– Это было предупреждение мне… – Марина сглотнула, и слезы потекли из глаз по щекам и окровавленному подбородку. – Я хотела признаться тебе… Владыка показал, что может убить тебя в любой момент.
– Владыка? Ты так называешь Мортиса?
– В самом начале это было всего лишь задание, – сказала она тише, игнорируя ненависть в его глазах, – но я и не заметила, что полюбила тебя настолько сильно, что не могла больше обманывать. Я хотела сдаться каждую минуту, что мы были вместе, но я не могла… Он держит мою маму в заложниках.
– Лгунья, – прошептал Дима и, выронив пачку сигарет, сделал шаг назад.
Марина почувствовала, что может двигаться, и сползла по гладкой стене на холодный пол. Ее всю трясло, пересохшее горло саднило, а скованные наручниками руки пульсировали.
– Спаси мою маму, и я сделаю все, что захочешь, – произнесла она еще тише. Дима замотал головой. Ему было так легко считать ее монстром, лгуньей, обманщицей, но он видел в ней совершенно не это. – Я не знала об Ирме. Если бы я только знала, я бы, возможно, смогла бы предотвратить это…
– Не ври! – выкрикнул Дима и вновь отвернулся.
Ее сердце спотыкнулось о ненависть в его словах и провалилось в глубокую бездну.
– Если бы я захотела, то украла данные, уничтожила сервер, как этого требовал Мортис, и скрылась. Ты бы больше меня не увидел, но я дала себя поймать.
– Ты врешь, – шептал он.
Марина грустно уперлась затылком о стену. Да и на что она надеялась? Что Дима простит ее, поверит? И они будут жить как раньше? Что он защитит ее? Глупая. Какая же ты глупая, Марина!
Все бесполезно… Вдруг Марине захотелось просто исчезнуть. Умереть. Она словно окаменела.
Она больше не чувствовала ничего кроме боли, что раздирала душу в клочья. Ни утешения, ни облегчения. Лишь глубокая безнадежная тоска сковала ее сердце.
Она словно окаменела, остекленела.
Стеклянная… Еще при одном толчке она разобьется вдребезги.
Сила взметнулась в Марине и потянулась к ошейнику. Он ведь может избавить ее от боли.
Марина позволила силе войти в ошейник и почувствовала удар тока, но к боли привыкаешь, кто бы что ни говорил. После пыток Мастера Боли она с легкостью отложила боль на второй план.
Ошейник щелкнул и упал на колени Марины.
Дима резко развернулся. Марина удивленно уставилась на ошейник. Сила, обрадовавшись свободе, всколыхнулась, и лампочки замерцали и затрещали.
Серые глаза расширились от удивления.
Марина медленно встала. Ошейник звонко пал к ее ногам в порванных колготках. Она все еще не могла поверить, что открыла этот проклятый ошейник.
Дима в ужасе вскинул руку. Он в любой момент был готов атаковать.
– Кто ты? Откуда у тебя такая сила? – ошарашено закричал он.
Том, что был за стеклом, в ужасе смотрел, как вокруг Марины искрился воздух. Недолго думая, секретарь подбежал к стене и опустил рычаг тревоги. Вмиг сирены закричали и замерцали красным.
– Кто ты? – повторил Дима. Сирена приглушенно заурчала за дверью.
– Я Марина Ситром. Мне восемнадцать. В мои четыре года мать пыталась убить нас двоих, спрыгнув с моста в реку. Она душевна больна. В тот момент во мне проснулась сила. Нас спас Анирам Мортис, и с этого момента он занимался моим воспитанием. Это он раскрыл мои способности, он научил меня всему, что я знаю. Он мой учитель. Он тот, кого я уважаю и боюсь. Есть еще дорогой мне человек – Дженкинс. Он заменил мне сумасшедшую мать и отца. Он заботился обо мне. Я просто хочу, чтобы ты понял…
Марина сделал шаг к напряженному Диме.
– Сделаешь еще шаг, я сломаю тебе позвоночник.
Он угрожающе повернул руку.
Марина застыла и перевела взгляд с его руки на лицо.
– Я не собираюсь сбегать или нападать. Помоги мне спасти их. Мою несчастную маму и Дженкинса. Я сделаю все…
Резкий звук, подобно удару хлыста, и Марина удивленно расширила глаза. В шею воткнулась игла с транквилизатором.
Рот удивленно раскрылся. Ноги подкосились, и она стала оседать. Дима подбежал и подхватил ее. Свет перестал мерцать.
– Дима… – выдохнула она и, закрыв глаза, обмякла.
Дверь распахнулась, и в камеру ворвались агенты с оружием наготове. Они окружили их. Дима ошарашено смотрел в лицо спящей Марины, с которого еще не сошла гримаса удивления.
Что если она сказала правду?
Так легко было ее ненавидеть, презирать, но что если она оказалась заложницей обстоятельств. Ей всего восемнадцать… Виверн стала атаковать пять лет назад. То есть ей было тринадцать, когда Мортис стал давать ей задания? Она была и оставалась преступницей, но что если…. Что если все, что она сказала, было правдой?
Дима вскинул глаза на присевшего к нему Тома.
Секретарь обеспокоенно заглядывал в лицо босса и сам не знал, что пытался найти. Он слышал каждое слово и на самом деле был обеспокоен душевным состоянием Аскендита.
Агенты вырвали из его рук Марину, расстегнули наручники и уложили её на кушетку. Дима обошел камеру и зашел в смежное помещение. Он следил, как ее приковали руками и ногами к кушетке и подключили капельницу.
– Ее придется держать в искусственной коме, пока мы не придумаем, как ее обезвредить.
– Если б она хотела, она могла сбежать еще вчера, – тихо произнес Дима.
Черные брови агента АКД образовали линию.
– Что вы хотите сказать?
– Ничего. Делайте свою работу, – отвернулся Дима и пошел к выходу. Том поспешил за ним.
Глава 18
Кто ты, Марина Ситром?
Медленно сознание возвращалось к Марине. Яркий свет бил в глаза, поэтому она закрывала их и вновь проваливалась на какое-то время в темноту. Наконец, картинка стала четче. Она различила над собой яркую лампу и шумно вздохнула.
Мужчина средних лет в белом халате склонился над ее лицом.
– Вы пришли в себя? – спросил он.
Марина разлепила слипшиеся губы, но сказать ничего не смогла. Горло саднило, язык опух.
– Через несколько минут станет легче. Отдыхайте пока, – доктор пропал из поля зрения. Марина дернула руками и поняла, что они ничем не скованы.
Последние события пронеслись перед глазами и, застонав, она прикрыла веки от раздражающего света. Новый ошейник отяжелял шею. Ощупав его, Марина поняла, что она не чувствовала связи с ним.
Скорее всего, ошейник был из пластика или другого диэлекрика. Как бы ни хотела, она не смогла бы его взломать.
Марина огляделась. Она лежала на высокой кушетке под огромной лампой в том же помещении или как две капли воды похожем на то, в котором ее держали.
Она медленно села. Голова закружилась, как после долгого пребывания в информационном мире. Простынь сползла на кафельный пол. Босые ноги дотронулись до холодного пола. Марина огляделась. Белые стены, пол, зеркальная стена, в которой отражалась почти прозрачная, настолько она была худая, девушка, волосы которой торчали во все стороны. Она была в белоснежной хлопковой рубашке и брюках. Черный ошейник полосой резал шею.
Камеры, что были расставлены по углам помещения, были закрыты прозрачными коробами, которые не давали ей прикоснуться или как-то повлиять на них. Агенты АКД предусмотрели все.
Марина сглотнула вставший ком в горле. Она знала, что за стеклом сидят люди и возможно, среди них был Дима.
Но она сделал все, что могла… Она сдалась и потеряла единственную возможность побега. Она не оставила себе выбора как остаться за решеткой.
Хотя, надо сказать, сидеть за решеткой, не прикованной к стулу, было намного комфортнее.
Дверь запищала и открылась. Доктор, что говорил с ней ранее, вкатил тележку, на которой блестящий колпак прикрывал тарелку. Запах еды заставил желудок громко заурчать.
Он прикатил тележку к столу, стоящему у кушетки. Марина, забыв обо всем, упала на стул и с воодушевлением подняла колпак.
Лицо ее перекосило.
Тушеные брокколи цвета детской неожиданности грустно лежали на тарелке. Разрезанное яйцо, подобно огромным глазам смотрело на нее.
