дикарем, и я очень надеялась, что первое впечатление было обманчивым. Шеридан вряд ли сказал бы о Филиппе «он не такой уж плохой», если бы это в самом деле не было так, вряд ли пожелал общения, будь Филипп и дамочки просто примитивными убийцами. Этот мужчина чем-то напомнил мне Лестата из «Интервью с вампиром» — тираничного и коварного, но все же цивилизованного и разумного.
Выдвинув компьютерный стул и присев напротив Филиппа, я решилась поговорить.
— Вообще-то, — поделилась я шепотом, чтобы Моник с Каролиной не услышали, — у меня другой план.
— Какой план? — тут же оживился он, преисполнившись игривым настроением.
С ним легко оказалось общаться. Даже в ресторане он ни разу не посмотрел на меня так, как это делали другие двое — с чувством превосходства. Он лишь переусердствовал немного с типично мужским вниманием, но зато одобрительно воспринял факт, что я давала Шеду пить свою кровь, и отнесся при этом ко мне как к женщине, а не как к еде. Почти как к равной, и это удивительно.
— Скажи, — попросила я, нервно переплетя пальцы, — неужели для меня нет никакой возможности остаться человеком? Я не хочу быть такой как вы.
— А что хорошего в смертности? — Филипп удивленно вскинул брови.
Я нахмурилась.
— В общем-то, можешь не отвечать. — Француз улыбнулся примирительно. — Это же твой выбор. Точнее, между вами двумя.
— Но… — я немало растерялась от его ответа. — Разве вы не убьете меня, если я не стану вампиром?
В ожидании я уставилась на него во все глаза. Это шло вразрез с тем, что говорил Шеридан.
— Мы?.. — весело рассмеялся мужчина. — С чего ты взяла?
— Шед сказал.
Я напряглась: мне совсем не нравилось то, что я слышала.
В глазах вампира промелькнуло, наконец, понимание. Улыбка стала шире.
— Он так сказал? — покачал Филипп головой и рассмеялся громче прежнего. — Что он тебе вообще сказал, твой Шед?
Складывалось стойкое ощущение, будто меня обвели вокруг пальца. Или почти обвели.
— Он говорил, что Совет старейшин строго следит, чтобы не возникало свидетелей-людей. Есть закон: я должна быть либо обращена, либо убита, — недовольно произнесла я. — И что вы исполните его, если вам прикажут.
Филипп веселился от души всю мою эпичную речь. Будь он человеком, наверное, утер бы слезы смеха.
— Мы не стражи Совета, — радостно сообщил он мне, в конце концов. — Мы не занимаемся такой ерундой, для этого у них есть специальные наемники, которые урезонивают особенно зарвавшихся вампиров. Нам же — мне, Моник и Каролин, — в сущности, все равно, собирается он тебя обратить или заберет с собой как есть, или бросит тут, или будет с тобой человеком и доить потихонечку. Это ваше с ним дело, повторяю.
— То есть, вы ни при чем? — уточнила я, не веря собственному счастью.
— Абсолютно!
— И вы не собираетесь сообщить Совету о моем существовании?
— Даже если члены Совета узнают, пока ты хранишь тайну, никто тебя не тронет.
— Черт, — выругалась я, вскочив со стула. Шеридан пытался обмануть меня, с помощью страха вынудить на обращение, это злило!
— Поздравляю, — произнес Филипп, с иронией наблюдая за моими метаниями. — Он действительно тебя хочет. Разве это не классно?
— Классно?! — возмутилась я искренне. — Он солгал мне!
— Ну и что с того, — широко улыбался француз. — Ох, Amour! В любви все средства хороши. Ты бы даже не узнала. Я сдал его тебе с потрохами, да? — Он весело и коварно расхохотался
— Хорошо, что я с тобой поговорила, — сцепив зубы, кивнула я.
Уже перебирала в уме все возможные варианты отмщения Шеду. Так злилась, что даже забыла о вампиршах в ванной.
— А ты крепко его зацепила, — задумчиво пофилософствовал Филипп, улыбаясь с долей восхищения. — Заставить вампира отказаться от своей сущности — это сила, девочка.
— Я не заставляла, он сам. Он просто другой, не такой, как вы, — возразила я уверенно, но воспоминания из прошлого, когда он впервые собрался поохотиться на людей в городе, а я приказала ему тогда убираться, вспыхнули в голове. Он вернулся и… что он сказал? Что дружба со мной ему важнее человеческой крови, вот что.
Я неудержимо покраснела. Было это правдой или случайным совпадением, я не знала. Но отчего бы девушке не помечтать?
— Ты сама знаешь: я прав, — подтвердил Филипп с улыбкой. — Он бы давно стал нормальным, не будь тебя.
— Я заставила его? — недоверчиво выдохнула я, пытаясь осознать, что же это значит для меня. Он относится ко мне серьезнее, чем я подозреваю? Уважает мои убеждения, потому что… любит?
— Невозможно заставить взрослого независимого мужчину поступиться своими желаниями, и раз твое одобрение важно для него, значит, ты ему дорога.
— Может, он просто иначе воспитан, — предположила я смущенно. — Вы же знаете его историю? Может, он вообще делает это не ради меня, а просто не хочет оставаться в одиночестве, я же приютила его и поставила такое условие…
Расслабленно откинувшись на спинку кресла, восседающий на нем, словно король, Филипп удивленно покачал головой.
— Что ты вообще знаешь о вампирах, девочка? По-моему, ничего! — он усмехнулся. — Ты относишься к нему слишком по-человечески. Не нужно примерять свои привычки к нам, это не сработает.
— Что ты имеешь в виду? — я снова присела напротив, слушая предельно внимательно. Что Шеридан о себе еще не рассказал?
— Пошевели извилинами. Он жил, попивая консервированную кровь из каких-то там бутылочек. Фу, даже представлять тошно. Холодная, несвежая, мерзкая кровь животных… Я как-то пробовал ради интереса — это хуже, чем вместо дорогущего вина выпить прокисший компот. И вот представь, что ты пьешь этот компот, сколько себя помнишь, веками! А затем вдруг попадаешь на винодельню, где любое вино тебе доступно, только руку протяни, не надо платить, ничего за это не будет! Бери, сколько влезет! И что ты делаешь? Жадно глядя на соблазнительные этикетки, продолжаешь пить протухший компот, намеренно отказываясь от своего счастья. Как думаешь, почему такое происходит?
— Ну, я не знаю, — я уставилась на свои сцепленные пальцы. — Надеюсь, ему воспитание не позволяет.
Филипп заразительно расхохотался, запрокинув голову.
— Привязанность, девочка моя. Привязанность для вампира — явление редкое, но если все же она случается, игнорировать его нелегко — гораздо сложнее, чем для человека. Наша любовь яростна и беспощадна, отчасти похожа на болезнь, на одержимость. Мы хотим быть с объектом страсти все время и любой ценой, а если возникнет причина для ревности, то точно дойдет до смертельного поединка. Возможно, именно по этой причине процент расставаний и даже убийств на почве любви так высок среди вампиров.
И как после такой «вдохновляющей» презентации согласиться
