Но этого и не потребовалось. Ксан сам сделал разделяющие нас шаги и прижался своими горячими губами к моим, притягивая меня к себе за талию одной рукой, а второй зарываясь в мои волосы, безнадёжно уничтожая причёску.
Я растерялась окончательно и просто позволила ему целовать меня так, будто я — родник посреди пустыни, а он мучимый жаждой путник. Ксан был как поток, как огонь, как буря, сминая и затягивая в этот вихрь за собой. И даже если бы я вдруг захотела, не смогла бы его оттолкнуть, пока он сам не отступит.
Сознание подёрнулось дымкой, остались только чувства и его горячие губы. Светлая Святая, что мы творим? Зачем? Мы зашли слишком далеко, между нами ничего не может быть, но почему мне кажется, что я просто умру, если он остановится? Если он уйдёт и больше никогда не вернётся.
Влекомая этим чувством, разгорающимся внутри, я вцепилась в Ксана и зажмурилась, отдаваясь ему полностью, добровольно вступая в этот дикий вихрь. И это я говорила, что он — незыблемая скала? Да он настоящий вулкан, спящий до поры до времени, и сносящий всё на своём пути потоками огня.
Неважно, всё не важно. Здесь и сейчас я хочу быть рядом с Ксаном и целовать его как в последний раз. Не хочу думать ни о последствиях, ни о характере происходящего, ни о будущем. Хочу его, Константина Делатура, мою крепость, моего героя и защитника. Заказанного мне жениха.
Воздуха катастрофически не хватало, лёгкие жгло, а губы покалывало, но это не могло заставить нас оторваться друг от друга. Безумие, настоящее безумие. Сквозь гул бешено колотящихся сердец, моего и его под моей ладонью, раздался стук дверью и треск, чей-то вскрик и снова удар дверью о косяк.
Это отрезвило, я осознала себя намертво впаянной в Ксана, глядя в его подёрнутые дымкой серебряные глаза. Накатило смущение и осознание произошедшего. Да у нас просто сорвало крышу, это какое-то безумие! Почему так случилось? Что это изменит?
— Вот это страсти по Шаксару, — довольно громко проговорила Крессида из гостиной.
Я повернула голову в её сторону, мы с Ксаном стояли в дверном проёме и нас было прекрасно видно из гостиной. И со стороны комнаты Виттории. Несчастная дверь не выдержала издевательств и грустно скособочилась. Ох.
— Вы бы хоть делали это за закрытой дверью, — прокомментировала она, — мелкая как увидела, сразу на прислужницу Кривого стала похожа, я думала, её удар хватит. Но хватил удар только дверь.
Она злобно хохотнула.
— Тори? — очухался и нахмурился Ксан.
— Нужно будет с ней поговорить, — отозвалась я.
— Нет, ты не будешь с ней разговаривать, — непреклонно заявил герцог и втянул меня в комнату.
— А… — хотела что-то сказать Крессида, но Делатур просто захлопнул дверь.
Угар после встречи и неожиданно эмоционального и безумного поцелуя начал сходить на нет, и Ксан снова стал вызывать во мне раздражение. Я нахмурилась и упёрлась ладонями ему в плечи, чтобы он разжал руки и отпустил меня. Но это было бесполезно, этот мужчина — незыблемая скала.
— Отпусти меня, — потребовала после безуспешной попытки высвободиться, — ты только вернулся, а уже командуешь!
— Не пущу, — хмуро выдал он, окончательно успокоившись, и посмотрел на меня холодным взглядом, — Айза, ты не будешь разговаривать с Витторией.
— Почему это? Может, мы подружились, пока тебя не было, — прошипела я.
— Да неужели? За три дня? Не в твоём характере и не в её, — процедил он, — и зачем тебе это? Что ты собираешься ей говорить?
— Найду, что сказать, — огрызнулась я.
— Ну-да, ну-да, ты же у нас за словом в карман не полезешь, — с толикой яда произнёс он.
— Да что с тобой вообще не так? — зло выдохнула я, — свалил без прощаний, приехал и сразу набросился сначала с поцелуями, потом с претензиями. Ты, часом, ничего не перепутал?
— С тобой перепутаешь, — выдохнул он, взгляд стал ещё холоднее, сверкая как серебряный клинок.
Это была какая-то безумная ситуация. Мы стояли и собачились вплотную друг к другу, между нашими лицами было слишком интимно маленькое расстояние. Это злило и смущало в равной степени. Это было слишком… лично. Слишком близко. Слишком.
— Ты ненормальный, — заявила ему в лицо.
— Ты тоже, — отбил он, — просто хоть раз сделай, как я говорю. Я слишком многого прошу?
— Да! — рыкнула я.
— Ты невыносима, — зло выдохнул он, — просто не лезь к Виттории. Лучше сосредоточься на себе, книге Крови и будущем балу в честь богини.
Я сузила глаза, еле сдерживая гнев. И было бы из-за чего, но рядом с Ксаном мои эмоции становятся просто неуправляемыми. Нужно успокоиться. Он прав. Времени мало, а мне столько всего нужно успеть. Ради себя, ради него. Особенно ради него.
— Хорошо, — процедила сквозь зубы, — что ты узнал?
Глава 34. Сделка сделке рознь
Ксан не вдавался в подробности, говорил очень скупо и будто бы нехотя. Но главное он всё-таки сообщил — ему удалось узнать, как можно восстановить мою книгу Крови. Придётся провести ритуал, но нам понадобится помощь, и подготовка займёт некоторое время.
Сообщив это, Ксан бросил мне сухое «Дела!» и скрылся в стене. Я не знала, злиться ли мне ещё больше или наконец успокоиться. Раз раздражитель ушёл, то волевым усилием я решила угомонить свои эмоции и подумать головой.
Ясно же, что что-то случилось, пока Ксан находился в родном доме. Что-то очень серьёзное и неприятное, раз он ведёт себя так. То целует, будто сто лет не видел, то смотрит так, будто я предала страну. Ещё и странная реакция на Тори. Хотя тут можно легко объяснить. Несмотря ни на что она ему дорога, что бы там мелкая ни думала.
Я вздохнула. Надо во что бы то ни стало выяснить, что случилось дома у Делатура. И это вовсе не потому, что я за него беспокоюсь! Это может быть важно для моего плана. В конце концов, мне ещё надо как-то ему на руку нацепить брачный браслет и заставить произнести клятву. Задачка не из простых.
«Рас, у меня такое чувство, будто мой дар сам меня обучает пользоваться им, это нормально?», — обернулась к крысаку, развалившемуся на моей подушке кверху брюхом.
«В этом отличие даров магократов от стандартной магии, — лениво зевнул он, — они сами себя развивают».
«Но Ксан же говорил, что мне надо научиться контролировать свой дар, пока он не вошёл в полную силу и не навредил», — я нахмурилась.
«Тоже правда. Дар проявляется стихийно, открывает новые грани владельцу, пока развивается, — насторожился крыс, — но, когда он достигает своего пика, хозяин должен подчинить его себе. Иначе дар подчинит хозяина и будет беда. Вот, в чём главная опасность даров магократов. Так что твой чернявый не зря так нервничает. И папка твой неспокоен поэтому».
«Что-то мне подсказывает, что информация по приручению конкретно моего дара находится в моей книге Крови», — заподозрила неладное.
«Это не что-то подсказывает, это тебе твой часто отсутствующий голос разума орёт», — ехидно прокомментировал Рас.
«Вполне возможно, — вдруг согласилась я, — с тех пор, как встретила Ксана, мозги периодически отключаются, а дар развивается семимильными шагами. Наверное, это из-за близости с другим сильным магократом с даром».
«Не в этом дело, — цыкнул Рас и нервно задёргал усами, — дело конкретно в твоём чернявом. Я тебе говорил, что он чёрный и опасный».
«Да-да, а я тоже опасная, но красная, поэтому ты меня не боялся», — пробормотала я, перебив его.
«Так вот, — недовольно дёрнул хвостом крысак, — ваши ауры отражают цвета ваших даров. Его — губительный, поглощающий всё, а твой — это буквально добро-зло. Его можно обернуть в созидание и в разрушение».
«Это я и так поняла, — хмыкнула я, — так в чём дар Ксана, ты знаешь?».
«Если ты дашь мне сказать, — он устало прикрыл глаза, — я вижу ваши ауры. И вижу, что ваши силы как-то связаны, словно между ними ниточка. Думаю, чернявый как-то искусственно стимулировал твой дар…».
— Что?! — рыкнула я вслух, снова перебив раздражённо пискнувшего Раса, — как он это сделал? В этом его дар?
