А после представления народ потихоньку расходиться начинал. Времени уже глубоко за полночь, завтра новый день, новые хлопоты. Только молодежь беспечная не спешила по домам. Юноши и девушки продолжали пляски, в тайне радуясь тому, что старшее поколение уходить собралось.
— Пора возвращаться? — спросила, тяжело дыша. От танцев, смеха и веселья голова кружилась, и чувство шальное было, будто паришь над землей.
— Пожалуй, да. Если ты завтра проспишь, или явишься в Гейрион с красными уставшими глазами, Санмэй устроит головомойку.
— Хм, я скажу, что это ты меня отвел на праздник и не отпускал, — хитро в его сторону посмотрела.
Вэлл усмехнулся. Он бы с радостью не отпускал. Хоть всю ночь напролет готов был провести здесь с ней, не думая ни о чем, кроме смеющейся девушки в своих руках. Сегодня она такая игривая, такая нежная, такая красивая. Когда не видела, скользил взглядом по худеньким открытым плечам, по волосам, что в прическу высокую собраны. Руки так и чесались, чтобы шпильки блестящие вынуть из них и увидеть водопад шелковый, по плечам струящийся.
Это невыносимо! Вот так смотреть, чувствуя, как каждый нерв натянут словно тетива, дрожит, раскален до невозможности. Наслаждался, как безумный, простыми, безобидными прикосновениями, как одержимый, аромат ее вдыхал.
Дракон внутри ворчал, нашептывал, что надо закинуть ее на плечо и унести отсюда. Туда, где не будет никого, кроме них двоих. Потому что он сделал свой выбор. Кобальтовый дракон Вар'шааны выбрал вот эту девочку хрупкую. Своей парой. Понимание этого молнией острой прострелило вдоль хребта, кровь разгоняя закипевшую. Мог ли он подумать, впервые увидев ее, выбегающую вслед за воинами из Паучьей Расщелины, измученную, растрепанную, оборванную, что займет она такое место в его жизни? И вовсе не из-за того, что она — первая, слышащая кобальт, что в город пришла за последние три сотни лет, а из- за того она — это она. И между ними связь невидимая канатами прочными натянулась, которые уже не разорвать, не разрубить ничем.
— Пошли уже, — проворчал, утягивая ее за собой.
Дэниэль еще раз глянула в сторону площади украшенной, вздохнула устало и счастливо, и пошла следом за Вэллом, думая о том, что это был лучший день в ее жизни: и так не хотелось, чтобы он кончался. Вот так всю ночь напролет готова с ним бродить по городу, забыв обо всем на свете. Чтобы за руку держал, не отпуская.
Такое странное ощущение, будто паришь, хотя крыльев нет. Теплом окутывает снаружи, внутри, проникая в каждую клеточку.
Так надежно с ним, так спокойно, и, вместе с тем, до безумия волнительно. Вот об этом чувстве в книгах писали, что проникая в сердце, все остальное собой затмевает? Если да, то все слова, которыми описывали его — бледны и невыразительны. На самом деле все гораздо ярче, пронзительнее. Все на грани, на изломе ощущений.
Брели медленно по улицам ночным, тускло освещенным факелами потрескивающими. И каждый из них пытался продлить эти мгновения, что дарили счастье необычайное.
Она, смеясь, вспоминала вслух, как ее чуть не унесло потоком людским на площади, а он смотрел, не отрываясь, ловя каждый жест, каждую улыбку искреннюю. От губ не мог взгляда отвести, с ума сходя от желания узнать, какие они на вкус, а сердце бухало в груди так, словно хотело ребра пробить и на волю вырваться. И Вэлл готов был положить его к ногам этой девушки, что всю жизнь его перевернула. Да все что угодно, все что захочет, все что попросит. Лишь бы рядом была.
Мысли тревожные, что бились на задворках сознания, отталкивал упрямо, отгонял от себя. Отворачивался, хотя знал, что истинное положение вещей останется неизменным. Но это все будет завтра, а сегодня хотелось быть с ней, хотелось упиваться тем ощущением счастья, что затапливало до самой макушки. Завтра все вернется на круги своя, пойдет чередом обычным. Завтра он опять станет владыкой Вар'шааны, думающим прежде всего о народе своем, о благополучии его. Завтра, а здесь и сейчас он лишь крепче сжал ладошку узенькую, чувствуя, как смешивается биение двух сердец. Сегодня их день, и он никому его не отдаст!
***
Кровь в жилах закипала, когда смотрел на нее без отрыва. На щеки, разрумянившиеся от ночной прогулки, на глаза, что сияли драгоценными камнями, когда на него смотрела, откровенно любуясь. По наивности своей не понимая, что видно это, что сводит с ума.
Пропустил ее вперед в холл, дверь распахнув широко. Дэни мимо прошла, а у него руки чесались, настолько прикоснуться хотелось! И драконья суть к ней так рвалась, что сдержаться сложно было.
Хотелось схватить, унести ее в комнату, своей сделать. Любить всю ночь, так чтобы обо всем, кроме него, забыла.
Кое-как держался. Ответы немногословные выдавал, когда спрашивала что-то. Чувствовал, как сердце в груде ухает. Громко, зычно, раскатисто. И каждый удар его на кончиках пальцев чувствуется. И желание прикоснуться к ней стало непреодолимым, практически.
Поднимался следом за ней по лестнице, и все вокруг, будто в пелене красной, в дымке. Все расплывчатое, лишь она в центре ярким пятном. В этот момент уже ни о чем не помнил. Ни о песне кобальтовой, ни о том, зачем она в этом городе. Все это неважным стало. Потому что судьба привела ее сюда, к нему не просто так — дракон пару свою нашел. Спустя столько столетий, когда уже и не думал, что возможно это, что появится та, на которой замкнет, на которой весь мир сосредоточится.
Появилась. С ума свела своим взглядом теплым, характером мягким, светом искренним, что откуда-то изнутри шел, согревая, лаская, даря умиротворение.
И она к нему тянулась, наивно, распахнув широко глаза светлые. Остатки разума терял, чувствуя, как сердечко ее ускоряется, когда смотрит в его сторону. Когда видел, как губы закусывала в нерешительности, как дрожать начинала, стоило только прикоснуться мимолетно.
— Спасибо, что отвел меня на этот праздник. Мне очень понравилось! Я никогда в жизни так не веселилась.
— Я тоже, — еле выдохнул, балансируя на самом краю.
Улыбка исчезла с ее лица, когда заметила взгляд его сумрачный. Тяжелый, пронизывающий насквозь. Трепетом сладким в каждой клеточке отзывался, лишая дыхания. Сердце сжалось на секунду, а потом биться начало гулко, через силу, и дыхание сбилось, когда на губы ее посмотрел. Жадно, не скрываясь.
Глаза синие потемнели и, зрачок сужаться стал, выдавая сущность драконью.
— Вэлл, — осевшим от волнения голосом едва смогла произнести. — Я пойду, пожалуй.
— Иди, — кивнул, с места не сдвинувшись, продолжая взглядом прожигать нечеловеческим.
Отступила на один шаг, второй третий. Потом развернулась и торопливо, на дрожащих ногах, к двери в комнату свою пошла.
Вэллиан провожал ее взглядом, словно завороженный наблюдая за тем, как подол легкий вокруг ног стройных вьется, чувствуя, что до грани дошел, до предела, за которым уже не остановиться.
Едва за ручку дверную взялась, как рядом с ней оказался. Рукой в дверь уперся, не давая открыть ее.
Дэниэль вздрогнула. Не испуганно, нет. Как-то иначе. Взгляд на него подняла растерянный и вместе с тем, увидел в нем отражение самого себя, тех чувств, которые изнутри сжигали, лишая здравого смысла.
Руку поднял, прикоснувшись к щеке нежной, что от его прикосновения полыхать начала. По губам большим пальцем медленно провел, уловив, как дыхание ее сбилось.
Все, что было важным до этого, растворилось, исчезло оставляя за собой лишь пепел невыразительный.
Дэниэль взялась за руку его, пытаясь ее от лица своего убрать, но вместо того, чтобы отступить, переплел свои пальцы с ее, сжимая крепко и взгляда не отводя.
Она замерла, дыша надсадно, и грудь вздымалась тяжело, в такт дыханию.
— Вэллиан, — проговорила чуть слышно просящим голосом, сама не понимая, о чем просит. To ли отпустить, то ли наоборот не отпускать, остаться рядом.
А у него выдержка закончилась от голоса ее чуть хриплого, но вместе с тем нежного, ласкающего. Уже не думая ни о чем, к себе ее потянул, жадно впиваясь в губы сочные, призывно приоткрытые.
