это осознание заставляет какую-то неведомую часть меня сжаться в комочек, скулить, как раненого зверя.
— Живо!
И люди спешат делать так, как он приказал. Никто ему не перечит. Страх заполнил комнату и во мне просыпается сила Альфы. Я чувствую, как она постепенно и довольно быстро растекается по телу, заряжая каждую клеточку невиданной ранее мощью. Можно было бы обернуться, раскидать противников, лишить возможности держать оружие, и обернуться в человека, скрывшись за поворотом. Но не могу, силы неравны, даже вместе с Лизой мы бессильны, ведь их шестеро. Могут пострадать простые люди, чего себе никогда не прощу. Но и бездействие выворачивает наизнанку.
Надо придумать план, а пока позволяю себе лишь легкий рык.
— Вот так, все молодцы, — и снова этот голос, который заставляет сознание поежиться. Где же я тебя слышала? — А теперь затихли все. Ты, — и тычет пистолетом в какого-то мужчину, явно не последний сотрудник банка, — я кажется ясно сказал, стулья для женщин? Ты себя к ним причисляешь? Так я могу быстро организовать, вернее, стереть гендерное различие. Или для тебя беременная женщина ничего не значит?
И ближе подходит к нему, кивая в сторону женщины, держащийся за, пока еще маленький, животик, и прижимающую к боку сынишку лет четырех. В далеко не молодом мужчине хлещет отчаяние. Я слышу, как гулко бьется его сердце. То пускается в сумасшедший скач, то пропускает несколько, вызывая общий сердечный сбой. Лиза тоже слышит. По ее лицу понимаю, что у мужчины явно шалит самый главный орган, возможно, ему жизненно необходимо присесть, а этот неандерталец показывает свою власть.
— Прекратите, — резко встаю со своего места и начинаю двигаться навстречу неминуемой опасности.
Сжавшийся внутри комочек на миг затихает, давая возможность выйти на арену Луне. И этого мига достаточно, чтобы я поняла — я больше не буду прежней. Пусть я защищаю не свою стаю, но я познала груз ответственности и взяла в свои руки жизни других, и должна сохранить каждую. Это задача вожака.
— Сядь, — шакал оказывается рядом и направляет автомат, желая напугать, но я лишь застываю в нескольких шагах от главаря. — Жить надоело? Так ты скажи, зачем усложнять. Я развлекусь, а потом уже и прикончу.
У нас получается интересная змейка. Мне плевать на плевки цепного пса. Он хоть и резкий, дерзкий, наглый, но пока подконтрольный. Чувствую его страх и смятение моей выходкой. Главный среди бандитов удивлен, но старается не показывать виду. Игра в гляделки просто сумасшедшая. Шакал на меня, я с предводителем меряюсь силой, а старичок на меня.
— Смелая? — с усмешкой говорит противник.
— Нет, разумная.
— Значит, дерзкая, — его явно забавляет наша игра в слова. Сальный интерес просыпается уже и в нем.
— Как угодно. Если так уважаете женщин, что только им разрешено сидеть, то может поступите как мужчина, а не как трусливый щенок и отпустите беременных и детей. Здесь достаточно заложников, чтобы сотворить свое грязное дело. Несколько человек вам явно уже не важны. А у мужчины проблемы со здоровьем. Невежливо быть такой… — а дальше замолкаю, пусть выберет себе название.
Он выжидающе смотрит на меня, что-то прикидывает в своей голове, а потом начинает медленно ко мне подходить. Он ступает слишком мягко и бесшумно для человека, но слишком громко для оборотня. Кто он? Что в себе таит? А главное, почему какая-то часть меня снова начинает труситься, как зайчишка? Не понимаю.
И вот мы стоим в шаге друг от друга. Снова игра в гляделки. Сложно в нее играть, когда противник на голову выше и тебе приходится задирать голову. И тут он усмехается и резко хватает под горло, слегка сдавливая пальцы. Чувствую их напряжение. Со стороны явно смотрится, что шея должна разлететься на кусочки, но по факту, он ощутимо держит, давая спокойно дышать. В нем борются два человека. Один сжимает, другой разжимает, и кто победит — еще неизвестно.
— Рот свой закрой, и сядь на место, если хочешь уйти отсюда живой. А пока…
И снова эта пауза. Всего миг, и я сдаюсь, нет сил терпеть его черные омуты, и я прикрываю свои веки. Всего мгновение, и что-то меняется в нашей схватке. Пальцы сжимаются и все, что могу сделать, хрипло схватить воздух, и вновь распахнуть глаза.
— Не отсвечивай, — негодяй резко откидывает меня на пол, явно испугавшись того, что сделал, хотя и попытался прикрыться маской раздражения. — Стулья еще принесите, я сейчас вернусь. Клык, за мной. Грозный, за старшего, — развернувшись ко мне спиной, он раздает команды, но резко разворачивается, и, глядя на меня, продолжает. — Шакал.
— Да.
— Держи все при себе. Этот цветочек для меня, — не трудно понять о ком сейчас идет речь. Просто метит территорию. — А ты, — уже говорит именно мне, — сядь, мне нужна целая кукла. Я сам предпочитаю ломать.
Борис
Не знаю, что со мной происходит, но эта маленькая Альфа сводит меня с ума. Головой понимаю, что не моя она, чья-то Луна. Вроде и держусь, ничего не испытываю. Но стоит только взглянуть в ее глаза, как мир переворачивается. Мы словно уже были. Она и я, где-то там далеко бессовестно любили друг друга, и эти чувства принесли нам потом большую боль.
Но ведь этого просто не может быть. С нее уж точно никто не спускает глаз. Она всегда под присмотром. В институте всегда около нее дежурит штат охранников. Да, они в штатском, делают вид, что группа студентов, кто постарше, просто слоняется по коридорам, не привлекая внимания. Не будь я волком, спутал бы их. А так четко знаю кто рядом со мной. Ночью ко мне пришла одна мысль, которую мне важно обсудить с девчонкой. Она особенная, но это не значит, что и ее дети будут такими. Даже у Альф дети не всегда Альфы, если дочки. Значит, теоретически, ее дочь может быть моей парой. А, зная их семью, всякое возможно. Эти цветущие самки любят туманить разум волкам.
Назначил встречу в институте, чтобы не пугать, нет же, не пришла, стервочка такая. Ну, ты получишь у меня. Я честно выжидаю первый час, ее нет. Даю еще пятнадцать минут и понимаю, ушла. Значит, и мне нечего здесь делать, зря только проторчал столько времени. Надо было у входа ее караулить.
Психанул, закрыл за собой дверь и только на парковке понял, что прошел
