Впрочем, общение у меня тоже было: профессора Эзалон, Иморана, магистр Игнасиус. И, разумеется, Малри.
Раньше тут появился носитель Бездны.
Теперь – вестник.
Оба случая связаны с хозяйственными делами: носителем был заведующий хозяйством, вестника провезли в грузе, который не досмотрели из-за отсутствия заведующего хозяйством.
Теоретически, грузы должны досматриваться в любом случае, но о том, что этого не происходит, могли знать обитатели Академии.
А ещё, теоретически, в рамках допущения, местные культисты должны были пересекаться. И цель ведь в обоих случаях тоже одна – Валерия, которую, похоже, приняли за избранную принца Арендара, и Культу, конечно, не выгодно, чтобы Аранские остались у власти, а в империи сохранилась стабильность.
Но если вернуться к культистам… Если допустить, что они были знакомы, хоть и не афишировали это (иначе эту связь бы давно вскрыли). Так вот, у знакомых, объединённых общей целью, есть склонность неосознанно взаимодействовать и друг другу подыгрывать.
Если исходить из этого…
И из того, что мой интуитивный зуд основан на том, что я невольно узнала из документов…
Медленно вдохнув, я закрыла глаза, обращаясь к собственной памяти.
Запросы к бывшему заведующему хозяйством, которые я копировала, чтобы для Элора создать видимость обилия требующих решения бумаг, будто легли передо мной, я видела каждый. Это требовало напряжения сознания, но позволяло экономить время.
Фамилии: встречалась половина служащих Академии.
И причины обращения: от замены старых вещей до закупки методических материалов.
Наиболее часто повторяющиеся фамилии… Игнасиус и Малри. У первого – прорва ингредиентов для исследований, что нормально, а вот Малри – у него: замена мебели, оплата командировок… и положительных ответов заведующего хозяйством на его запросы больше, чем на другие подобные. Малри явно был у него на хорошем счету.
Я обратилась к другой части памяти: жалобы. Одна – на то, что Малри вне очереди на замену мебели получил новый стол, хотя старый менял всего два года назад, и тот был в отличном состоянии – жалобщик сам видел. Вторая: что Малри за счёт Академии слишком шикарно жил на съезде научных сотрудников в Столице.
Для менталиста подобные «чуть более хорошие условия» могли быть нормальной практикой, если заведующий хозяйством хоть чуть пренебрегал безопасностью сознания. Но культист не мог ментальной безопасностью пренебрегать, иначе его быстро вычислят (а Малри должен был бы о таком подозрении доложить, придумав достойную отговорку своей осведомлённости, потому что ни одно нормальное существо не станет жить рядом с носителем вечно голодного порождения), да и защита Академии – дополнительный аргумент в пользу того, что разум носителя порождения был хорошо защищён.
Но…
Малри обещал мне доказать, что Санаду чуть ли не с культистами связан. И тут как по заказу – на сцену снова выходит Культ.
Я чуть не застонала: надо идти к следователям и приказать внимательнее отнестись к менталисту. Я должна действовать против одного из нас. Указать на него, как на особо подозреваемого.
Я.
Попросить.
Пристрастно.
Отнестись.
К менталисту.
Наклоняясь вперёд, я засмеялась, и именно в этот момент в кабинет вошёл Элор.
Коридорный свет очертил его статную фигуру, золотом подсветил по контуру рыжие волосы.
– Что смешного? – судя по голосу, Элор был не слишком-то доволен.
Смеяться мгновенно расхотелось. Я вздохнула и призналась:
– Профессор Малри вёл себя подозрительно. К тому же бывший заведующий хозяйством охотнее, чем всем остальным сотрудникам, менял ему мебель на новую и довольно дорогостоящую. Точнее, за последний месяц Малри был единственным, кому заведующий хозяйством без лишних волокит одобрял такие запросы. Не думаю, что носитель порождения позволил бы менталисту влезать в своё сознание. Малри – не болотный гоблин, чтобы заведующий хозяйством относился к нему хорошо из-за общевидовых пристрастий. Или носитель был чем-то Малри обязан, или… они действовали заодно, – последнее сказать было невероятно трудно: всё во мне требовало защитить своего. Сначала проверить, а потом втягивать тех, кто мог использовать это против нас всех, но…
Элор оставался в дверях. Лицо его пряталось в тени.
– Хорошо, – сипло произнёс он, и мне не понравились интонации его голоса. Элор резко пересёк кабинет и навис надо мной, принеся запах корицы и раскалённого металла, сладости и остроты.
Из коридора падал золотистый луч света, мерцал на письменных принадлежностях, перьях, но мы с Элором оставались во тьме…
Наклонившись, он почти коснулся моих губ. Его дыхание тревожило кожу. Сердце почти встало. Мне вдруг стало так страшно. А Элор – засмеялся. Я вздрогнула.
– Ты сводишь меня с ума, – радостно сообщил он и, выпрямляясь, заливисто рассмеялся. – Ты сводишь меня с ума, и это так восхитительно!
Рванув обратно к дверям, Элор притормозил только на пороге:
– Я скажу, чтобы Малри хорошенько тряхнули. Обязательно скажу, – его прямо распирало от счастья.
Элор умчался, а я осталась сидеть в кресле, совершенно ничего не понимая.
С каких пор Элора так радовало влечение ко мне? Почему?
Глава 24
После напряжения почти одновременного удержания в сознании текстов всех документов накатила усталость, и мне стало не до размышлений о странном поведении Элора.
Сходив закрыть за ним дверь, я погасила вновь вспыхнувшие сферы и вернулась в кресло. Темнота обволакивала меня, хотелось спать, но… зуд не унялся.
Если Малри – культист, то ночью он мог общаться с сообщницами, а не просто студентками.
И мне не хватало информации.
Неохотно коснувшись метки, позвала Элора обратно: пусть рассказывает все подробности прошлого нападения, раз уж его так радует влечение ко мне.
Но на всякий случай я вернула в кабинет яркий свет, изгоняя любые намёки на интимность, и вместе с креслом развернулась и придвинулась ближе к столу, чтобы не провоцировать на приближения и дышания в лицо – без этого работается спокойнее.
Элор вернулся с кувшином и миской печёных рёбрышек:
– Извини, ничего рыбного на кухне не было, – Элор по-прежнему смотрел на меня как-то подозрительно довольно, – а телепортироваться сейчас отсюда не хочу, мало ли что Культ устроит. Против мяса не возражаешь?
– Я не хочу есть.
– Могу за рыбой кого-нибудь отправить, – предложил Элор, опуская на мой стол кувшин и миску с сочными слегка подпалёнными рёбрышками. – Я их не очень удачно разогрел.
– Расскажи о нападении на Валерию…
У Элора неприязненно дёрнулись губы, он придвинул к столу кресло для посетителей и плюхнулся в него:
– Зачем?
– Да вот, делать нечего, решил историю забавную послушать, дай, думаю, тебя позову, расскажешь что-нибудь.
Элор приподнял тёмно-рыжую, почти чёрную бровь. Я укоризненно посмотрела на него, а Элор взялся за рёбрышко и помахал им:
– Понял, хочешь опять следственными мероприятиями заняться. Хорошо, расскажу, но с одним условием: никакой оперативной работы. Мне тебя беречь надо, а тут то порождения, то вестники Бездны выскакивают из-за углов.
Иногда с Элором проще согласиться. Я кивнула, он кивнул и, то и дело откусывая мясо и быстро его прожёвывая, стал рассказывать все известные подробности нападения и последующих изысканий. Найти тогда ничего не удалось, но меня заинтересовало количество нападавших на Валерию: три.
И предположительно трёх девушек я видела с Малри.
Мне так не хотелось, чтобы виноватым оказался он, но… но…
– Пойдём Малри припугнём, – не думала, что когда-нибудь предложу что-нибудь подобное Элору.
Он закашлялся, отложил покусанное рёбрышко и, утерев проступившие слёзы, посмотрел на меня:
– Мы с тобой пойдём запугивать менталиста?
– Да, – обречённо согласилась я, прекрасно чувствуя в его голосе нотки едва сдерживаемого ехидства.
