подбородок. – У нас нет лошадей, которых можно впрячь в плуг, нет зерна для посева, нет…
– Ой, вот только не надо мне говорить, чего у вас нет! – вспылила девушка. – Ацтеки не знали ни лошадей, ни колеса, но при этом умудрялись прокормить империю с населением в несколько миллионов!..
Она резко замолкла, увидев, как расширились глаза ле Блесса.
– Ацтеки? – повторил он незнакомое слово. – Первый раз слышу такое название. Это ваша страна?
– Нет, – смутилась Диана. – Но это не важно. Я просто хочу сказать, что любую проблему можно решить, было бы желание. Близится осень, это хорошее время, чтобы посеять озимые. Это даже я знаю, хотя в жизни ничего не сажала!
Он с уважением посмотрел на нее:
– У вас было свое имение?
– Нет, просто я в школе училась, – буркнула девушка. – А у нас принято развивать детей всесторонне! В общем, я собираюсь поймать этого графа и высказать ему в лицо все, что о нем думаю. А если не поможет, то пойду к вашему принцу. В конце концов, дерьмовый он правитель, если не видит, что творится у него под носом!
– Не стоит так отзываться о его высочестве, – на лицо бывшего капитана набежала тень. – Когда он вернется, я лично доложу ему о ваших подозрениях.
– Думаете, это поможет? – фыркнула Диана. – По-моему, ваш принц занят исключительно своими проблемами. Ему плевать на людей.
– Но вы же собрались идти к нему? – ле Блесс слегка улыбнулся.
Стоящая перед ним девушка напоминала сердитого, нахохлившегося воробья.
– Да! Исключительно, чтобы высказать все, что думаю по поводу его правления!
– Не уверен, что вас к нему пустят. В замок вообще мало кого пускают. Но обещаю, что при первой же возможности лично поговорю с его высочеством. Если окажется, что ди Лер виноват – он будет наказан.
– Спасибо, – выдохнула Диана с некоторым сомнением.
Но это было лучшее, что она могла услышать от ле Блесса. Самой ей ничего не изменить. Он прав: ее даже в замок не пустят. А он действительно может помочь, по крайней мере, встретиться с ди Лабардом и все ему рассказать.
– Ну, теперь займемся вашим заказом, – улыбнулся Ормонд и указал на небольшое строение. – Это моя мастерская.
Мастерская снаружи выглядела как обычный сарай из крепко сбитых досок. Впрочем, внутри тоже всё оказалось просто, даже аскетично. Стены были завешены инструментами. В углу стояли доски разной длины и ширины. Простой деревянный стол, на котором крепился какой-то инструмент, усеян опилками. Табуретка была одна, и ле Блесс услужливо предложил её даме.
Диана села, поправив платье, и вежливо произнесла:
– У вас тут очень симпатично.
Ормонд хмыкнул, но не стал спорить с женщиной. Он вообще редко возражал, не перебивал и умел не только слушать, но и услышать сказанное. Идеальный мужчина! Эх, если бы ему лет на десять поменьше…
Ле Блесс достал из ящика стола несколько листов бумаги, грифель, разложил на столешнице, предварительно смахнув с неё опилки, и предложил:
– Может, вы нарисуете вывеску, какой хотите её видеть?
Диана немного смутилась.
– Я не слишком хорошо рисую.
А потом подумала: ну и что? Даже если она изобразит какую-нибудь загогулину, это ведь не ей потом переносить на дерево и вырезать. Главное, объяснить мастеру, что ей хочется здесь увидеть.
Поэтому Диана быстро начертила прямоугольник, который изображал границы вывески, и начала пояснять.
– Вот тут я вижу корабль, – девушка концом грифеля, пачкающего не только бумагу, но и пальцы, попыталась вывести нечто напоминающее бриг с парусами, коль уж у них здесь ещё не изобрели пароходы.
Получалось не очень, но ле Блесс по-джентельменски молчал. Диана то и дело поглядывала на него, отслеживая реакцию. Но губы мужчины ни разу не дрогнули в улыбке.
Убедившись, что над ней не смеются, девушка продолжила свою изобразительную деятельность.
– Пусть первая буква будет такая… извилистая, – она подобрала слово для закруглений, которые часто встречались на деревянных вывесках старых европейских городков.
Впрочем, изображённое ею мало напоминало то, что Диана видела. Но это уже проблема ле Блесса – нарисовать, как надо. И всё же она пояснила, смущаясь и откладывая грифель:
– У меня несколько криво получается…
– У вас получается замечательно, – Ормонд взял её испачканную руку и поднёс к губам.
Поцелуй был таким мимолетным, что Диана не успела ни удивиться, ни возмутиться, ни одернуть руку. А в следующий миг Ормонд сам ее отпустил и взялся за грифель.
Он начертил ещё один прямоугольник и начал рисовать. Девушка следила за ним, широко распахнув глаза. Ей всегда нравилось наблюдать за отточенными движениями профессионалов своего дела, причём даже не важно было, что именно за дело.
Работа в руках ле Блесса спорилась. Парусник приобрёл очертания и почти наполовину выбился за пределы рамки, как будто ему не терпелось скорее покинуть вывеску и отправиться в настоящее плавание. Первая буква наезжала на корму, а остальные стояли за ней рядком. Завитки, тянувшиеся по низу названия, были похожи на волны.
– Не знаю, совпадает ли ваше видение с моим, но я представляю это примерно так, – закончив, ле Блесс подвинул к ней рисунок.
– Я бы не смогла придумать ничего лучше, – выдохнула Диана, рассматривая получившийся макет. – Ваш “Титаник” прекрасен.
– Это вы меня вдохновили, – глубоким тоном произнёс Ормонд и, слегка смущаясь, добавил: – Госпожа Диана, вы позволите нарисовать ваш портрет?
– Портрет? – она задумалась. Вот только портретов ей и не хватало. – Не знаю, получится ли найти на это время с моим графиком…
Ле Блесс извинился за назойливость и больше не настаивал. А Диане внезапно захотелось, чтобы её портрет увидели некоторые венценосные знакомые Ормонда…
– Я передумала, господин ле Блесс, и с удовольствием буду вам позировать. Конечно, в свободное от работы время, – решилась она.
Ормонд просиял, будто девушка сделала ему ценный подарок.
Всё же удивительный мужчина, решила Диана. Как жаль, что кроме тёплых, почти дочерних чувств, он в ней ничего не вызывает.
***
Время в мастерской бежало незаметно. Когда ле Блесс провожал девушку обратно в трактир, окончательно стемнело. Хорошо, что у него был фонарь, чтобы осветить путь. Иначе Диана обязательно поскользнулась на влажной от росы тропинке.
В этой части острова стояла оглушительная тишина. Только стрекот сверчков да шелест волн нарушали её.
– Как же у вас здесь хорошо, – вдохнула полной грудью Диана.
Она понимала, почему ле Блесс решил поселиться тут, на отшибе. Диана и сама бы не отказалась иногда побыть в тишине. В трактире её никогда не было. Даже ночью то пели петухи, то доносились с улицы пьяные голоса.
– Буду рад поделиться с
