользнул двумя пальцами в ее лоно как можно глубже, и Белла застонала громко и прерывисто, а потом обмякла. Искусственная рука не могла почувствовать ни то, как жена сжимала его пальцы внутри, ни жар ее тела, но с воображением у него всегда был полный порядок.
