Ковену. А кое-кто из них вполне мог участвовать в нападении на Цитадель.
От этой мысли стало жутковато.
– Ты дрожишь, – заметила Мира.
– Ничего, – с трудом улыбнулась я. – Все в порядке.
Представление шло полным ходом.
Маги поднимали руки, ректор выкрикивал ставки. Цена очень быстро преодолела барьер в три миллиона, потому что шаг был не в сто, а в триста тысяч. Дальше пошли совсем уж запредельные суммы.
Я следила за Хоргеном и Рандиром, параллельно размышляя.
У лейв третьего уровня шаг был в пятьдесят тысяч. У Намааси и первой сильфы – в сто. Сильфу шестого уровня уже продавали с шагом в двести тысяч. Интересно, куда ректор девает такие деньги? Ему ведь жизни не хватит все их потратить!
Потом пришла мысль, что Академия-то королевская, значит, вся выручка с аукциона идет в казну. Какой потрясающий экономический ход! Бедные маги всю жизнь убиваются, копят деньги, чтобы купить себе жену-батарейку. А потом все накопленное непосильным трудом отдают королю.
Да мой дядя Барден просто финансовый гений!
Совсем не к месту с моих губ сорвался смешок.
На меня тут же зашикали лейвы. Все они, как и маги в зале, напряженно смотрели на сцену, где ректор уже сорвал с Дараймы последний покров, оставив ее стоять обнаженной.
Точнее, не совсем обнаженной. Тело ифриссы полыхало, словно живой факел. Хотя она ни разу не шелохнулась и, кажется, даже не моргала.
Похоже, Делианарис мысленно управляет источником девушек, пока они на сцене.
– Десять миллионов золотых за ифриссу седьмого уровня! – услышала я.
Взгляд ректора метнулся от принца к верховному магу. Но оба молчали. Они так и не сделали ставки.
– Дор Афалеон, кажется, ваше время поджимает, – напомнил Делианарис. – Не упустите такой замечательный шанс…
Тот медленно покачал головой:
– У тебя ведь наверняка припасено кое-что получше этой… “жемчужины”.
– Вас не проведешь, – по губам ректора скользнула понимающая усмешка. – Итак, десять миллионов – раз. Десять миллионов – два. Десять миллионов – три. Ифрисса седьмого уровня продана герцогу Сиадару!
Пока я пыталась понять, кто из присутствующих в зале тот самый герцог, на балконе поднялось волнение. Рядом с нами оказался тар Хлаарс.
– Идем, – поманил он Миру.
Та дернулась, глядя на него словно загнанный зверь.
– Идем, – повторил он с нажимом. – Не заставляй меня применять силу, ведь все равно я заставлю тебя спуститься.
А со сцены уже раздавался голос Делианариса:
– Господа, сегодняшний аукцион подходит к концу. Но, прежде чем вы покинете эти стены, позвольте представить наш великолепный, но еще неограненный алмаз. Легендарную шестую стихия и ее прекрасный сосуд.
В зале стало тихо. Как и на балконе.
Лейвы безмолвно наблюдали, как тар Хлаарс тянет Миру за руку. Она смотрела на меня умоляющим взглядом, но я даже не двинулась с места. Потому что не могла ничего изменить.
Мое сердце разрывалось от сожаления. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько беспомощной, как в тот момент. Но понимала, что Мире придется пройти это самой.
Отчаяние в глазах подруги стало невыносимым, и я опустила взгляд. Чувствовала себя при этом предательницей. Похоже, и сама Мира думала так же. Потому что процедила что-то нелицеприятное в мой адрес, вырвала руку из хватки куратора и, вздернув подбородок, пошла впереди него.
Я думала, что успею совладать с эмоциями, пока Мира окажется на сцене. Ведь, только чтобы спуститься с балкона ей понадобится не меньше пяти минут.
Но спустя считанные мгновения ректор довольно ухмыльнулся и движением фокусника указал в угол сцены.
– Господа, а вот и наш будущий бриллиант. Позвольте представить носительницу редчайшей стихии. Нетронутый сосуд Тьмы – бесценное сокровище Саартога, достойное самого короля!
Из Делианариса вышел бы отличный ведущий топового телешоу. Он умело владел вниманием зрителей и превосходно управлял голосом.
На сцене появилась Мира. Повернула голову в сторону балкона и замерла. Даже сквозь вуаль я почувствовала укоризненный взгляд.
Ее руки нервно мяли подол, но спина была прямая как палка.
– Подойди, – поманил ректор.
Мира деревянно шагнула к нему.
– Умница. А теперь подними вуаль, – ласково, словно она была душевнобольной, приказал Делианарис.
В ответ Мира лишь дернула плечом. Тонкие пальцы крепче сжали тёмную ткань.
– Подними вуаль, – не повышая голоса, но с нажимом потребовал ректор.
На глазах у всех она отрицательно качнула головой.
Из зала раздались смешки. Лицо ректора стало пунцовым. На миг он словно утратил привычное самообладание.
– Отлично, – процедил сквозь зубы. – Наша темная роза с шипами. Прекрасный экземпляр для тех, кто хочет собственноручно воспитывать покорность в жене.
По залу пробежал одобрительный гул. А потом что-то произошло.
Мирайя вдруг задеревенела. Пальцы разжались, выпуская подол платья. Руки медленно, словно бы с усилием, начали подниматься к лицу.
И тут до меня дошло.
Ректор ментально воздействует на неё!
Но как это возможно? Он ведь сам сказал, что зал аукционов защищён от магии. Да и я пробовала дотянуться до источника. Это невозможно. К тому же на разуме Миры стоит ментальный щит!
Но этот щит не помешал Делианарису надавить на Миру и заставить её снять вуаль. А ещё раньше загипнотизированные лейвы по его приказу демонстрировали мощь своих источников.
Значит, для ректора существует лазейка – догадалась я. У него есть доступ к магии в отличие от всех остальных.
– Нет! – произнесла вдруг Мирайя.
Я с удивлением всмотрелась в подругу. Как она может возражать? Разве ректор не управляет сейчас ее телом?
Да, ее голос прозвучал не слишком чётко. Словно сквозь стиснутые зубы. Как будто Мира… боролась с внушением?
Но разве такое возможно? Ведь Делианарис – самый сильный менталист в Арбадоне. А у нее на испытании горгульи не показали даже первый уровень.
И всё же на сцене происходило что-то непонятное.
Причём это заметила не только я. Лейвы на балконе начали переглядываться, а затем и возбужденно перешептываться. Маги в зале тоже не молчали. Многие повскакивали с мест и громко обсуждали то, что творилось на сцене.
– Дор Делианарис, – шум
