После этой фразы Матвей почему-то окончательно уверился, что у него теперь точно будет все хорошо, и, юркнув мимо директрисы, устремился на свое рабочее место — собираться.
* * *
— Я должна буду сделать что? — переспросила Лера, уверенная, что ослышалась. — Что я должна буду сделать?
— Убить меня, — ответил Александр с нажимом. — Что может быть проще… Думаю, ты не первый день об этом мечтаешь. Я предоставлю тебе уникальную возможность.
Лера вспыхнула, открыла было рот, чтобы с жаром отрицать очевидное, но остановилась. Нечего строить из себя первоклассницу, застуканную за воровством чужих конфет.
— Я не смогу, — сказала она четко. — Я не смогу этого сделать. — И добавила честно: — Как бы мне ни хотелось.
Александр не стал спорить — пожал плечами.
— Придется. Это и есть ритуал. Тебя же интересовали подробности. Пожалуйста. И заметь, я не спрашиваю тебя, что ты сможешь, а что нет. Я говорю, что тебе придется это сделать.
Лера подавилась возражениями. Растерянная, она не могла собраться с мыслями и как-то разубедить его.
— Как? — выдавила она, наконец.
— Что — как?
— Убить — каким образом?
— Кинжал.
Час от часу не легче! То он её огнем травит, то на преступления толкает! Да у нее рука не поднимется — что бы кто, и она в том числе, ни думал и ни говорил.
Лера утихомирила заполошно скачущие мысли, не время сейчас, и спросила:
— Что дальше?
— Дальше я воскресну. Это все.
— Так просто?
— Отнюдь. Но боюсь, ты не осилишь усложненного варианта. Да и зачем тебе.
— Но… подождите! — поражённая новой мыслью, воскликнула Лера. — Как я могу убить вас и при этом выжить? Боги не простят! Церемония и все такое… да от меня горсти пепла не останется, чтобы развеять на ста ветрах!
— Останется, — заверил Александр и не выглядел при этом хоть сколько-нибудь взволнованным. — Я предусмотрел и это.
— То есть? Как можно скрыть от богов свою смерть?
— Намного проще, чем ты думаешь. Не хочу хвастать, но я очень сильный волшебник и мне подвластно многое.
Лера скептически хмыкнула:
— А по виду не скажешь. А моя кровь? Чтобы оживить вас? Я правильно поняла?
— Да.
— А по-другому?
— Я уже говорил тебе — либо так, либо в скором времени мне предстоит обрести новую жизнь… целиком за Гранью.
— Где все будет происходить?
— В моей лаборатории, внизу. А что, это имеет какое-то значение?
На тот момент для Леры это никакого значения не имело, да и вопрос она задала машинально, потому что планировала спросить, а не потому что всерьез собиралась передавать информацию неизвестному корреспонденту. Она тряхнула головой, сцепила перед собой руки и задала последний вопрос:
— После этого… что будет?
Александр замялся, но ответил:
— Ничего. Все будет по-прежнему.
— То есть? Моя кровь…
— Больше не понадобится. Но жить нам придется вместе все отпущенное время.
— Вот демоны! — не сдержалась Лера. — Зачем вообще вся эта затея с браком, церемонией? Неужели нельзя было обойтись без этого? Да еще и ритуал этот злосчастный… Я бы и так кровь отдала, лишь бы в безопасности быть. Зачем столько кружев?
Александр чуть заметно скривился, словно и ему было не по душе видеть ее каждый день в течение неопределенно долгого времени.
— Так было надо.
— Кому надо? Кому надо-то? — в негодовании воскликнула Лера. — Мне? Мне — не надо!
— Мне. Это надо мне. И точка.
Ах, ну да. И как она забыла, кто у них в семье — муж?
— Ладно, это мы обсудим потом. Но… после ритуала, я хочу независимости.
— В каком смысле — независимости? — Александр улыбнулся, словно Лера сказала что-то в высшей степени забавное. — Независимости от чего?
— От вас. Вы же говорили, если припомните, что если я откажусь делиться кровью, вы меня защищать не будете и на благословение богов наплюете. И что вам за это ничего не будет. Вот и я хочу того же. Раз вы говорите, что мне ваше убийство с рук сойдет, так почему бы не раздвинуть границы дозволенного ещё немного? Ко всеобщей радости? Будем писать друг другу открытки на праздники.
— Мда… понятно. Увы, Элеонора, все не так просто. Я не утверждал, что мне ничего не будет, я просто сказал, что с последствиями справлюсь. Не в первый раз. А они, эти последствия, будут. Никому не дано попирать волю богов безнаказанно. Ты готова принять наказание? А что касается ритуала, то здесь все просто — на некоторое время я просто накину на свою лабораторию одно древнее заклинание. Оно скроет нас от богов, так никто не поймет, что произошло.
Лера струхнула в душе, но скроила каменное лицо и спросила недрогнувшим голосом:
— Так что там с наказанием? Поконкретнее? Чтобы уж быть готовой.
Александр вздохнул:
— Элеонора, боги… они, мягко скажем, непредсказуемы в своих решениях. Есть общие каноны, но куда весы их настроения склонятся в той или иной ситуации, нам знать не дано. Да, боги не вмешиваются в жизнь живых, это строжайше запрещено, причем ими же самими, иначе в мире воцарился бы хаос. Но и закрыть глаза на откровенное неповиновение они не могут.
— При чем здесь это?
— Никто не в силах предугадать, каким будет наказание. Оно будет и будет серьезным, но в детали тебя не посветит даже оракул. Ты либо рискнешь и узнаешь, либо… не станешь рисковать и будешь жить долго и счастливо. Я не слишком уважаю богов, скажем так. Все эти ритуальные пляски с церемониями не для меня. И мне не страшно принять наказание.
Лера потрясенно воззрилась на Александра.
— Но как такое может быть? А праздники? Жертвоприношения? Ежегодные дары? Это же обязательно!
— Не слежу за этой лабудой. Уже и забыл, когда и что у них там празднуется. Не обессудь.
У Леры отвисла челюсть. Как это — забыл? Как это — не уважает? И до сих пор жив? Последнюю мысль она озвучила вслух.
— Очень просто. Повторюсь, я слишком силен. Там, за Гранью, все совершенно по-другому. И я стал другим.
— Давно? — сварливо поинтересовалась Лера.
— Давно. Около сорока лет назад.
— Таак, — нехорошим тоном протянула она. — А сколько вам лет вообще?
— Не так много, как ты думаешь. Просто я в свое время слишком спешил жить и в итоге оказался там, откуда сумели вырваться лишь единицы.
— И все-таки?
Александр что-то подсчитал в уме и ответил:
— Выходит что-то около восьмидесяти.
— Отлично сохранились, — брякнула Лера. — Для старика.
— Время за Гранью течет по-другому, точнее, там такого понятия как время нет вообще. А последние сорок лет я провел, путешествуя между нашим миром и тем.
