лицо.
Мама её понимала и даже сама не позволяла подходить ближе, зато на Димку такое отстранение подействовало как раздражающий фактор.
– Вначале убила, теперь сторонишься, – язвительно заметил он и, поймав испуганный взгляд жены, подтвердил, – да, а ты что думала, я тебя жалеть буду? Ты посадила Машу в машину и значит, обязана нести за неё ответственность.
Девушка не ответила, потому что всё им сказанное было справедливо и не было оправдания Кате, за то, что та подвергла жизнь Маши опасности.
Сразу после похорон Рожковский уехал и даже с ней не попрощался. Поговорил только с Зинаидой Евгеньевной, пожелав ей выдержки, а на Катю даже не взглянул.
Вздохнув с облегчением, потому что если они не будут видеться, не придется врать, Маша начала потихоньку налаживать жизнь в образе Кати.
От её родителей она съехала в тот же день и по официальной версии «сняла» квартиру у Зинаиды Евгеньевны. Мама денег, конечно, с неё не брала, но, надо же было соседям что-то сказать.
Катины вещи, которые девушка привезла от родителей, она перебрала. С большей частью пришлось распрощаться, остальные оставила, потому как, денег на новый гардероб не было.
Фотографии, на которых была изображена Маша, девушка убрала, оставила только нейтральные снимки, а обстановку в квартире менять не стала. Ей нравилась её прежняя жизнь и забывать что она любила до того как стала другим человеком Маша не хотела.
Но тоска и депрессия не отступали. Маша очень сильно скучала. По старым знакомым, по одноклассникам однокурсникам, к которым она даже не сможет придти на вечер встречи, по соседке Татьяне, взбалмошной, но доброй. Даже по Ирине. У неё совсем не осталось друзей, кроме разве что множественных Катины «контактов», неустанно разрывающих телефон звонками. Но их Маша упорно игнорировала.
К своему «новому» имени, с которым ей видимо, придется жить до конца своих дней, она привыкла достаточно легко, но иногда на улице, когда слышала знакомое «Маша», девушка вздрагивала и оборачивалась.
Катина внешность, которая раньше так ей нравилась, уже начала раздражать, но и обрезать длинные волосы было жалко.
За неделю, что прошла после собственной смерти, Маша несколько раз только выходила в магазин, остальное время проводила в обычном ничегонеделании перед телевизором.
И когда в начале десятого утра Катин телефон неожиданно зазвонил, Маша, боровшаяся полночи с бессонницей, с трудом разлепила глаза и только надпись на экране «Даша отдел кадров» заставила девушку моментально отбросить остатки сна.
– Ты где потерялась, Рожковская? Забыла, отпуск закончился и тебе вообще-то сегодня на работу. – Раздался звонкий женский голос в трубке. И уже тише. – Кать, тебе лучше придти, потому что шеф сказал, что если ты не появишься, он уволит тебя по статье.
– Я у стоматолога. – Неожиданно для самой себя солгала Маша.
– Очень хорошо. Значит, ты скоро будешь, я так Дмитрию Александровичу и передам.
Не совсем понимая, что происходит и почему она должна идти на ненавистную работу Маша начала медленно собираться и примерно через час все-таки появилась в офисе.
Десятки глаз тут же уставились на неё. За время своего отсутствия Катя сбросила еще парочку килограмм, побледнела и осунулась. Её волосы выглядели как причесанные наспех, на лице минимум косметики и отсутствие каблуков на туфлях.
Вадим критически окинул взглядом бывшую возлюбленную, не понимая, что он раньше в ней такого находил. Нынешняя Катя ему совсем не нравилась.
Поздоровавшись со всеми, Маша села за Катино рабочее место и включила компьютер.
Какое ужасное дежавю. Она, офис, компьютер. Верка напротив.
Нет. Снова работать здесь она точно не сможет.
– Димка просил, чтобы ты к нему зашла, как только появишься. – Прошептала Вера и улыбнулась, всем своим видом показывая, что они были и остаются подружками. – Он стал таким ворчливым. – Коллега закатила глаза.
– Хорошо. Уже иду. – Маша сморщила носик, предчувствуя нелегкий разговор с Рожковским и подойдя к двери начальника, постучала.
– Войдите. – Из- за закрытой двери послышался знакомый голос.
Маша с бьющимся сердцем вошла, и тут же в нос ударил привычный запах парфюма. Она прикрыла за собой дверь и подняла глаза на Димку.
Он за неделю практически не изменился. Всё такой же собранный и красивый, разве что раздраженный не в меру. Наверное, от её присутствия.
– Ну и где ты ходишь? – Вместо приветствия сердито произнес Рожковский. – Не забыла, что пока еще на меня работаешь.
– Я заявление хочу написать. – Также вместо приветствия пробормотала Маша.
Это решение всех проблем пришло в голову совершенно спонтанно. Точно! Она ведь может запросто уволиться и уехать навсегда из этого города. А может они с матерью вдвоём уедут? Надо будет ей сегодня же предложить.
– Эй, ты где?
Маша очнулась только когда увидела перед собой пальцы Дмитрия, которыми он пощелкивал, стараясь обратить на себя внимание. Поморгав глазами, девушка уставилась на него.
– У меня еще куча твоего барахла дома осталась. Хотел привезти на работу, но не знал, появишься ли ты. – Димка с ехидством посмотрел на жену. Вот ведь стерва! Корчит из себя невинность.
– Можешь выкинуть. – Решила Маша, прикидывая, понадобятся ли ей еще вещи или достаточно будет того что уже есть.
– Ладно, – Рожковский пожал плечами, – сегодня же выкину. А насчет увольнения, – он усмехнулся, – пиши заявление. С отработкой две недели и высчитаю за…, – он манерно посмотрел на часы на запястье, – прогулянных два часа.
– Я забрала заявление о разводе. – Маша вспомнила, что совсем забыла сказать, что узнала от Кати в день аварии.
– Я знаю. – Димка помрачнел. – Новое можно подать позже. Я хотел в тот же день, но не принимают.
– Я не знала. – Маша обреченно пожала плечами, не зная, что еще добавить.
– Ладно, иди, работай, – буркнул Димка, ожидая, что Катя не угомонится и обязательно скажет что-нибудь гадкое, но жена вместо ожидаемых пререканий просто развернулась и вышла.
Весь день Маша просидела, просто тупо пялясь в экран компьютера, совершенно не соображая с чего начать. Рожковский нагрузил её работой, но она даже на сантиметр не сдвинулась с мертвой точки.
– Катюш, тебе помочь? – Вадим в своей вежливо-ленивой манере предложил посодействовать, и она не отказалась. Маша и не знала, что в эту минуту за ней пристально наблюдал муж, и когда она отдала папку с отчетом Вадиму, тот презрительно ухмыльнулся.
Вечером, забрав у Богданова
