Грешник - Эмма Скотт

Меня переполняло счастье. Я бездумно взяла Кассиэля за руку и сильно стиснула, нуждаясь в поддержке, чтобы не выставить себя дурой и не разразиться слезами.

К моему удивлению, он переплел свои пальцы с моими и не отпускал. Я не осмеливалась взглянуть на него, боясь, что он передумает и оттолкнет меня. Но он держал мою ладонь на протяжении всей церемонии.

Ведущая начала свое вступление, но ее голос звучал как будто издалека. Найла и Кимберли расплылись перед глазами. На них наложилось новое видение – другая свадьба, высоко на каменной крыше. Храм. По обе стороны от него поблескивали две реки.

Я ахнула и часто заморгала. Изображение исчезло, и я повернулась к Касу. Он смотрел на меня с той же тоской, которую я ощущала многие годы. Его желание – отражение моего, и теперь его причина практически на поверхности.

Я смутно осознавала, что Кимберли и Найла поцеловались, гости кричали и аплодировали, многие вытирали глаза. Затем молодожены рука об руку пошли по проходу, и все встали со своих мест.

Я облизнула губы.

– Кас, я…

– Вот ты где! Проскочил в последнюю минуту?

Мы оба вздрогнули, Кас отпустил мою руку и лишил чар своего пристального взгляда. Эбби уперла руки в свои стройные бедра и не сводила глаз с Кассиэля, как будто умирала с голоду, а он был ее следующим блюдом. Она выглядела как супермодель, в потрясающем облегающем фиолетовом платье, подчеркивающем фигуру, и с волосами, ниспадавшими на спину легкими волнами. С ней был Гай, как всегда красивый, в бежевом спортивном пиджаке и слаксах, словно сошедший с каталога Ральфа Лорена. Все поздоровались и принялись ворковать над малышом.

– Очень красивая церемония, – сказал Гай и осторожно кивнул Касу. – Привет, чувак.

Я приготовилась к едкому ответу или острому взгляду. Но Кассиэль посмотрел на Гая со странным выражением, которое мне не удалось расшифровать. Как будто они бежали наперегонки, и Кас проиграл.

Он любезно пожал Гаю руку.

– Рад тебя видеть.

– Э-э, да, я тоже, – удивленно ответил Гай, а затем ухмыльнулся. – Надеюсь, я оставил Зу дома?

– Не думаю, что он вновь тебя побеспокоит.

Мое сердце сжалось от внезапной боли.

«Он прощается».

– Может, уже пойдем выпьем? – Эбби скривилась.

Озеро посерело под тяжелым небом. Яна и Брайан задержались пообщаться с некоторыми гостями, а мы вчетвером направились к бару. Эбби взяла меня под руку и притормозила, пропуская мужчин вперед.

– Мне не по нраву свободный крой твоего платья, но декольте спасает положение. Отличные сиськи, детка. Гай слюнями изойдет.

– О, да? – без энтузиазма отозвалась я. – Он не сказал мне ни слова.

– Конечно, не сказал. К чему бы ему это делать, когда ты вот так близко стоишь к Касу и пялишься ему в глаза? У вас был такой вид, словно вы вот-вот поцелуетесь.

Я прикоснулась пальцами к губам. Что-то мелькнуло перед глазами и… исчезло. Эбби покачала головой.

– Думаю, ты ничего не испортила, но больше так не делай. Ради тебя я готова вовремя вмешиваться. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как прибежит наш мистер Бейкер.

– Вмешиваться?..

Мы присоединились к мужчинам в баре.

– Прекрасно выглядишь, Люси, – сказал Гай, и Эбби одними губами произнесла: «Я же тебе говорила».

Но в его дружелюбной улыбке не было никаких признаков пьяного благоговения, с которым я столкнулась в караоке.

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Воды, пожалуйста.

– Ску-у-учно, – протянула Эбби. – Ну же, Люси. Расслабься немного.

– Нет, все в порядке, – ответила я нехарактерно твердым голосом. Я ни на секунду не поверила, что прошлой ночью выпила слишком много вина, но рисковать не хотела.

– Хорошая идея, – встрял Гай. – Я тоже останусь трезвым. Эбби?

– А мне водку с содовой, – ответила Эбби. Она втиснулась рядом с Касом, бедро к бедру, и одарила его соблазнительной улыбкой. – Водка делает меня безрассудной. А как насчет тебя?

Он перевел на нее ничего не выражающий взгляд.

– У меня от нее голова болит.

Я чуть не расхохоталась и быстро глотнула воды. Эбби надулась, но мгновенно взяла себя в руки. Она просунула свою руку ему под локоть.

– Может быть, ты просто еще не нашел правильное сочетание, – промурлыкала она. – Или подходящего человека, с кем бы можно было ее выпить.

Кас взглянул на Гая.

– Все возможно, – ответил он со слабой улыбкой, и мое веселье угасло.

Мы взяли наши напитки и направились обратно, чтобы присоединиться к Яне и Брайану. Малыш Уайатт уже проснулся и сонно моргал, разглядывая происходящее вокруг. Ким и Найла тоже вышли на улицу, пробираясь к нам сквозь толпу поздравляющих их гостей.

– Красивая церемония, – произнес Гай. – Поздравляю вас обеих.

Остальные повторили его слова, а затем Кассиэль низко поклонился.

– Šùde níñ-mí-ús-sá. Мои наилучшие пожелания счастливой совместной жизни.

Его голос был низким и глубоким, а родной язык лился с его губ, как крепкое вино. Все зачарованно уставились на Каса, явно сбитые с толку и одолеваемые странным чувством, будто что-то здесь было… не так.

Молчание нарушил визг Эбби:

– О боже, что это за язык? Иракский?

– На каком бы языке ни прозвучали эти слова, они прекрасны, – ответила Кимберли, обмениваясь с Найлой улыбками. – Спасибо, Кас.

– Полагаю, что в Ираке говорят на арабском и курдском языках. – Гай слегка нахмурился. – Я не эксперт, но это не похоже ни на то, ни на другое.

Потому что это не они. На занятиях по антропологии в Нью-Йоркском университете я узнала, что шумерский язык – изолированный. Он не имел никакого отношения к другим языкам. Ни корней, ни ответвлений.

«Как Кассиэль, – подумала я, наблюдая за ним: элегантный, загадочный, красивый и совершенно одинокий в этом мире. – Настоящий чужеземец. Странник. Ронин…»

Я застыла. Сердце в груди сжалось, как будто на меня вылили ведро ледяной воды. Но затем холод сменил жар и разрядом тока пробежал по каждому нервному окончанию. Воспоминания прошлой ночи вернулись. Все вернулось. Демоны в темных переулках, мухи и… Я резко взметнула ладонь к губам, едва удержав в другой руке стакан с водой. Мы целовались. Точно так же, как в моем сне целовались воин и его возлюбленная. Потому что это был не сон.

Это было воспоминание.

Он был воином, а она была…

У меня вырвался вздох, но он потонул в разговорах, музыке и звоне бокалов. Правда всегда оставалась где-то в глубине моей души, но до этого момента ее скрывала тьма. Теперь же ее вытащили