— А что с ними?
— Ты поранился? Где?
— Я поранился, — согласился волшебник, но придумать, где именно, было выше его сил, поэтому он отделался туманным «где-то».
Мать аккуратно положила ложку на стол, выпрямила спину еще больше и задала следующий вопрос:
— Ты нервный стал в последнее время. Что-то на работе?
Лишь чудом Матвей удержался от того, чтобы не вздрогнуть. Точно копируя жест матери, он положил вилку на стол и ответил:
— Нет, мама. Со мной все в порядке. Просто чувствую себя не очень.
— Что-то болит? Температура? Тогда надо вызвать врача.
Неожиданно для себя Матвей подскочил на месте, крикнул яростно:
— Не надо! Не надо врача! — И повторил уже спокойнее: — Не… надо. Я в порядке.
Почему-то Матвею казалось, что если врач его осмотрит, то сразу поймёт, что с головой у пациента не все ладно, и первым же рейсом отправит в психушку, где его, примерного сына и библиотекаря, свяжут по рукам и ногам, заколют до судорог и отказа мозга лекарствами и опутают заклинаниями. И сказать честно, Матвей за такое решение врача не упрекнул бы, ибо с некоторого времени сам себя опасался.
— И не зачем так орать, я превосходно слышу, — отчеканила Алевтина Григорьевна. — Но почему ты ушел с работы раньше положенного? Что за номера?
— От…откуда ты знаешь? — поразился Матвей, приглаживая вспотевшей ладонью челку. — Откуда?
— Звонила. Мне сказали, что ты ушел, — пояснила она. — А в чем дело? Я не имею права позвонить на работу единственному сыну? Так получается?
— Нет, конечно, мама. Прости, я не подумал. Я… просто удивился, вот и все. Ты же никогда не звонила мне на работу. Я даже не знал, что у тебя есть номер телефона.
— Разумеется, есть, — снисходительно ответила мать. — И мне странно слышать, что ты полагал иначе. Когда это я давала повод усомниться в своих материнских качествах? Я всегда должна знать, где ты, и иметь возможность в любой момент с тобой связаться, иначе я тревожусь.
Матвей тяжело сглотнул. И почему все одно к одному наваливается, как снежный ком? Почему нельзя неприятности получать дозированно?
— А… зачем звонила?
И вообще, что это — совпадение? Или мать что-то почувствовала? И как выкрутиться и не сознаться во всем? А сознаться очень хотелось — даже если все произошедшее ему причудилось (но намерения! Намерения были и были преступны!). Облегчить душу, озвучить свои доводы в пользу того, что он — не убийца, и тогда они, эти доводы, обретут прочность, незыблемость. Мать их примет, признает и, погладив сына по голове, скажет: «Ну, конечно же, ты не убийца. Ты не мог меня так подвести». И Матвей поверит, как всегда, и оправдается в собственных глазах.
— Уже не важно, — Алевтина Григорьевна сверлила Матвея подозрительным взглядом. — Так в чем все-таки дело? Почему ты ушел с работы?
«Боги, далась ей эта работа! — в панике подумал Матвей, резко отодрав один из пластырей на ладони. Странным образом боль успокаивала. — Что за жизнь такая?»
И он соврал, правда, вышло неубедительно, потому что, во-первых, матери он врать никогда не умел и терпеть не мог этого делать; во-вторых, сам не верил в то, что она это объяснение примет.
— Мне… плохо было. Тошнило. Отравился чем-то.
— Очень интересно, — протянула мать. — Ты опять пил кофе? И ел те отвратительные котлеты из вашей столовой?
— Ни в коем случае! Я помню, что ты говорила! Я ем только домашнюю еду, ты же знаешь, мама.
— Тогда почему тошнило? — продолжала допрос мать. — Все-таки заболел?
— Может быть, — слабым голосом ответил Матвей и пощупал лоб — в холодной испарине. Волшебник не собирался упираться и спорить с матерью — себе дороже. Раз она решила, что он заболел, значит, так и есть. Надо бы и впрямь отдохнуть — завтра на работу. От одной этой мысли бросало в дрожь, и в желудке ком начинал ворочаться. — Подхватил где-то. Бывает.
— Ну-ка марш в свою комнату. Ложись в постель и жди меня. Я принесу градусник и чай.
Матвей отодвинул от себя тарелку с нетронутой едой, встал и поплелся наверх. Он уже было прилег, но вдруг ощутил непреодолимое желание сесть за стол и не стал ему противиться. Кончики пальцев закололо, и руки сами задвигались — Матвей положил перед собой лист бумаги, вооружился ручкой и принялся писать. В голову его тем временем заползала темнота. Бархатная, мягкая, она гладила своими щупальцами Матвея, и у него сбивалось дыхание от страха, ручка в пальцах прыгала, как ненормальная, и оттого на листе выводились сплошные каракули.
— Привет, — сказала темнота. — Ты пиши, пиши, я ненадолго…
* * *
Очередной привет от неизвестного «доброжелателя» пришел ближе к вечеру. Лера и подремать успела, и душ принять, и причесаться, и зубы зачем-то почистить. И решить для себя — никаких гадостей она делать не будет, про письма и нелепый подарок забудет, положится на честность Александра и свою удачу.
И тут нате вам. Письмо. Длинное такое, непонятное. Дракон лапой и то разборчивее нацарапает. Перед Лерой встала настоящая дилемма — прочитать и опять отдаться во власть грызущих сомнений и страхов или не читать, оставить все как есть. И если читать, то опять с помощью заклинания? А это значит, что Александр, вероятно, заглянет на огонек. А письмо-то пространное… что там может быть? Ответы на все вопросы?
Любопытство жгло почище огня, и Лера решилась. Сотворив заклинание, она моментально сунула бумагу под матрас, для надёжности села сверху, сложила ручки на коленях, как примерная ученица, и принялась ждать. Минута, две, три, пять… вот уже и десять прошло, но Александр не появлялся. Не обратил внимания? Не счел нужным проверять лично? Слишком занят?
Так или иначе, но Лера отважилась достать письмо. Подавив нервную дрожь, она развернула листок и жадно вгляделась в строчки.
«Элеонора, будьте бдительны! Ваш муж замышляет недоброе! Доказательство моей правоты вы найдете в его кабинете, в нижнем левом ящике стола. Скажу больше — именно Ваш муж заразил Вашу кровь божественным огнем. И именно Вас он принесет в жертву в предстоящем ритуале. Не дайте себя обмануть! Не верьте его словам! Если вы узнали, где будет проводиться ритуал, напишите на этом листке. С ув., доброжелатель».
Если бы Лера не сидела не кровати, она бы упала. Как это понимать — «Ваш муж заразил»? Как такое вообще может быть? И что за жуткие перспективы быть принесенной в жертву? Чьи-то безумные фантазии? Или… правда? Как понять?
Лере стоило большого труда не вызвать разъярённым воплем Александра и не потребовать от него сию же секунду объяснений. Виноват он или нет, но она таким образом подставит под удар не кого иного, как себя. И в любом случае окажется либо мертвой, либо кандидаткой в трупы.
