– Ваш отец, я надеюсь, передал что-нибудь для нас? – поинтересовался Контар и основательно приложился к своему бокалу.
– Два отреза бельевого кружева, – ухмыльнулся Олаф и смерил взглядом Контара. Никогда не любил этого здоровяка.
– Избавьте нас от вашего неумелого юмора, господин Олафар, – с привычным язвительным спокойствием попросил Димар. – Мы заперты на острове и совсем не получаем вестей с большой земли. А вы умудрились уехать и вернуться, вот мы и интересуемся новостями.
– Госпожа Сальмарис любезно показала мне местоположение острова на карте, – пожал плечами Олаф. Потянулся к бутылке и долил немного в свой бокал. Рассказывать про необходимость окунуть кристалл не хотелось, женихи и сами могли прочесть об этом в одной из книг. Проще было сознаться в связи с чародейкой. – Мы собирались объявить о нашей свадьбе сразу после моего возвращения. Но господин Вортар подкинул нам неприятный свадебный подарок. Не с вашей ли подачи, господа?
Взял бокал в непривычную левую руку так, чтобы сотрапезники увидели перстень наследника короны, и нарочито медленно, буквально по глотку, выпил вино до дна.
– Я задал вопрос и хочу знать ответ, – вернул бокал на стол, ухмыльнулся и смерил мужчин взглядом.
На них почти не подействовало. Оба сидели с невозмутимыми лицами, как пожилые вдовы, которых именно сегодня перестали приглашать танцевать на балах. Они еще могли сделать вид, что ничего не происходит, и делали. Олафар покачал головой. Значит, придется играть по правилам.
– Не говорил отцу, где мы. И чтобы точно оценить, стоит ли ему знать, я должен понимать, что происходит. Так что сознавайтесь, что случилось и как у Вортара оказался ритуальный нож?
Потянулся к бутыли и вылил себе остаток вина. Собеседники не спешат? Ничего, он готов подождать.
– Мы хотели заключить с госпожой сделку, помочь ей выбрать, – осторожно заметил Димар, и Олафу показалось, советник покраснел как девица. – Напомнили ей о сыне и немного повздорили. Только и всего. А нож мы нашли тут, в столовой. Думаем, его принесла госпожа Оливарис, по крайней мере, наши вояки говорят, что видели ее тут накануне. В хвостатой ипостаси. Вортару нож просто понравился, и он решил забрать вещицу себе. Никто не собирался нападать на госпожу Сальмарис, полагаю, ее ранение – досадная случайность.
Олаф почувствовал, как кровь приливает к лицу. Досадная случайность? Ах, досадная случайность… Сжал кулаки. Хотелось взять Димара за грудки и вытрясти из него все внутренности. Наверняка спелись с Вортаром. Две мерзкие крысы. Кто позволил им давить на Сальмарис? Кто позволил обижать Ладира? Как вообще им пришла в голову мысль, что можно обратить оружие против хозяйки острова? Против его, Олафа, женщины!
Глубоко вдохнул и залпом опустошил свой бокал. Поймал испуганный взгляд Димара, покачал головой и рассмеялся собственным мыслям. Поднялся из-за стола. Разберется с этими грызунами позже, когда Сальмарис и сын будут в безопасности. А сейчас надо завершить одно важное дельце.
Глава двадцатая. Договор
В саду уже хозяйничали первые сумерки. Прохладный ветер напоминал о наступлении осени и остужал кровь. Олаф решил прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. Ладир, должно быть, спит где-нибудь у фонтана и не заметит опоздания, а его отцу явно не мешает все еще раз обдумать.
Сальмарис неоткуда ждать помощи, это ясно как день. А он, Олаф, будет последней скотиной, если оставит ее сейчас. Просто потому что она пока еще его женщина. Даже если отбросить мысли о возможном совместном будущем, у них с чародейкой уже есть сын, о котором не мешало бы заботиться вдвоем. Не стоило уподобляться некоторым и бросать парня одного.
Олаф усмехнулся, припомнив свое детство. Король-отец не отличался большой любовью к отпрыску, он вспоминал о бастарде, лишь когда взбалмошная мать пускала его величество в свою постель. Чародей хотел для Ладира другой судьбы. Хотел быть рядом, пока тот будет расти. Хотел поделиться премудростями, опытом, научить своей магии. Хотел видеть его восхищенный взгляд и отвечать на неудобные вопросы. А если к общению с сыном добавится благосклонность Сальмарис…
Король будет в ярости!
Махнул рукой: разберется потом. В конце концов, отец может изменить решение в любой момент, от него никогда не знаешь, чего ожидать, да и угодить королю с каждым днем все сложнее. А у Сальмарис дело касается жизни и смерти. Нельзя оставлять ее в беде. Надо только обдумать, как уговорить местных помочь.
Судя по количеству следов на пятачке около фонтана, малыш давно не спал и вышагивал туда-сюда в нетерпеливом ожидании. На мгновение Олафу стало стыдно, что он недооценил беспокойство сына за мать. Без лишних слов подошел и взял Ладира на руки. Тот поерзал, устраиваясь у груди беспокойным щенком, и приказал не терпящим возражений колокольчиком:
– Несите меня к маме!
Олаф вздохнул и погладил его по спине. От саламандры пахло осенней горечью, лапы зверька испачкали рубашку, но чародею было плевать. Хотелось обнять этот комочек и защитить от всех возможных напастей.
– Должен сказать тебе кое-что, – он тяжело сглотнул: – Маме сейчас несладко, но я знаю, как ей помочь, и постараюсь сделать все возможное. Прошу, не пугайся. Твой страх ее только расстроит. А ей сейчас очень нужны силы.
– Попытаюсь, – еле слышно ответил Ладир. – Я не могу ничем помочь?
– Вряд ли, – Олаф покачал головой, – ты слишком мал.
– Когда я вырасту, нас никто больше не обидит!
Чародей снова погладил сына по спине.
– Вас и так никто больше не обидит. Я не позволю, – заверил едва слышно.
Ладир потерся мордочкой о его шею, и Олаф улыбнулся. А потом вздохнул. Жаль, что сын сейчас не превращается в мальчишку, с удовольствием бы прогулялся с ним за руку.
До комнаты, где лежала Сальмарис, добирались в почтительном молчании. Олаф не знал, стоит ли утешать паренька заранее, а сын, вероятно, снова задумался о смерти и притих. Из тишины вырвали караулящие вход солдаты.
– Господин Тадир приказал больше не пускать визитеров, – сообщил один из вояк так громко, что при желании мог бы воскресить мертвого.
Олаф нахмурился. С чего бы? Вряд ли к Сальме много желающих. Ладир завозился на руках, приподнялся на лапах, демонстрируя себя во всей красе, и продекламировал явно давно заученную фразу.
– Я как наследник хранителя магии народа Черных песков приказываю вам пропустить нас.
Вояка замешкался, но потом в очередной раз поймал взгляд Ладира и кивнул.
– Проходите…
Маг у двери тоже не стал мешать, отвесил почтительный поклон и пропустил визитеров без лишних проволочек.
– Все будет хорошо, – шепнул Олаф сыну и дернул ручку двери.
В нос ударил запах свежей крови. Сальмарис в очередной раз проходила по своему жуткому пути. Изгибалась от боли в только что порванной ране. Олаф почувствовал, как Ладир вздрогнул и тут же дернулся в сторону матери. Чародей выпустил сына на пол и тот сразу устроился у Сальмарис в ногах, надеясь то ли помочь ей, то ли защитить.
Олафар пощупал кошелек на поясе. Извлек оттуда кольцо, наклонился и взял Сальмарис за руку. Надел украшение на безымянный палец. Усмехнулся мысли, что присвоил женщину себе, не дожидаясь согласия, и осторожно, едва касаясь, поцеловал запястье невесты. Кинул беглый взгляд на пребывающих в магическом трансе жрецов и поспешил к выходу. Сейчас, когда он для себя все решил, порядок действий прорисовался в голове с удивительной четкостью.
Не сразу нашел ведущий к алтарной коридор. Бесконечные переходы, повороты и галереи почти незнакомого замка только сбивали с толку. Распознал нужную лестницу по запаху: мокрым песком и водорослями несло так отчетливо, что Олаф на мгновение представил себя на пляже. Зажег магический огонек и пошел вниз.
В начале лестницы еще терзали сомнения, но дальше вопросов не возникало: Олаф миновал узкий коридор, прошел в арку и оказался в украшенной золотой вязью пещере.
