Мы победили. Тегеран отвоеван.
Я поднялся на локти, и полз по полю, перелезая через горы трупов, пока, наконец, не вышел на просторную поляну, покрытую высокой травой. От ранения меня сильно шатало. В какой-то момент я просто упал, понимая, что это конец но, оказывается, нет. Я выжил.
Я проснулся от прикосновения горячей руки ко лбу. Открыв глаза, понял, что это ведьма. Такая же сильная, как Фемида.
– Лежи, нельзя вставать, позвоночник перерезан.
– Где я?
– У меня дома. Едва ли дотащила тебя. Благо, сыновья помогли.
Быстро осматриваюсь по сторонам. Я лежу в какой-то маленькой избе. Малейшая попытка подняться увенчивается жуткой болью в спине. Проклятье.
– Где мое оружие?
– Не знаю. Мы нашли тебя среди поля. У тебя не было никакого оружия. Сыновья сначала подумали, что ты умер, но после ты зашевелил рукой. Вот мы и притащили тебя. На, выпей это.
Ведьма подносит к моему рту какое-то жутко пахнущее зелье, от которого внутри все просто выворачивает.
– Не надо. Убери.
– Выпей говорю! Иначе не встанешь, воин.
Сцепляю зубы, но все же принимаю лекарство от ведьмы. Вливаю его в себя, стараясь не ощутить этот противный горький вкус трав.
– Молодец. Но это только начало. После такого ранения лежать будешь еще не один день.
Сцепляю кулаки. Я потеряю время. Черт! Где мои подданные, они же наверняка меня считают мертвым.
Мысли сразу же возвращаются к Саназ. Она слишком долго одна, и я даже не представляю, что с девушкой. Я совсем не чувствую, что она носит мой браслет, а это значит, что шариха его выбросила, либо просто умерла.
Одна только мысль о том, что моей рабыне могли сделать что-то плохое тут же заставляет огню пронестись по жилам. Черт. Мне надо убедиться, что она в порядке, но для этого нужно хотя бы встать на ноги.
С этого момента я начинаю долгий путь восстановления, и нахожусь в доме ведьмы, пока не встаю на ноги. Поначалу я даже ходить не могу, от чего чувствую себя просто немощным, но постепенно силы возвращаются ко мне.
Когда же мое тело возвращается в былой вид, я оплачиваю ведьме золотым браслетом за старания. Я покупаю у нее коня и отправляюсь в путь.
Мне нужно вернуться в Таар. Я должен еще раз увидеть Саназ и наказать ее то, что посмела выбросить мой браслет. Глупая, маленькая шариха. Я уже предвижу, как буду наказывать ее, чтобы снова стонала подо мной. От удовольствия и жара. Все это время я постоянно думаю о ней. Даже тогда, когда не хочу думать.
Я несусь в Таар, как проклятый, несколько дней подряд, но когда приезжаю в деревню, не вижу ни одного моего подданного. Только от местных узнаю, что свита уехала, уже как неделю. Ушли все, включая рабов, однако местные не видели, как уходила Саназ. Никто ее не видел с тех пор, как проклятый Шамиль забрал мое главенство себе.
Эта новость сбивает мои мысли. Если Саназ сбежала, я все равно найду ее, где бы она не была. И накажу. На этот раз без сожаленья. Еще ни разу в жизни я не видел настолько упрямых и непослушных рабов, как эта молодая женщина.
Осмотревшись по сторонам, понимаю, что должен ехать в Тегеран, однако что-то все равно не отпускает меня. Сам не знаю что, но это что-то важное.
Я хожу по территории, где были наши войска и просто смотрю по сторонам. Такое ощущение, что Шамиль гнал людей в торопях, и я даже не представляю, что он мог сделать с Саназ. В том, что рабыня ему так просто покорилась, я не верю. Сам ее покорял не один день. Она чуть ли не умерла, и только потом, наконец, покорилась мне.
Моя нога натыкается на какой-то камень, и только оступившись вижу, что наступил на браслет. Тот самый, который должен был оберегать Саназ.
Я хотел найти ее по этому браслету, но теперь даже не представляю, где она.
– Саназ!
Мой громкий крик разрывает тишину, но никакого ответа не следует. Сжимая браслет в руке, я запрыгиваю на лошадь и направляю ее в сторону Тегерана, но в последний момент натыкаюсь на перевернутую корзинку с хлебом. Вижу белые крошки, которые плотно разбросаны тонкой дорожкой, уходящей вдаль.
Сглатываю. Тай бы не стал так просто разбрасываться хлебом, если бы…не хотел мне что-то показать.
Хлебные крошки ведут меня прямо в одну из темниц. Открыв тяжелые двери я не вижу там никого, однако все равно решаюсь спуститься и проверить сам. Какое-то чувство опасности не отпускает меня, и почему-то мой браслет в руке начинает гореть сильнее.
Я прохожу по темнице, внимательно осматриваясь по сторонам. Вокруг очень тихо, словно здесь и правда никого нет. Только на выходе я слышу очень тихий и медленный стук сердца. Здесь точно еще кто-то есть.
Я оборачиваюсь, и в самом углу замечаю маленькое тело. Оно лежит на боку спиной ко мне. Вокруг него валяются тяжелые цепи.
Я узнаю ее сразу же. По одному только стуку сердца.
– Саназ! Проклятье.
Подбегаю к рабыне и переворачиваю ее. Она вся дрожит, хоть и жутко горячая в моих руках. У нее жар.
– Саназ, очнись!
Трясу человечку, но она, словно сломанная тростинка, совсем не шевелиться. Я улавливаю ее тихое дыхание, а еще вижу, как сильно похудела рабыня за это время.
Черт. Почему ее заперли здесь без моего приказа! Кто посмел?!
– Шариха, посмотри на своего Господина. Ну же, открой глаза.
Провожу ладонью по ее лицу, после чего человечка и правда открывает свои голубые глаза. Ее губы потресканные и очень сухие, но она протягивает свою руку и проводит ею по моему лицу.
– Алихан. Ты здесь. Мне нравится этот сон. Ты не оставляешь меня.
– Нет! Это не сон, Саназ. Это я! Настоящий. Не засыпай, шариха! Я здесь.
Всего на миг ловлю узнавание в глазах рабыни, и она испуганно дергается в моих руках. После же издает отчаянный крик, хватаясь за плечо, и я понимаю, что ей больно.
Девушка пробыла здесь не меньше недели. Без пищи и воды. Одна в темноте, как запертый зверь, умирая от боли.
Проклятье! Шамиль, я убью тебя за то, что ты допустил такое!
Рабыня начинает тихо плакать, и пытается высвободиться от моих рук. Она дрожит потому, что не узнала меня или скорее потому, что как раз узнала.
– Не надо! Пожалуйста, Алихан, не наказывай меня…Я не хотела выкидывать тот
