перекрыл глава Ковена, который поднялся с места и теперь возвышался над партером, – что здесь происходит?
Ректор сделал шаг назад. Они с Мирой синхронно выдохнули. И только тогда я поняла, какого пика достигло напряжение на сцене. Неужели Тьма в Мирайе настолько сильна, что она смогла на равных противостоять ректору? А как же горгульи?
Я ничего не понимала. И мысленно присоединилась к вопросу тара Афалеона. Мне тоже очень хотелось знать, что же здесь происходит.
И всё же ректор – превосходный актёр, в чем я тут же и убедилась.
Делианарис отошёл от Миры, так и не сдвинувшейся с места, ещё на пару шагов. Затем достал из кармана белый шёлковый платок, демонстративно отёр пот со лба, убрал платок обратно и лишь после этого улыбнулся поистине голливудской улыбкой. Не знаю, как другие, а я не поверила его сияющему выражению лица. Но играл ректор мастерски.
– Вы видели, а? Дор Афалеон, вы впечатлены?
Затем он снова указал рукой на Мирайю:
– Чёрный бриллиант коллекции Саартога, настоящая весса…
На этом месте маги в зале вновь зашумели, перебивая ректора. Но он не выглядел расстроенным. Напротив, сиял как начищенный медный таз, слушая комментарии и разные версии.
А затем громким голосом, перебившим шум, пояснил:
– Ваше высочество, дор Афалеон, Тьма подходит вам не меньше, чем Свет. А мощь источника юной лейвы вы все только что видели.
И снова замолчал, довольный произведённым эффектом.
А я смотрела на Миру, по-прежнему стоящую в центре сцены, и не понимала, почему горгульи показали нулевой уровень? Дрохевайн несколько раз заставил ее пройти под Аркой. А потом сказал, что, наверное, артефакт сломался. Но что если он не сломался? Что если мощь Мирайи настолько сильна, что горгульи просто не в состоянии ее оценить?
Ректор поднял руки, призывая зал к вниманию.
– Господа! – крикнул, снова перекрывая шум. – Прошу, займите свои места.
Не сразу, но маги расселись по креслам и даже замолчали в ожидании того, чем ещё поразит их Делианарис.
– Мы долго искали носительницу стихии Тьмы. И вот она здесь. Правда, характер юной лейвы оставляет желать лучшего. Но в Саартоге самые лучшие тары, способные огранить этот алмаз и превратить его в истинную драгоценность.
Ректор насладился произведенным эффектом. Затем повернулся к Мире и произнёс вкрадчивым голосом, от которого внутри у меня похолодело:
– Подними вуаль, девочка, иначе мне придётся применить уже не ментальную, а физическую силу. Твой будущий супруг желает увидеть твоё лицо. Будь так любезна.
На сцене показался тар Хлаарс, сопровождаемый Наурани. Их позы не оставляли сомнений в цели прихода. Они собирались скрутить Миру и стянуть вуаль с её лица по первому приказу. А может и не только вуаль.
Похоже, она и сама это поняла. Потому что дрожащими пальцами потянула ткань вверх, открывая лицо.
Звёзды на щеках Миры полыхали черным огнем. Казалось, воздух вокруг них сгустился и потемнел. Даже глаза ее стали чернильными.
Напряжение было таким сильным, что я и без магии ощутила его.
Впрочем, не только я.
Кто-то из магов ахнул.
Принц Рандир и Хорген молчали. Но оба не сводили с Миры пристальных взглядов.
– Умница, – ректор снисходительно кивнул и добавил, обращаясь к помощникам: – Уведите ее.
Тар Хлаарс взял Миру за плечо. Та подчинилась, напоследок скользнув по балкону пустым взглядом. Причем теперь ее плечи не были гордо расправлены, наоборот, Мира казалась раздавленной.
А я, наоборот, разозлилась.
Своим глупым сопротивлением она едва не поставила под удар всю мою миссию! К чему был этот спектакль? Что и кому она хотела доказать?
Неужели было так сложно просто поднять вуаль?!
Ректор ведь не потребовал задрать подол и показать ноги, как это было со мной.
Я не могла понять причин такого упорного сопротивления. Мы же договаривались, что она будет вести себя тихо, как мышь, и всячески демонстрировать покорность. Ведь наша главная задача – усыпить бдительность стражей.
А что же теперь?
Теперь главный маг Саартога знает, что какая-то лейва-первокурсница сильнее его! Он удвоит, а то и утроит надзор за ней. Сбежать станет труднее. А может – вообще невозможно. И все из-за дурного характера этой девчонки!
Последняя мысль заставила меня скрипеть зубами от бессильной злости. Хотелось вцепиться этой заразе в плечи и хорошенько ее потрясти.
Я с трудом дождалась, пока тар Хлаарс придёт за нами и позволит покинуть балкон. Он повёл нас в столовую, милостиво разрешая доесть обед. Даже наши тарелки по-прежнему стояли на столах нетронутыми. Только еда в них заветрилась и остыла.
Впрочем, аппетита почти ни у кого не было. Многие девушки сидели с понурым видом. Мало кто из них ожидал, что именно из себя представляет аукцион. Лишь компания ифрисс, сидящих через три стола от меня, уплетала кексы и шёпотом обсуждала увиденное. Этих было ничем не пронять. Даже прилюдным обнажением.
Когда в столовую привели Миру, все головы повернулись в ее сторону.
Я тоже подняла взгляд от холодной скользкой каши, которую размазывала по дну тарелки.
Мирайя шла к нашему столу с высоко поднятой головой и по-прежнему откинутой вуалью. Она смотрела прямо перед собой. Приблизилась и молча села на своё место.
В ее глазах горел вызов. Похоже, она уже справилась с унижением и осознала, что натворила, и что я за это не похвалю. Но в то же время не собиралась оправдываться.
А я не собиралась прощать.
Слишком многое было поставлено на карту. Вся моя жизнь.
Поэтому я просто вернулась к каше.
Мира несколько минут сидела и чего-то ждала. Потом начала сопеть. Потом – ерзать на стуле.
Я продолжала упорно ее игнорировать.
Пока плечи заразы не опустились, а взгляд не стал виноватым.
– Злишься? – негромко спросила она. – Прости, я ничего не могла с собой сделать…
– Могла, – процедила я, – не выделываться и просто поднять ту проклятую вуаль! И да ты права, я злюсь.
Швырнув ложку, я раздраженно поднялась.
Мира не двинулась с места. Теперь от былого гонора не
