польза. А еще если бы не так устала. Так что я махнула рукой, захлопнула шкаф и пошла в умывальню постоять под теплыми струями воды, хорошенечко согреться, а потом надеть теплую ночную сорочку и спать. Это были все мои мечты на тот момент.
Я бросила быстрый взгляд в зеркало и… застыла, забыв сделать новый вдох. По моему лицу ползли, струились черные завитушки.
Дышать сразу стало тяжело, а ноги сделались ватными. Мне пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.
Темная метка. Знак неминуемой скорой смерти.
Теперь я увидела ее на себе…
Не знаю, сколько я так стояла, вглядываясь в свое отражение. Зловещие узоры на лице давно пропали. Оно выглядело так же, как прежде. Только, пожалуй, было слишком растерянным и бледным, словно в нем не осталось и кровинки.
А потом оцепенение прошло, и на смену ему пришла паника. Как теперь быть, что делать? Ведь надо же что-то делать. Обратиться за помощью, но к кому?
Первая мысль была, конечно, к ректору. Но, о боги, сейчас ведь уже глубокая ночь. Вряд ли я застану его в кабинете. Тогда, может быть, к Рилану или к Филае? Только вот о том, что делать в этой ситуации, они знают не больше моего. Я даже хотела распахнуть дверцы и сообщить о том, что видела, призраку. Дошла до шкафа, взялась за ручки и… передумала.
Я уже столько раз спрашивала его, как справиться с темной меткой в надежде на то, что он подзабыл какую-то важную деталь, а сейчас возьмет и вспомнит. Но нет.
Единственное, что он мог предложить, – это найти виновника. А значит именно это и надо сделать. Найти чертового виновника. Просто теперь от этого зависит не только жизнь Ингаретты, магистра Калмин и сирры Аглиссы, но и моя собственная.
Я немного постояла у шкафа, выравнивая дыхание. Не хватало еще, чтобы призрак догадался о том, что случилось. Тогда меня плюс ко всем другим неприятностям ожидают еще и его ахи, вздохи и возмущение. Нет, этого я не выдержу.
Когда я открыла дверцы, голос мой звучал на удивление ровно. Если и дрожал, то совсем чуть-чуть.
– Помнишь, несколько дней назад ты заставил меня уснуть. Сказал что-то такое, и я сразу нестерпимо захотела спать.
– Я? Да я никогда и ни за что… – привычно начал отказываться призрак, но я его остановила.
– Сделай это еще раз, пожалуйста. Боюсь, после всех сегодняшних событий не смогу уснуть сама. А завтра мне надо быть во всеоружии.
Призрак разом перестал спорить и торжественно произнес:
– Тебе очень хочется спать.
И правда, глаза стали слипаться. Я зевнула и проговорила сквозь зевок:
– Спасибо.
Кажется, я уснула, едва коснулась головой подушки.
Я проснулась, и ужасающее открытие вчерашнего дня нахлынуло на меня разом со всей его неизбежностью.
Темная метка. Проклятие, от которого не спастись.
А судя по тому, как продвигается наше расследование, это уже почти точно. Все это время мы просто вели пустые разговоры. Узнали много нового о том, что происходит в Школе чернокнижников, но ни на шаг не приблизились к разгадке.
На императорского расследователя тоже надежды мало. Наверняка уже сидит в столовой и уплетает пироги, чтоб ему подавиться…
Я поднялась, тщательно умылась, надела форменное платье и отправилась к ректору. Не потому, что на что-то надеялась, нет. Но я обещала ему сообщить, если увижу на ком-то узоры. А я увидела.
Несмотря на ранний час и выходной день, он уже был в своем кабинете, сидел за столом и что-то писал в огромном свитке. Увидев меня, отложил перо.
– Аллиона? Очень кстати. Я и сам собирался тебя вызвать. Что происходит? На тебя стали жаловаться преподаватели.
Преподаватели? Жаловаться? Я не сразу сообразила, о чем он вообще говорит. Настолько маловажным теперь стало все, кроме одного-единственного факта. Ах, ну да. Магистр Аберардус. Наверняка наябедничал, что одна из студенток ведет себя крайне вызывающе.
Ректор осекся на полуслове и резко поднялся из-за стола.
– Что-то случилось? Ты совсем бледная.
В несколько быстрых шагов он приблизился ко мне. Дыхание перехватило, а на глазах выступили слезы. Какое-то время я не могла выдавить из себя ни слова, как будто истина, страшная и неприглядная, никак не желала быть озвученной. Но все-таки мне удалось разлепить губы и тихо проговорить:
– Темная метка. У меня. Я видела в зеркале…
И эти слова как будто открыли какой-то шлюз, и из глаз хлынули слезы. А ведь до этого момента я не проронила и слезинки.
А уже в следующее мгновение на мои плечи легли сильные руки, а сама я оказалась прижатой к крепкому плечу. Так плакать было гораздо лучше, и я разревелась, уже не сдерживаясь. И как-то так вышло, что слезы быстро закончились.
Я подняла взгляд на ректора и задала самый глупый вопрос, который только можно было придумать:
– Я умру?
– Нет конечно! – он сказал это так быстро, что было очевидно: ложь.
Похоже, он увидел недоверие в моих глазах, потому что крепко сжал мои плечи и повторил:
– Ты будешь жить, обещаю.
Только я снова не поверила. Слишком уж много узнала за это время о темной метке.
Я с сожалением высвободилась из рук ректора. Теперь, когда я не рыдала, а он меня не утешал, продолжать стоять вот так… Это было уже лишним.
И почти неприличным.
– Но тебе нужно в лазарет, сейчас же. Пойдем, – сказал ректор, и мне пусть немного, но полегчало. Просто от того, что рядом был кто-то, кто знает, что нужно делать прямо сейчас.
Палата в лазарете. Тот же тоскливый интерьер. Белые стены, узкая кровать и ощущение тоски и безнадеги. Впрочем, последнее вряд ли уж очень зависит от интерьера. Тоска и безнадега – это уже мое.
Я присела на краешек кровати, а в палату стали заходить лекари. Те, кого я уже хорошо знала (не просто же так провалялась здесь больше месяца) и новые, столичные. Они ощупывали меня, обмахивали амулетами, шептали заклинания.
– Я здесь останусь? – шепотом спросила я у ректора. – Насовсем?
– Нет, сегодня, конечно, придется провести почти целый день, пока целители составят план лечения. А потом будешь только заходить утром и вечером.
Я кивнула. Уже неплохо. По крайней мере, не придется провести последние дни в четырех стенах. И может быть, даже они не будут последними. Вдруг мне все-таки удастся выяснить, кто же наложил проклятие.
Ректор легонько сжал мою руку.
– Все будет хорошо. Держись.
Только вот в глаза мне в это
