за сутки до прорыва.
Лина с размаху села на стул:
— Всего сутки?!
Она растерянно опустила ложку в похлебку и замерла.
Виль искоса смотрел на ученицу и сердце его заныло.
Фико тоже смотрел на девушку, но, скорее, с интересом исследователя.
Лина нахмурилась и стала быстро хлебать похлебку.
— Вот и отлично! В конце-концов ожидание выматывает хуже самого события. Это всем известно!
Девушка вызывающе подняла голову.
Виль ободряюще кивнул:
— Все так, ученица. Все так.
— Помнишь, о чем я тебе говорил? Главное — держись за моей спиной.
Лина хмыкнула:
— Ну я же спасительница мира, как я могу?
Виль нахмурился и покосился на Фико. Фико отвел взгляд от Лины и стал резко доедать свою порцию.
Охотник тяжело посмотрел на ученицу:
— Держаться за моей спиной. Как только заметишь, что синго запульсирует фиолетовым цветом — сразу ко мне.
— Впрочем, — он остро посмотрел на Фико. — С этого момента мы все держимся вместе. Не расходимся на ночь. Да, и ночевать будем в зальчике с очагом.
Фико поднял голову:
— По заветам Одинокого, мастер.
Виль наклонил голову:
— По его заветам, ученик.
Лина подняла бровь.
“Он опять называет его учеником? Интересно. Выходит, помирились?”
Она с интересом посмотрела на обоих мужчин.
Совершенно неожиданно страх прошел. Лина почувствовала, как ее наполняет бурлящая, кипящая в жилах энергия.
Эта энергия была необычной. Ей вовсе не хотелось кидаться с кулаками ни на Виля, ни на Фико. Она чувствовала, как там, справа, рядом с областью сердца, эта энергия собирается и как будто скручивается. Становится плотнее и плотнее, и в тоже время никакой тяжести в груди Лина не ощущала.
Наоборот, ей казалось, что она становится легче.
Очень странное, необычное ощущение. От этого ощущения начала кружиться голова. Лине показалось, что она начинает становится не только легче, но и больше. Что она уже наполняет собой всю кухню, весь форпост. Весь двор вокруг и весь лес.
Она была везде. Невесомая, легкая как перышко Лина.
Вдруг необычное ощущение исчезло. Лина обнаружила себя сидящей на полу со скрещенными ногами и сияющим лицом.
Оба мужчины стояли рядом и выражение их лиц было непередаваемым.
В глазах Фико читался искренний восторг и поклонение.
Виль же испытывал явную тревогу и …и ревность. Лина теперь ясно понимала, что он ее ревнует к ученику.
Смешно.
Лине стало смешно.
Нет, Фико был очень хорош. Но как он мог сравниться с Вилем?
Лина легко, не чувствуя своего веса, поднялась на ноги.
— Там еще похлебка осталась? — звонким, радостным голосом спросила она.
Мужчины отмерли.
Фико благоговейно склонил перед ней голову и кинулся к плите.
Виль с беспокойством, которое пряталось в колодцах его глаз, смотрел на нее немного растерянно.
— Как ты себя чувствуешь, ученица? — наконец проговорил он и кадык его дернулся.
— Хорошо, — радостно ответила Лина и накинулась на еду.
Радостное, возвышенное состояние сопровождало Лину весь день. Она даже совсем неплохо провела спарринг с Вилем. Конечно, ей было далеко до того же Фико, но девушка осталась довольна.
Наступил вечер. И от ее легкости не осталось и следа. На Лину вдруг сразу навалилась усталость. Плечи ее поникли и она сидела на циновке, глядя в разведенный охотником огонь и молчала.
Охотники тоже молчали и смотрели в огонь. Виль сидел с ее правой стороны, с обнаженным клинком. С левой стороны — Фико. Он не снимал руки со своего синго.
Вокруг стояла напряженная тишина. Звенящая и тревожная.
Один огонь в очаге чувствовал себя в своей тарелке. Языки яркого пламени то поднимались вверх, то затихали и становились едва заметными, синеватыми огоньками. Потом вдруг неожиданно опять устремлялись вверх.
“Туда, где тяга сильнее,” — рассеянно подумала Лина. Молчание становилось тягостным. Тихо. Слишком уж тихо вокруг.
Девушка повернула голову и посмотрела на Виля. Мастер сидел со спиной прямой, как стрела.
“Как он умудряется быть одновременно таким расслабленным и таким собранным”, — Лина вздохнула.
Ожидание выматывало почище самой битвы. Девушка ведь так и не поняла, что же она должна сделать.
До ужина она рискнула отвести в уголок Фико, не смотря на тяжелый взгляд, которым ее одарил Виль.
Но должна же она узнать, что ей придется делать, в конце — концов?
Должна! Но не узнала ровным счетом ничего. Фико только раз оглянулся на мастера и быстренько от нее отодвинулся. Единственное, что он ей сказал, было очередное их дурацкое пророчество.
Глаза молодого мужчины тогда опять разгорелись и он процитировал:
“Дева, та, единственная, давшая новое имя своему синго, будет готова. И сделает то, что ей предначертано”.
Вот что за ерунда эти пророчества!
Нет чтобы написать конкретно — когда ларги появятся, сделай то-то и то-то.
Почему нет никакой толковой инструкции?
Фико только руками развел. Виль же не отрывал от него взора до тех пор, пока тот не отошел от Лины на приличное расстояние.
“Вот дурачок,” — с неожиданной нежностью подумала девушка. — Нашел к кому ревновать. И, главное, когда… Тут того и гляди случится этот их прорыв и все мы очень даже быстро сгорим синим пламенем.”
“И зачем нам всем спать тут? Тоже придумал…” — Лина искоса посмотрела на Виля.
“Последнюю ночь может быть живем, нет бы провести ее вместе. Мы же взрослые люди, и я прекрасно вижу, как он скрывает свои чувства. И Фико этот видит. Так зачем?”
Виль будто почувствовал этот ее взгляд и повернул голову. В глазах мастера был вопрос. Боже мой… Лина же совсем забыла про эту их связь. Да ведь он почувствовал, не мог не почувствовать, какие именно чувства и эмоции она сейчас испытывает.
Щеки Лины запылали, но взгляда она не отвела.
Охотник сглотнул и заставил себя отвернуться. Одинокий…
Дорого бы он сейчас дал за возможность отправить ее отсюда далеко-далеко.
Он посмотрел на свой фамильный меч и прищурился.
Ведь способ был. Был способ. Да только там, в Южном пределе, откуда он был родом, уже никого не осталось.
Никого и ничего.
Разрушенный старинный замок, оплетенный вечнозеленым плющом. Разбитый камень под ногами.
Да и будет ли она там в безопасности? Виль совсем не был в этом уверен.
Пожалуй, рядом с ним девушке будет безопаснее всего. Даже несмотря на Перелом.
Кроме того, здесь Фико. Охотник покосился в его сторону. Фико сидел спокойно и отрешенно смотрел в очаг.
Но Виль чувствовал, не мог не чувствовать, что все его нервы напряжены. Фико ждал прорыва. Виль считал его эмоции и чуть на задохнулся
