В их новом дворе была оборудована неплохая детская площадка. И бабуля научилась посиживать рядом на лавочке – чего раньше сроду не делала.
Маняша предпочла бы сразу юркнуть в подъезд. Спастись за дверью квартиры от неминуемого выяснения отношений – для чего иначе он заявился? Но девчонки смотрели так умилительно – хитренькие сестрички-лисички – что она сдалась:
– Можно. Только недолго. Мне на работу надо вернуться.
– Мы чуть-чуточки, – пообещала Алиса.
И маленькие манипуляторши унеслись, дружно повизгивая и хихикая.
– Садись, – практически потребовал он, кивнув на лавку.
– А стоит? – попыталась увильнуть она, бросив туда сумку.
– Тебе по-прежнему нечего мне сказать? – иронично-вежливо осведомился Лобаческий.
Это он умел: сочетать несочетаемое. Что чаще всего и озадачивало в нём людей. Создавало ощущение его превосходства над другими.
– По-прежнему, – согласилась Маняша. – Но, теперь по иной причине.
– Вот как? – явно заинтересовался он. – Я могу о ней узнать?
– Зачем? – пыталась она сохранять невозмутимость, хотя досада так и подступала, поддавливая язык. – Какое теперь это имеет значение?
Грубить не хотелось. На этот раз вовсе не из желания держать марку – проклятое наследие предков. Хотелось пресечь любую попытку втянуть её в выяснения отношений. А что может быть проще: нагрубила, и этот гордец ушёл.
– Для меня имеет значение всё, связанное с женщиной, которая меня любит, – прямо и вовсе не самонадеянно ответил он. – Так что, садись. Поговорим.
Маняша присела, оставив между ними сумку. Собралась с духом и призналась:
– Любила.
Он моментально всё понял. И понял правильно:
– Кто-то заступил мне дорогу?
– Да, – обняв себя за внезапно озябшие плечи, выдохнула она.
– Зная тебя, это серьёзно, – что-то уж больно спокойно отреагировал он. – Я с ним знаком?
– Я… сама с ним не знакома, – вдруг призналась она.
И тут же поняла: так нужно. Честно и прямо. Только так этот человек сможет принять неизбежное и отвязаться от неё навсегда.
– Мэри, ты не могла влюбиться по переписке, – тоном вдумчивого аналитика начал Лобачевский. – Ты из тех, кто умеет читать по глазам. По лицам, по жестам. И должна их видеть. Где ты с ним познакомилась?
– В другом мире, – невольно улыбнулась она, вспомнив, как надувшийся Тур выехал на заднице из пасти скорпиона.
– Значит, – развернулся к ней всем телом Лобачевский, сдвинув очки на лоб, – Кудыкин втянул тебя в игру.
– Не втянул, а привёл, – воспротивилась Маняша его сомнительным формулировкам. – Я хотела устроиться на работу, он предложил вариант. Это было моё решение. Не смей на него клеветать. Меня что, так легко куда-то втянуть?
– Очень нелегко, – согласился он, прищурившись на дверь подъезда. – То есть, ты влюбилась в человека, которого совсем не знаешь. Общаясь только с его маской. Под которой может оказаться какое угодно дерьмо. И это ты. Умная девчонка и реально стоящая женщина.
– Это я, – согласилась с комплиментом Маняша. – И он стоит того, чтобы попытаться стать его женщиной. Надеюсь, ты не решишь, будто я заразилась мстительностью?
– Куда тебе, – усмехнулся Лобачевский. – Кто угодно, только не ты. Ну-ка, пойдём, – поднялся он с лавки и протянул ей руку.
– Куда? – машинально встала она.
– Кое-что проясним.
Они вошли в подъезд. Где она тотчас оказалась притиснутой к стене. Мужчина, из-за которого умирала и воскресала тысячи раз, придавил своим упругим тяжёлым телом. Обжёг запрокинувшееся лицо резким выдохом. Поцеловал. От такого же точно поцелуя её душу тогда, в первый раз разнесло в клочья. От воли осталась струйка дыма. Маняша была готова на всё.
Он тогда не пошёл до конца. Не тронул её. И после ухаживал сдержанно, внимательно впитывая все посылаемые ею сигналы. Даже деликатно, что сразило окончательно.
Как позже выяснилось, все свои мужские потребности Лобачевский переносил на других женщин. Случайные подружки отдавали ему то, чего от Маняши её тиран и не требовал. Словно оберегая для чего-то более важного. Но это дошло до неё много позже. А теперь уже потеряло всякий смысл.
Поцелуй лишь в первое мгновенье привычно придушил затрепетавшую забившуюся где-то глубоко волю. Порывистое желание обнять его, прижаться, угасло вместе с этой дрожью, проваливаясь в небытие.
Он заглянул Маняше в глаза. Оттолкнулся руками от стены. Отпрянул, резко развернувшись к ней спиной. Взлохматил волосы и задумчиво процедил:
– Чужая женщина мне точно не нужна. А ты сейчас чужая.
Он медленно обернулся и выдал совсем уж странное:
– Интересно, сможет ли он тебя обрести? Хватит ли духу?
– Пускай только позовёт, – пробормотала она совсем уж безотчётно.
– Если решится, – раздражённо процедил Лобачевский и уточнил: – Не мстишь? Точно?
– Только не тебе, – покачала головой Маняша. – Мне теперь никогда не забыть, что ты во мне разбудил.
Он вышел из подъезда, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он никогда не хлопал дверями.
Встряхнувшись, Маняша вдруг повеселела. Стало так легко, словно её выпрягли из доверху гружёных саней, которые она волокла долгие дни.
– Спасибо, Макс, – запоздало улыбнулась подъездной двери. – Спасибо, что просто отпустил. Ты благородный человек… – и спохватилась: – Девчонки!
Вылетев из подъезда, обнаружила лягушек-попрыгушек на месте. Долго стаскивала с качелей под нескончаемые сказки про последний разочек. Наконец, заволокла в квартиру и сдала бабуле. Быстренько перекусила и помчалась на работу.
Глава 16
Помещица и притворщица
Батя сидел на пригорке у дороги в позе Роденовского мыслителя. Подойдя ближе, Маняша обнаружила, что он уставился на драку пары жуков размером чуть меньше её кулачка.
– Кто побеждает?
– Разойдутся, – выдал он спортивный прогноз и поднялся: – Идём.
Однако не прошли и десятка шагов, как попали в огненный круг вспышек телепортов.
И вот уже их обступили бойцы с красными никами над головами. И эмблемами с оскаленной медвежьей головой.
– Здравствуйте, – борясь с испугом, вежливо поздоровалась Маняша.
И положила руку на Батин кулак, сжимающий меч.
– Привет, – вполне дружелюбно отозвался первый же подошедший киллер сто семьдесят второго уровня под ником МОРгудон. – Как дела?
– Ещё не знаю, – доверительно поделилась она переживаниями землевладелицы и побирушки. – Только в игру вошла.
– Посреди дороги? – намекнул он, что за её командиром следили.
Бабуля учила: если почувствовала угрозу, исходящую от мужчин, ни в коем случае не истери. Не качай права и не лезь в драку. Лучше прикинься дурочкой. В большинстве случаев, это срабатывает. За исключением совсем уж примитивных уродов, большинство мужчин инстинктивно заточены защищать слабых. А кто может быть слабей детишек и дебилок?
– Пришлось срочно выскакивать, – досадливо пробормотала Маняша с видом закрутившейся женщины. – Девчонок в бассейн вести. С детьми вечно куда-то несёшься, как проклятая.
– Девчонок? – слегка удивился Моргудон.
– Ну да. Они у меня погодки. И страшные шалуньи, – вроде как заболталась она и спохватилась: – А что случилось? Чем могу служить?
Их уже окружили с десяток бойцов разных классов – самый низкий, замеченный Маняшей уровень сто двадцать первый.
– Старорежимные обороты, – весело оскалился один из них. – Мор, нам попалась настоящая интеллигентка. Как бы ни дворянка.
– Такую даже неловко мочить, – поддакнул второй юморист.
– Мочить? – удивлённо захлопала ресницами Маняша. – Вы имеете в виду: убить? Странно, – приняла она вид крайней озабоченности.
– Что странно? – по-прежнему мирно уточнил Моргудон, ощупывая хирургически острым взглядом Батю.
– Ну, для любого шага нужна хоть какая-то мотивация, – взялась рассуждать она тоном дамочки не от мира сего. – Веская причина. А вы не производите впечатления… даже не знаю, как выразиться…
