"Если бы он поцеловал меня сейчас, я бы ответила, — пронеслось у меня в голове, правда, следующая мысль вернула меня с небес на землю: — Вот только в ближайшее время мне предстоит "отвечать" только на страстные чувства алхимических расчетов. И хотелось бы обойтись без сложных "любовных фигур", иначе, чтобы уложиться в сроки, придется перестать спать".
На работе время летело незаметно. Только шея время от времени начинала болеть, но тогда я просто вставала на ноги и немного ходила по кабинету. Размявшись, возвращалась назад.
Время обеда я определила по двум факторам: во-первых, захотелось есть, а во-вторых, в дверь уверенно постучали.
И только крикнув:
— Войдите, — я поняла, что Арлетт никогда не стучит!
Первым в распахнувшуюся дверь вошел Tшepp, следом за ним проскочила Деми, и последним в кабинете оказался Гел.
— Мы подумали, что не можем без тебя есть, — радостно сказала Деми.
А Гел, тонко усмехнувшись, двумя взмахами руки создал для нас обеденную зону. Маленькую, но удобную.
— Мы не будем долго тебя отвлекать, — тихо сказал он. — Просто в замке без тебя пусто и тихо.
— Гел предложил, а мы с Tшeppом всегда согласны, — покивала Деми.
Это был самый странный и самый счастливый обед в моей жизни. Мы смеялись, сами не зная над чем, сталкивались локтями и коленями, подкармливали Tшeppа и… И были полностью довольны собой и миром. Деми рассказывала о том, какие наброски она уже сделала. И о том, что в наборе есть светящиеся краски и нас всех ждет большой сюрприз.
— Карин мне, конечно, поможет, — сияла довольная Деми, — вот.
А я, вызвав проекцию часов, с сожалением произнесла:
— Мне пора работать.
— Тогда до завтра, — легко произнесла Деми.
— Я бы хотела все же вернуться сегодня домой, — нахмурилась я.
— Ты придешь, когда я буду спать, а потом, утром, уйдешь до завтрака, — отозвалась моя малышка.
— Надеюсь, мы не слишком тебя отвлекли, — негромко произнес Гел.
И я, задвинув все свои страхи поглубже, открыто улыбнулась:
— Нет, я была вам рада. Я всегда рада видеть свою семью.
Закрыв за ними дверь, с грустью посмотрела на то, как медленно истаивают созданные Гелом предметы. Мое кресло вновь стало собой, стол исчез, и от приятно проведенного времени осталась только память и тонкий, едва уловимый аромат ванили.
— Надо работать, Эйлин, — сказала я себе. — Сейчас нет ничего важнее.
Следующие дни я истово следовала этому правилу. Одна сплошная рабочая полоса: расчеты, поиск ошибок, расчеты, поиск ошибок, итоговый пересчет — и очередной этап готов.
Это действительно вызов моему мастерству, моим способностям. И если не справлюсь… Готова поспорить, Хранители вытянут ритуал на чистой силе, возможно кто-то погибнет, но щит встанет на своё место. Однако же я не могу, не готова опустить руки, хоть этот зельедельческо-алхимический ритуал и есть самое страшное, самое сложное, что было и есть в моей жизни.
Самое забавное, что мне не удавалось отдохнуть даже во сне: формулы и свойства растений, выраженные в математических значениях, приходили ко мне по ночам. Иногда я даже водила рукой так, как будто писала, — от этого и просыпалась.
По утрам, на завтраке, мне едва удавалось выдавить из себя пару слов. Сразу после этого я быстро заканчивала прием пищи, скомканно прощалась (в Империи меня бы за такое поведение заклеймили) и уходила.
Где-то стороной, фоном проскальзывали сочувствующие взгляды моих коллег — исследовательниц из лаборатории Арлетт. Правда, всех желающих пообщаться отгонял грозный взгляд подруги и ее сердитое цоканье. Но все это совершенно неважно.
Из этого мутного, расчетного марева я выныривала только во время обеда.
Гел и Деми навещали меня каждый день. Они приносили с собой корзинку вкусностей, которую гордо охранял Tшepp (ему же и доставалась большая часть). А еще они приносили те новости, что проходили мимо меня. Так выяснилось, что моя новая служанка нашла свое счастье со слугой Гела. Они долго прятались, потому что боялись быть уволенными.
— А потом их поймали. — Деми, сидя на стуле, болтала ногами. — Но Гел сказал, что нет ничего плохого, если все по закону. Так что была небольшая свадьба, но незамужним туда ходить было нельзя. Почему?
Малышка спрашивала у меня, но я, признаться, не имела ни малейшего представления о местных свадебных обрядах. Потому через минуту мы уже вместе смотрели на Гела.
— Традиции, — улыбнулся он, — мы стараемся сохранить таинство брачного обряда. В обычной жизни никому не приходит в голову его обсуждать — так проявляется воля Отца-Хаоса. Ведь именно его жрецы скрепляют души и тела северян.
— Интересно, — я потерла кончик носа, — а наш обряд?
— Наш обряд прошел по правилам Матери-Магии, — мягко ответил Гел. — У нас, кстати, и другие новости есть. Деми заменила все пейзажи, получилось очень атмосферно и символично.
Моя девочка гордо приосанилась, покивала и добавила:
— А старые мы отправили в столичный дом исцеления, пусть больные любуются и выздоравливают. А еще Карин взялась писать для твоего кабинета большой морской пейзаж, только это большой секрет. Ой.
— Я ничего не слышала, — рассмеялась я.
— Когда-нибудь я обязательно научусь хранить секреты, — вздохнула Деми.
И грустно посмотрела на опустевший стол. Она знала, что не может надолго задержаться в моем кабинете. Как знала и то, что вечером мама придет страшно уставшая и сможет только поцеловать ее на ночь.
"Наступил тот момент, когда моя малышка что-то не предугадала", — хмыкнула я про себя, а вслух сказала другое:
— Не расстраивайся, сегодня я буду к ужину. Расчеты закончены, теперь я отдохну денёк, а после возьмусь за проверку.
— Ура! Мне так тебя не хватало. — Деми бросилась мне на шею.
— Я возьму несколько дней отдыха и проведу их с семьей, — клятвенно произнесла я.
— Здорово. Скорей бы. — Деми вдруг отстранилась и, посмотрев мне в глаза, серьезно сказала: — Главное, не бойся и шагай вперед. Огонь не причинит тебе вреда.
И в этот момент с близкого расстояния я увидела серебристую дымку, что на миг затуманила зрачок моей дочери. Она начинает Видеть?
— Спасибо, моя хорошая. — Я осторожно поцеловала ее в макушку. — Спасибо. Все, идите.
До конца рабочего дня мне действительно удалось все закончить. Затем зашла Арлетт. Прижав расчеты к груди, она попросила не уходить и подождать ее.
Я, к сожалению, не могла сама отнести бумаги в Хранилище. Но, с другой стороны, подождать мне не сложно. Да и порядок в кабинете надо навести. Все-таки обрывки бумаги, скомканные черновики, не доброшенные до корзины, и сломанные карандаши — не то, что способно украсить кабинет.
Увлекшись, я уничтожила магией всю пыль, забралась на стол и обмахнула наколдованной кисточкой паутину с люстры. В общем, вернувшаяся Арлетт только цокнула и вздохнула с легкой завистью:
— А у меня руки не доходят. Присядем?
По взмаху ее руки мое кресло, которое во что уже только не превращалось, стало диванчиком.
— Сейчас, когда ты вернулась в реальность, — серьезно произнесла подруга, — до тебя могут дойти сплетни про твоего мужа и помощницу посла.
Сердце кольнуло тупой иглой. Я позволила себе отбросить страхи, а жизнь вновь щелкает меня по носу?
— Что ж, я приму это со спокойствием и пониманием, — произнесла я, натянув на лицо приличествующее ситуации выражение.
Покой и безмятежность — истинно благородная квэнни всегда полна покоя и безмятежности.
«И если тебе плохо, если изнутри тебя пожирают твои собственные эмоции — вообрази, что ты завернута в кокон спокойствия. Никто и ничто не может пробиться к тебе», — говорила когда-то моя бабушка.
«Спасибо. Хоть ты и не спасла меня от своего мужа, но наука твоя пригодилась не один раз», — подумала я, ощущая, как привычное спокойствие и умиротворенность тяжелым плащом опускаются на напряженные плечи.
