слишком разные, не совпадаем, и не сможем ужиться вместе.
— Она за что-то цепляется, и это что-то позволяет ей удерживаться здесь. Есть якорь, из которого она черпает силы.
— Можно это как-то убрать…что бы не мучать? Ни меня, ни ее.
Только сейчас я поняла, что настоящая Свитти действительно мучается, что ей больно и плохо в этом мире. Вместо того чтобы уйти в сладкое забвение она была вынуждена наблюдать, как какая-то девица заняла ее тело и жила вместо нее.
Врагу такого не пожелаешь.
— Помоги ей. Пожалуйста.
— Я сейчас успокоил ее. Она спит. Но чтобы разорвать связь, нужно найти якорь и прервать поток силы. Мне нужно время.
Его рука замерла на моей талии. Горячая, обжигающая ладонь, вытесняла все мысли из головы. Я вдруг остро прочувствовала, что мы вдвоем в комнате, так близко, что смешивается бой наших сердец.
Мы замерли, глядя друг на друга, а потом словно во сне начали сближаться.
— Как тебя зовут? — прошептал в губы.
— Катя, но я откликаюсь на Кейт.
— Катя, — его губы едва уловимо прикасаются к моим, забирая дыхание.
С тихим стоном, я подалась навстречу, сама не заметив, как, обвила его шею руками и встала на цыпочки, чтобы стать еще ближе.
И вдруг…
Бамс!
Пощёчина. Я даже опомниться не успела. Вмазала и замерла, глядя на свою ладонь, которая наливалась краснотой. На щеке парня тоже проступал багряный след.
— Прости, пожалуйста, прости. Я не знаю, как…
Я не могла поверить, что только что врезала ему. От души и с чувством.
— У тебя тяжелая рука, Катя-Кейт, — усмехнулся он, потирая физиономию.
— Прости, — я спрятала лицо в ладонях.
— Я думаю, с поцелуями придется повременить до того момента, как отправим Кейт на покой.
Я кивнула, все еще не в состоянии осознать происходящее. Голова шла кругом:
— Я, пожалуй, пойду, а то мне хочется на тебя наброситься и побить.
— Подождем, когда останемся только вдвоем, — рассмеялся он и безобидно чмокнув в нос, подтолкнул меня к двери.
— Подождем.
Уходя из его комнаты, я была в полнейшем смятении. То, что в моей голове жила не только я, но и еще один персонаж, казалось просто фантастическим.
Хотя…
Я в другом мире, в другом теле. Так что не мне говорить о фантастике.
На следующее утро я проснулась в таком состоянии будто и не засыпала вовсе. У меня болела голова, болели ребра, а самое главное болела душа. Не за себя. За нее. За ту, которая так неудачно упала с дерева, что жизнь ее оборвалась.
После слов Саймона, я будто прозрела и начала различать, где я, а где она. Те перепады настроения, которые на меня периодически накатывали, на самом деле были моментами слабости, когда сквозь меня прорывалась прежняя Свитти. И мой периодический интерес к дракону теперь стал вполне объяснимым — ведь Кейт была влюблена в него с первого курса. Безответно, безнадёжно, трепетно, до розовых соплей и сахарных собачек, прыгающих по радужным облакам. В те моменты, когда дракон повалялся рядом, она была особенно активна, перекрывая своим влечением мои собственные интересы.
Как сложно все. И неприятно. И непонятно, как быть дальше.
Мне было жалко Кейт, но уступать ей место и уходить, я не собиралась. Потому что идти мне некуда, я привыкла к этому миру, к этому телу, к людям, которые меня окружали. Да и смысла уступать место не было. Кейт все равно не смогла бы восстановить связь со своим телом. Саймон сказал, что это невозможно, и я ему верила.
— Кейт, — Елена пихнула меня в бок, — очнись. Занятие закончилось, а ты все «пишешь».
Мое «пишешь» — это сердечки на полях и кривые попытки изобразить знакомый профиль, нос с горбинкой и ясные зеленые глаза. В общем художница из меня хреновая получилась.
Очнувшись от мыслей о ректорском сынке, я перевела взгляд на подругу, заторможенно моргнула, потом осмотрелась. Группа уже тянулась к выходу неровной вереницей. Девочки топтались в самом конце, поджидая нас:
— Что вы там сидите? Давайте живей! Есть хочется, а пока вы ковыряетесь в столовой все самое вкусное разберут, останется только хлеб и котлеты рыбные!
Рыбные котлеты никто не любил, поэтому я встрепенулась, комком запихала свое барахло в сумку и понеслась к остальным.
Мысли о своей дальнейшей судьбе я решила отложить на потом, потому что на голодный желудок все выглядело печальным, унылым и совершенно неразрешимым.
Конечно, мы пришли в самый разгар, когда все хорошие столики уже были заняты, а возле линии раздач толпились оголодавшие студенты. Пришлось довольствоваться маленьким столом у стены, за которым вчетвером было сидеть очень неудобно, а уж о том, чтобы расставить подносы и вовсе речи не было.
— Неужели нельзя сделать столовую побольше, — ворчала Лоя, — чтобы всем было удобно?
— Это специально, чтобы мы тут не рассиживались и не отъедали себе бока. Быстренько закинул все в себя и к стороне.
— А я хочу долго, со вкусом, сидя на удобном стуле. И чтобы посторонние в рот не заглядывали!
Девочки привычно спорили про столовскую расстановку, а я была занята тем, что рассматривала старшекурсников, сидящих чуть поодаль.
Они сидели вшестером, неспешно разговаривали, не обращая ни на кого внимания. И мне даже казалось, что стол у них нормальный, и стулья не такие кривые как у остальных.
Я снова зависла на драконе. Только с этот раз преднамеренно, словно со стороны наблюдая за своей собственной реакцией. За тем, как внезапно сердце подскочило и начало биться в груди быстро-быстро, как сорвалось дыхание и пальчики нервно вцепились в край стола. Как ноги стали ватными. Неподатливыми. И теплые волны в животе кружились все сильнее.
Кейт млела от него. Мне кажется, дай ей волю, и она ходила бы за ним попятам, роняя восторженные снежинки от каждого перехваченного взгляда.
Он, кстати, почувствовал, что я на него смотрю. Обернулся, безошибочно находя среди оголодавших студентов, нахмурился.
Я сидела, едва дыша и смотрела в ответ, умирая от желания
