Это было нелепое предложение. Куда бы они ни отправились, нам придётся охотиться за ними.
Она кивнула, её глаза метнулись через стол к Малачи, который выглядел так, словно вот-вот потеряет самообладание. Она медленно приблизилась ко мне.
— Podrías estar con tu mamá. (прим. переводчика: с испанского: — Ты сможешь быть со своей мамой.)
— Заткнись, — рявкнул Малачи. — Cuando te matamos, quedará libre el alma de su madre. (прим. переводчика: с испанского: — Когда мы убьем тебя, душа её матери будет свободна.)
Глаза Риты расширились, а её рот открылся в форме буквы "О". И тогда она начала смеяться громким, хихикающим смехом.
— Нет, — сказала она. — Nunca será libre. Una vez que el alma de un humano se atrape, no tiene ninguna salida de la ciudad de los Maziquines. (прим. переводчика: с испанского: — Она никогда не будет свободной. Как только человеческая душа будет поймана, она не сможет выбраться.)
Малачи замер.
— Ты лжёшь.
— Переведи, — сказала я. — Сейчас же!
Он проигнорировал меня и обошёл стол, заставив Риту поспешить ко мне. Слова, которых я не понимала, слетали с его губ, пока он следовал за ней. Но она не обращала на него внимания и зашептала мне на ухо:
— Сил сказал, чтобы ты пришла к нему, — она продолжала говорить: — Твои друзья. Он убьёт их, если ты не придёшь. Он заберёт их. Превратит их в нас.
— А если я приду? — спросила я.
Моё сердце бешено колотилось, когда она подошла ещё ближе, а желудок забурлил от её сладкого, тошнотворного запаха.
— Лила, не смей даже думать об этом, — настойчивость в голосе Малачи было невозможно не заметить.
— Переведи, — сказала я сквозь стиснутые зубы, отказываясь смотреть на него.
Он подчинился. Рита улыбнулась и ответила по-испански, и всё, что она сказала, стало последней каплей. Малачи рванул к ней. Она упала на четвереньки и заскользила вокруг моих ног, выставив меня перед собой. Она схватила мою руку и поцеловала её, а затем бросила скомканный листок бумаги на стол и распахнула дверь.
— Он ждёт тебя, — сказала она мне. — Но это не будет длиться вечность.
Она выскочила в коридор, захлопнула за собой дверь и побежала в сторону главной части здания, но потом резко свернула за угол. Малачи схватил листок со стола и бросился за ней, но я схватила его, когда он рывком распахнул дверь, и обняла за талию.
— Ты не можешь бежать, — сказала я, жалея, что мы не можем этого сделать. — Это привлечёт слишком много внимания.
Быстро выйдя в коридор, я достала из кармана мобильник и написала Джиму и Генри, что она уже выходит из здания... и не через главный вход.
— Пожалуйста, пересекитесь с ней, — прошептала я, зная, что они никак не ожидали, что встреча закончится так быстро. — Или мы её потеряем.
Когда мы прошли в главную часть здания, небо было суровым и мрачным, а дождь лил так сильно, что я едва могла разглядеть улицу. Риты нигде не было видно. Мой телефон гудел от сообщений от Джима и Генри, которые пришли почти одновременно.
"У бокового входа. Не увидел, как она вышла".
"В одном квартале от вас. Видел, как кто-то вышел из пожарного выхода, но не смог проследить за ним в машине".
Мы провалили задание.
Я с грохотом прошла через первую двойную дверь и остановилась в сыром, выложенном плиткой помещении, глядя сквозь последнюю стеклянную дверь на проливной дождь. Малачи присоединился ко мне секундой позже. Он протянул мне листок бумаги, на котором был написан номер телефона. Я сунула его в карман.
— Отличный перевод, — прорычала я ему. — Я до сих пор не знаю и половины того, что она сказала.
Малачи уставился на дождь, его лицо было тщательно отработанной бесстрастной маской.
— Прости.
— Мне не нужны твои извинения. Мне нужно, чтобы ты выполнял свою работу, Малачи! Что за чертовщина там была?
Он сделал медленный, напряжённый вдох.
— Она сказала, что Сил хочет заполучить тебя в обмен на обещание, что они не будут овладевать людьми, которые тебе больше всего дороги.
— Это я и так поняла. Что ещё?
— Она сказала, что если придёшь к ним, ты сможешь быть со своей матерью.
Я покосилась на него.
— Что?
Он не смотрел на меня, а его слова были сдержанными, как будто он боролся с тем, чтобы сохранять свой голос спокойным.
— Она имела в виду, что они заберут твоё тело и отправят твою душу в город Мазикинов, где и находится твоя мать.
Я скрестила руки на груди.
— Она там недолго пробудет. Мы убьём это тело и освободим мою мать.
Малачи повернулся ко мне.
— Лила... она сказала, что ничто, даже убийство человеческого тела, не сможет освободить человеческую душу, попавшую в ловушку в городе Мазикинов.
— Вот тогда-то ты и сказал, что она лжёт.
Я положила руку на живот. Если она говорила правду, то это означало, что каждая душа, когда-либо принадлежавшая Мазикину, всё ещё была заперта в их царстве. Такеши, наставник и друг Малачи, которого Мазикины схватили много лет назад. Аден. Моя мать. Тысячи, а может быть, и миллионы других людей. Это также означало, что, убивая тела, которыми они владели, мы давали Мазикиным больше шансов, так как злые духи могли вернуться и завладеть другими.
Глядя в глаза Малачи, я видела, что эта идея его уничтожает. Все эти годы он думал, что освобождает людей, и поэтому казнил бесчисленное количество Мазикинов своими клинками, гранатами и Бог знает чем ещё. Но если Рита сказала правду, все эти души всё ещё были в ловушке, и он ничего не сможет сделать, ни сейчас, ни когда-либо ещё, чтобы спасти их.
Я не могла допустить, чтобы он так страдал, поэтому я продолжила расспрос.
— Больше она ничего не говорила?
Черный взгляд Малачи пронзил меня насквозь.
— Говорила, — сказал он глухим голосом. — Она сказала мне, почему Сил хочет тебя.
— И? — я скорее просто открыла рот, чем произнесла вслух.
Малачи моргнул и уставился в пол.
— Мазикины считают, что ты... — он замолчал, приоткрыв рот, словно не мог выдавить из себя следующие слова. Тишина тянулась между нами до тех пор, пока мне не захотелось закричать. — Мазикины верят, что твоё тело — это идеальный сосуд для того, чтобы вместить дух их Королевы.
ГЛАВА 22
К тому времени, как я добралась до дома, Диана уже ждала меня, а дождь прекратился. От запаха моей любимой китайской еды на глаза навернулись слёзы, как и от тревожного взгляда, который она бросила на меня, когда я вошла.
— Как всё прошло, детка? — спросила она.
— А Джен не звонила тебе?
Она пожала плечами и поставила на стол две тарелки.
— Звонила, она сказала, что Рита... она сказала, что встреча довольно быстро закончилась.
А мне показалось, что это длилось вечность. Я повесила куртку и подошла к столу, разглядывая нелепое количество еды, которое она заказала.
— Либо ты беспокоишься обо мне, либо думаешь, что я ещё ничего не ела на этой неделе.
Она усмехнулась.
— Я позволю тебе угадать, что из этого, — она пододвинула ко мне тарелку. — Она что-нибудь сказала? Что она хотела?
Мой взгляд остановился на лице Дианы, на добром, обеспокоенном взгляде её глаз. Одна только мысль о том, что Мазикины угрожают ей, заставляла меня впадать в убийственную ярость.
— Она хочет быть частью моей жизни, но мне это не особо нравится.
Диана нахмурилась.
— Наверное, я понимаю, что мать должна быть частью жизни своего ребёнка, но именно из-за неё ты многое пережила. Ты поступаешь так, как считаешь правильным, детка, — она наклонилась вперёд. — У меня никогда не было своих детей, но ты же знаешь, я люблю своих приёмных детей. И для тебя всегда будет место в этой семье, если ты этого захочешь, независимо от того, какой путь дальше ты выберешь.
— Спасибо тебе, Диана, — сказала я, смаргивая слёзы. — Эй. Ты, эм, не видела никого странного, болтающегося поблизости?
