смотрела на парня в полной растерянности, чувствуя, что снова его теряю, и на этот раз ситуация гораздо серьезнее, чем прежде. Такая серьезная, что своими слабыми человеческими способностями я вряд ли что-то могу исправить.
— Ты сказал им, где я живу? — прохрипела я не своим от страха голосом. О чем он только думал!
Вампир покачал головой, молниеносно натягивая джинсы, а затем метнулся в прихожую, чтобы надеть ботинки.
— Они пришли за мной по следу, — буднично объяснил он и взглянул снизу вверх: — Найти тебя для них — не проблема. Они знают твой запах, ты не спрячешься нигде. Нигде в своем мире, Лекси.
Я отказывалась верить в то, что у меня нет выбора.
— Я рискну, — выдавила с равнодушной улыбкой: он не заставит меня передумать даже под страхом смерти.
Шед ничего больше не сказал, лишь пожал плечами, признав мое право самой принимать решение — жить или умереть. Вечно существовать в облике монстра или погибнуть человеком? Выбор был очевиден.
— Я скоро, — мягко улыбнувшись, словно никакого спора между нами и не было, Шеридан коротко прижался к моим губам.
— Шед!.. — схватила я его за полы куртки, не дав улизнуть так просто. Вгляделась в черные фосфоресцирующие глаза, поражаясь тому, что они когда-то меня пугали. — Ты помнишь, о чем мы в прошлый раз говорили. Неужели ты идешь убивать людей…
Прочитав немой ужас, написанный на моем побледневшем лице, вампир приподнял уголки губ грустно и вымученно.
— Я выполню свое обещание, — повторил он неохотно. — Но ты не запретишь мне смотреть. — И с этими чудовищными словами ушел в ночь.
Все очень изменилось. Каждый день приносил новые и новые сюрпризы, чаще неприятные, с которыми все труднее становилось смириться. Нет, мы по-прежнему жили вместе, устраивая романтические вечера и страстные ночи, работали, общались, но Шеридан неуловимо становился другим.
Вначале, когда он впервые ушел со своими новыми друзьями-вампирами в ночь, им двигало любопытство. Но вернулся он немного потерянным: быть соучастником убийства, пусть даже и не принимающим в этом личного участия, ему не понравилось. В его мире люди были неразумны, он думал о них только как о животных. Здесь он знал, что любая из жертв может иметь семью, обладает разумом и высоким интеллектом. Женщины, мужчины, — они кричали, умоляли о милосердии, и он сбежал, не смог смотреть на страшную картину. Гулял по городу всю ночь в одиночестве, чтобы поразмышлять.
Я думала, с «друзьями» с тех пор будет покончено, но Шеридан заявил, что они — единственные, с кем он может оставаться собой и кому может рассказать о себе без страха быть непонятым или отвергнутым. Они были нужны ему, чтобы не чувствовать себя одиноким. Я не могла заменить весь его мир.
Он возражал категорически, чтобы они заходили за ним прямо в мою квартиру. Но эти вампиры были слишком дикими, чтобы носить сотовые телефоны.
Однажды женщина, представившаяся Каролиной, пришла, когда Шеда не было дома.
— Ну, здравствуй, Александри, — исказила она мое имя на французский манер, обнимая дверной косяк, будто загулявшая кошка. Ну, или если вернее, как шлюха. Пышные платиновые волосы были забраны вверх в высокой прическе, обнажая тонкую лебединую шею и изящные плечи. Будь она ухоженной и нормально одетой, выглядела бы красавицей.
— Алекса, — поправила я автоматически, вцепившись в ручку, но была слишком хорошо воспитана, чтобы захлопнуть дверь перед носом гостьи, каким бы она ни была монстром и по какой бы причине сюда не заявилась.
— Точно, — она сделала шаг вперед, намереваясь психически задавить меня и заставить отступить, но я проявила неожиданное мужество, вынудив вампиршу остановиться.
— Его нет дома.
— А я вовсе не к Сладенькому, — ухмыльнулась нахалка, и меня затошнило от клички, которой она наградила Шеридана. Ах вот как к нему обращаются женщины? Значит ли это то, о чем думать я совершенно не хотела? Представлять Шеда в объятиях этой парочки было отвратительно. — Я к тебе. Давно пора познакомиться.
Хотелось бы мне сказать, что она не с той ноты начала знакомство, и я не намерена терпеть от нее унижение, но на ее стороне все же была сила, и провоцировать убийцу я вовсе не собиралась.
Хищно улыбаясь, Каролина попросила пустить ее в душ. Из ее спутанных волос торчали листья и веточки деревьев, а одежда была явно снята с чьего-то плеча, местами порвана и испачкана. Даже опасаясь за свою жизнь, я не могла отказать девчонке в помощи, тем более что и выхода-то у меня особо не было — уверена, она вошла бы в любом случае.
— Мони-ик! — пропела она тогда высоким кошачьим сопрано, и в ту же секунду в моей квартире оказались все трое вампиров, а не один. Филипп по-прежнему выглядел опасным и вульгарным, подмигнув мне как старой знакомой. Даже отвесил небрежный реверанс, совсем как французский вельможа прошлого века. А вот девушка по имени Моник, с оливковой кожей и прямыми черными волосами, выглядела вполне мило и даже опрятно. Она вела себя спокойнее и серьезнее, чем ее единомышленники, не играя со мной в кошки-мышки и не издеваясь просто потому, что ей это нравилось.
Я старалась быть гостеприимной, хоть и дрожала от страха, словно осиновый лист.
Каролина и Моник уединились в ванной, и судя по бешеным звукам меняющегося напора и развеселому хохоту, устроили там настоящее сражение водой. А Филипп тем временем вальяжно развалился в кресле, положив ногу на ногу, и принялся развлекать меня рассказами из своего очень, очень далекого прошлого. И, так как он больше не вел себя как агрессивный социопат и не пытался намеренно запугать меня, постепенно я расслабилась и даже почувствовала себя в его обществе почти комфортно, несмотря на страшные глаза с ярким алым ободком.
— Значит, Шед не собирается обращать тебя? — невзначай поинтересовался вампир, наблюдая, как я, выбросив рваную одежду Каролины в мусорное ведро, подбираю для нее вещи из своего гардероба. Наверняка она взяла бы их без спроса, а так я опередила ее, избежав унижения, и, возможно, выторговала себе капельку уважения. Ну, и дополнительные очки жизни.
Лучше соврать, решила я.
— Собирается, но я хотела бы еще немного побыть человеком.
— Дело твое, — улыбнулся вампир почти приветливо.
Когда он не прикидывался зверем, его умиротворенный вид и вежливые манеры внушали доверие, располагали к себе, и я даже начала испытывать к нему симпатию. Особенно после того как узнала, что он был дворянином и родился во времена правления Людовика шестнадцатого. Приличное воспитание невозможно стереть даже веками существования
