— Я думала, ты благодарен ему за моё спасение.
— Вот именно! И мы с тобой оба знаем, что Доминия хотел бы видеть вас с Ти в безопасности. Здесь со мной. А никак не у ворот замка. Этот заносчивый ублюдок умолял бы тебя удержать.
Раньше да, умолял бы.
— Но как я могу отвернуться от Арика? От тебя же я не отреклась.
— Ты меня не слышишь. Я хотел, чтобы ты обо мне забыла, молился, чтобы ты от меня отреклась.
Не получив ожидаемой реакции, Джек перевернулся на спину и уставился в потолок.
— Когда любишь, вся логика улетучивается, non?
Что на это сказать? Конечно же, я всё ещё люблю Арика, но стремление спасти его основано не только на любви. Я не могу мириться с тем, что они с Ларк и Габриэлем находятся у Пола под колпаком.
Джек тяжело вздохнул.
— Раньше я считал себя проклятым, потому что в нашем роду все влюбляются раз и навсегда. Но тебе ещё хуже. Ты проклята любить сразу двоих.
— Проклята, — я бы для своей противоречивой ситуации подобрала определение похуже. После ночи, проведенной с Ариком в доме босса работорговцев, я поняла, что когда нахожусь с ним, всё вокруг напоминает о Джеке, и наоборот. Значит, я обречена. Кого бы я не выбрала, я никогда не перестану думать о другом. Любое решение принесёт мне только страдания.
— И если ты по какой-то причине не можешь быть с одним из них, peekôn, придётся с этим смириться, — Джек взял меня за руку, — вот всё, что я могу сказать. Ты должна сама определить свою судьбу, взять жизнь под контроль. Так же, как и я должен взять под контроль свою.
Однажды он признался, что сейчас, даже во всём этом постапокалиптическом дерьме, ему легче жить, чем было до Вспышки, потому что наконец-то он управляет своей судьбой.
Но, чтобы стать хозяйкой своей судьбы, мне придётся сбросить со счетов факторы, на которые я не могу повлиять, такие как неопределённость с Ариком.
Что ж, я не буду спешить с решением, даже несмотря на чувства к Джеку.
Несмотря на то, что почти отчаялась спасти Арика.
— Завтра мы с парнями выйдем рано утром. А ты, пока нас не будет, сможешь здесь хорошенько отдохнуть.
— Хочешь, чтобы я просидела здесь весь день? В одиночестве?
Да я с ума сойду в этой консервной банке. То, что женщины не спускаются в ущелье, я могу понять, но можно ведь чем-то заняться.
— Ну это же не навсегда. Так, на недельку-другую. Пока мы не разведаем обстановку, — сказал он и, пресекая любые возражения, добавил, — если ты будешь расхаживать по селению, я буду слишком беспокоиться и не смогу сконцентрироваться на работе.
— Опасной работе.
Кентарх говорил, что вода в ущелье такая холодная, что может убить за секунду.
Пожатие плеч.
— Что есть, то есть.
— А почему бы не признаться, что мы Арканы? Раньше ты этого не скрывал.
— Это было… чёрт, Эви, сейчас совершенно другая ситуация. И меньше всего на свете я хочу привлекать к тебе лишнее внимание.
— Потому что у меня нет умопомрачительных способностей?
Джек не стал ничего отрицать, он же видел мои жалкие попытки защититься от Рихтера.
— Джек, а что если я не такая уж и слабая? Может, я, наоборот, слишком сильная. В последней схватке с Рихтером я ощутила семена глубоко в недрах — сотни тысяч. И когда я их призвала, задрожала земля.
Он широко раскрыл глаза.
— Это была ты? Значит, это ты спугнула Рихтера! А я думал, он учуял Цирцею. Тогда почему же ты не напала?
— Потому что поняла, на что способна на самом деле, и ужаснулась. Испугалась, что не смогу контролировать эту первобытную силу. Никто бы не смог. Ты же знаешь, что мои силы подпитываются эмоциями, и ярость для них — лучшее горючее, — словно ракетное топливо: легковоспламеняющееся, но токсичное, — а сейчас она бьёт внутри меня ядовитым родником.
Жгут на сердце помогал мне пережить горе. Но ярость, не имея выхода, распустилась в душе буйным цветом.
— Ты всегда боялась, что превратишься в красную ведьму насовсем. Но что тогда произойдёт? Обрисуй наихудший сценарий.
— Не хочу даже представлять, — я понизила голос, — ей нравится убивать Арканов… даже друзей. Я никогда не говорила тебе, но и бабушка постоянно разжигала во мне ненависть. Говорила, что я должна дать волю гневу и боли, чтобы стать Императрицей, которой мне суждено быть. Убеждала убить Арика, Ларк и Цирцею.
Джек поморщился.
— Но что, если, не освободив ведьму, ты умрёшь? Да, с Рихтером нам повезло, но это не последний враг, с которым нам предстоит столкнуться. И тебе придётся научиться включать-выключать свои силы.
— Включить не проблема, проблема — выключить.
— Сейчас ты должна думать о ребёнке. Если этот ядовитый родник спасёт тебе жизнь, тогда пей из него, глотай взахлёб, ныряй с головой. Другого выбора нет.
Я встретила его взгляд.
— Мне кажется, что однажды я нырну так глубоко, что уже не смогу вынырнуть.
Тогда я превращусь в красную ведьму навсегда. Вообще-то, бабушка была даже удивлена, что мои волосы до сих пор не стали красными, а глаза зелёными.
Теперь тревога захлестнула меня ещё больше, потому что такое будущее стало казаться… неизбежным.
— На диктофонной записи ты говорила, что я тебя сдерживаю.
Я кивнула.
— Ты напоминаешь мне, что я хочу быть доброй. Ты — моё соединительное звено с человечностью.
— Тогда я буду рядом, чтобы вытащить тебя. Подумай об этом. Позже мы всё обговорим, хорошо? А пока ты не готова зачерпнуть из родника, побудь в безопасности здесь.
— Ты слишком много просишь.
— Знаю. Мне это тоже не нравится. Но, опять же, у нас нет выбора.
— Ладно. Я останусь здесь, если ты считаешь, что это безопасно, — буду сидеть взаперти, тренировать свои способности и пытаться установить связь с Мэтью и Цирцеей. Возможно, даже позвоню Арику, просто чтобы убедится, что он в порядке, — ты победил.
Я погладила Джека по щеке, и он, глубоко вдохнув, прикрыл глаза. Я думала, он попытается меня поцеловать, и была не против, но он не сдвинулся с места. Возможно, Джек и любит меня, но это ещё не значит, что он чувствует ко мне влечение.
Неужели он больше меня не хочет? Паршивый расклад. Не то чтобы я была ДЛП (девушка лёгкого поведения, по выражению Мэл), просто мне хочется по-прежнему быть желанной.
Затем Джек повернулся ко мне.
— Сколько всего таится в этих глазах. Но тебе нужно отдыхать.
— Останешься?
— Ouais. Я здесь, с тобой и Ти.
— Тебе тоже нужно поспать, набраться сил к завтрашнему дню… — сказала я и вдруг почувствовала что-то странное: спазм, за ним ещё один, — со мной что-то не так… — снова спазм; я прижала его ладонь к своему животу. — Чувствуешь, как бурлит? Боже, они отравили наш обед.
Джек улыбнулся.
— Или это шевелится твой ребёнок.
— О. Оо… — мы уставились друг на друга. — Чувствуешь?
Он не стал убирать свою большую тёплую руку. И это уютное прикосновение расслабило меня, навеяло сон.
— А мне не слишком рано это ощущать, non?
— Меня спрашиваешь?
Мы оба так мало знаем обо всём этом.
— Как странно, — продолжила я, когда толчки прекратились.
— Может быть, Ти хотел сказать нам, что всё будет хорошо.
— Может быть.
Я почувствовала, что засыпаю, но в голове успела пробежать последняя мысль: сильная рука Джека всегда будет меня защищать.
Глава 30
Повешенный
День 582 П.В.
Мы со Смертью ходим по очень тонкой грани…
Сидя рядом с Габриэлем в освещённом пламенем камина кабинете, я окинул взглядом великого Мрачного Жнеца.
Сегодня он без брони. Подбородок порос светлой щетиной. Он смотрит в окно на падающий снег, совершенно не следя за партией в Таро.
Гейб рассортировал свои карты когтистыми пальцами.
— До чего же скучна жизнь без доброй битвы, — сказал он в своей обычной устаревшей манере.
