Марина подняла растерянные глаза на доктора, который, взяв карточку, что-то начал в ней писать.
– А есть что-нибудь другое, что-нибудь сладкое?
Доктор поправил круглые очки и, постучав ручкой по дужке, поднял бровь.
– Вы только что вышли из искусственной комы. Вашему организму нужно время для адаптации.
“Искусственная кома? Сколько ж я пробыла без сознания?”
– Можно мне хотя бы добавить сахар в чай?
Доктор насупил брови и вышел за дверь. Через несколько минут он вернулся с сахарницей.
Марина радостно достала ложку и стала насыпать в чашку сахар.
Одна ложка. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть.
Глаз доктора дернулся.
Дима за стеклом не сдержал улыбки.
Семь… Марина замерла, раздумывая, стоит ли добавлять восьмую. Приняв решение, она отодвинула чай и, взяв сахарницу, высыпала оставшиеся грамм двести сахара на брокколи и яйцо.
Челюсть доктора отвисла, и ошарашено он уставился на Марину, что прикрыв глаза от удовольствия, поедала брокколи с сахаром. Он закатил глаза и вышел из камеры.
Расправившись с едой, Марина грустно посмотрела на унитаз, который как трон стоял в углу комнаты. Ни ширмы, ничего, что помогло бы скрыться от тюремщиков.
Марина села на толчок, словно на дизайнерское кресло и уставилась в зеркало. Журчание заполнило комнату.
“Извращены,” – подумала она и показала неприличный жест своему отражению.
Дима улыбнулся шире. Его забавляло следить за запертой Мариной. Она была другой, более живой что ли, но, все же, она оставалась Мариной, в которую он влюбился.
За неделю ее комы, он соскучился и готов был смотреть на нее часами. Агент АКД, который сидел за доской управления зорко следил за каждым ее шагом.
– Если мы хотим успеть к началу собрания Домов, то нам надо выходить, – напомнил Том. Дима нехотя оторвал взгляд от Марины и, попрощавшись с агентом, вышел.
***
Марина изнывала от скуки. Даже в дороге или на парах в универе она пропадала в информационном мире, но теперь, когда ее обрубили от любой сети, у нее началась настоящая ломка.
Она ударилась лбом о стекло.
– Вы знаете, что изверги! Вы решили теперь пытать меня скукой?
Из-за того, что в камере не было окон, она потеряла счет времени. Яркий холодный свет слепил даже сквозь замкнутые веки. Дни смешались с ночами.
Это сводило с ума.
Еду проталкивали сквозь прорезь в двери.
Марина даже примерно не знала сколько находилась здесь.
Вдруг замок в двери несколько раз щелкнул.
Лежащая на кушетке с закинутыми ногами на стену Марина заинтересованно посмотрела на дверь вниз головой. В камеру вошел одетый в строгий деловой костюм мужчина на вид лет сорока. Марина от неожиданности дернулась, ноги завалились, и она рухнула на пол.
Мужчина поднял бровь и перехватил папки в руке.
Девушка вскочила, потирая ушибленное бедро.
– Вы мой адвокат?
– Террористам не предусмотрен адвокат, – бесстрастно ответил он и направился к столу. Он взял стул у зеркальный стены и поставил у стола.
Изнывая от одиночества и безделья, Марина заинтересованно следила за ним.
– Мое имя – Арчер Фримен. Я Агент АКД. Я буду вести ваше дело. Присядьте, пожалуйста, – он указал на стул напротив.
Марина присела на край. Агент открыл одну из папок.
– Ваше полное имя.
Марина посмотрела на зеркальную гладь за агентом. Был ли сейчас Дима здесь? Да и какая разница?
– Марина Ситром.
– Имя вашей матери и отца.
– Маму зовут Ивви. Фамилия, наверное, как моя Ситром. Я не знаю кто мой отец. Мать почти не говорит. У нее деменция.
– Место рождения?
– Не знаю.
Агент поставил прочерк.
– Как именно вас нашел Анирам Мортис?
– Моя мама прыгнула вместе со мной с моста. В тот момент, видимо, что-то произошло с электричеством… Владыка говорил, что проявилась моя сила, но я не интересовалась как именно.
– Где вы прятались, когда вас забрал Анирам Мортис?
– Да мы особо и не прятались. С моих четырех до семи лет мы были в поместье под Евле, Швеция. Но Мортиса почти не было, за мной и мамой приглядывала Роза, Митчелл и Дженкинс. Я не знаю их фамилий. Митчелл возможно доктор или что-то типа того. Он меня лечил, если я болела. Розу я видела на приеме за минуту перед убийством Ла Дэвлесс Ирмы Аскендит. Она рыжая такая.
Марина помахала руками над головой.
Агент тем временем начал перебирать папки и достал фотографию, сделанную скрытой камерой. На ней была Роза, только она была моложе. На снимке ей было лет двадцать.
– Это она?
Марина кивнула.
– Что было дальше? Когда вам исполнилось семь?
– Мы в суматохе собирали вещи и нас перевезли под Вену. Владыка… то есть Мортис занялся моим обучением.
– Чему и как он вас обучал?
Марина нервно сжала пальцы. Она не любила вспоминать то время.
– Если говорить о школьных программах – от географии до экономики, – то я должна была выучить учебники и ответить на любой его вопрос. Если я не отвечала правильно или говорила неуверенно, то следовало наказание, – Марина замолчала.
– Какое наказание?
Марина вскинула на него глаза и горько хмыкнула.
– А как еще может наказывать Мастер боли? – Взгляд агента похолодел. – Мне давали два дня на подготовку, и он экзаменовал меня. Я прошла программу школы и Академии дэвлесс за два года. Мне было девять. Параллельно Владыка учил меня контролю своей силы… Это оказалось сложнее. Я была слабой. Он был мной недоволен… Чтобы я научилась взламывать системы понадобилось четыре года. – Марина сглотнула.
Дима за стеклом скрестил руки. Внутри все завязалось в тугой узел. Мортис был сумасшедшим ублюдком. Он растил из Марины суперсолдата. Если он применял на ней силу, неудивительно, что в девять она уже вызубрила всю программу.
Больше двадцати лет назад в кругах дэвлесс он пропагандировал превосходство дэвлесс над людьми и поднимал вопрос о том, что дэвлесс вымирали. Мортис нашел много последователей, ведь в то время он был гениальным, многоуважаемым писателем, получившим Нобелевскую премию. Мортис был профессором литературы и философии в Кембриджском университете. Он вел у Димы курс по философии.
Дима не задумывался, как именно Мортис обучал Марину. Он предполагал, что она родилась полная силы… Но если посмотреть на это под другим углом. Откровенно говоря, если кто-то так же усердно тренировал бы каждого дэвлесс, то возможно способности всех были бы выше, если, конечно от такого обучения они бы не слетели с катушек…
Дима прикусил внутреннюю сторону щеки и прислушался к допросу.
– Почему же вы не сбежали от Мортиса?
– Странный вопрос… Даже не смотря на все наказания, он был моей семьей. Его люди заботились обо мне и моей маме. Я была ребенком… Куда бы ушла из дома? Мне было интересно делать то, что у меня получалось. Я жаждала похвалы Владыки, и меня хвалили и делали подарки, если мне удавалось, а когда подросла, мне платили, и я покупала что хотела.
– Последнее ваше задание: втереться в доверие к Дмитрию Аскендиту.
Марина кинула взгляд на зеркальную стену.
– Не правильная формулировка, – Марина вновь перевела глаза на агента. – Мне было приказано соблазнить его. Мне. Той, кто сутками пропадал в информационном мире… Да я и мужчин кроме Владыки и Дженкинса особо и не видела. Я думала, что худшей кандидатуры не придумаешь. Но отказаться я не могла, – она вмиг стала серьезной и замолчала.
– Почему вы не могли отказаться?
Марина отвернулась и скрестила руки на груди. Она вдруг вспомнила коробку с пальцем мамы внутри.
– Потому что Владыка не терпит неповиновения… Маму нашли? Никто не говорит мне. Вы хоть ищете ее?
Агент открыл одну из папок.
– Сначала ответьте на все наши вопросы, а потом мы будем отвечать на ваши.
Марина поджала губы. Она больше не спрашивала о Диме. Было очевидно, что он не хотел с ней говорить. Если бы хотел, то пришел бы.
Марина опустила голову и стала выковыривать из-под отросших ногтей неизвестно откуда взявшуюся грязь.
