готовый отчет, Маша даже не стала перепроверять данные. Какая разница, какие цифры всё равно она не может сосредоточиться на работе.
А уволиться по статье тоже не вариант. Катя бы не захотела, чтобы Маша так просто разрушила её карьеру.
Отдавая папку Дмитрию, Маша старалась не смотреть ему в глаза, но он почему-то уточнил.
– Сама делала?
– Нет. – Она не видела смысла ему лгать. Маша потупила глаза.
Димка усмехнулся.
– Богданов как всегда?– Девушка кивнула. – Ладно, хоть не врешь. – Он смягчился. – Может, заберешь свои вещи. Жалко все-таки выкидывать.
Маша отрицательно покачала головой.
– Нет. На маршрутке не довезу, а машину я…, – Маша запнулась, вспомнив, что Катя как раз таки водила машину, – в общем, машину я тоже не вожу. Теперь. – Уточнила она.
Димка что-то недолго обдумывал, вертя в руках её папку с отчетом.
– Ладно. Собирайся. Последний жест доброй воли. Заберем твои шмотки, и я отвезу тебя домой. И на этом поставим жирную точку в наших отношениях.
Спорить с ним было бесполезно. Маша взяла сумочку и спустилась вниз. Рожковский уже ждал её в машине.
Опять эта машина.
Дорога.
Его квартира.
У Маши закружилась голова, и она, расположившись в салоне, откинулась на подголовник. Всю дорогу девушка молчала, отвернувшись к боковому стеклу.
Господи, почему он не может просто её отпустить безо всякой отработки! Неужели не понимает как ей невыносимо тяжело!
А может ей в аптеке таблеток купить? Снотворных каких-нибудь? Нет. Маша сразу отогнала от себя эти черные мысли. Она должна теперь жить за них обеих. Жить, а не умереть.
– Чего молчишь? – Стоя на светофоре Рожковский не выдержал и прервал тягостную тишину.
– А? – Маша вздрогнула и рассеянно посмотрела на него.
– О чем задумывалась, спрашиваю. – Съехидничал он.
– Да так. – Она покачала головой. – Мимо аптеки проезжали. О лекарствах думала.
Доехав без пробок до дома, они поднялись на лифте на шестой этаж и возле двери столкнулись с соседями. Толик ковырялся в замке своей входной двери, а Лида ему, чем могла, помогала. Соседи Рожковским несказанно обрадовались и, поприветствовав, в один голос, начали приглашать зайти в гости.
– Мы сейчас не можем, – довольно сухо ответил Дмитрий.
– Да ладно вам, – улыбнулся Толик, – Катюша вон какие вкусные пироги печет. Мою Лидуську, вроде, тоже обещала научить? Помнишь? – Он посмотрел на Машу.
Маша то конечно помнила, а вот настоящая Екатерина Рожковская вряд ли могла об этом знать. И что ей теперь делать? Разыгрывать перед этими милыми людьми амнезию или признаться, что такой разговор был.
– Помню. – Неуверенно пробормотала Маша. – Но сейчас не получится.
– Ладно. – Согласился Толик. – Как-нибудь в другой раз.
– Представляю, что было бы за представление, если б ты решила «научить» Лидку печь. – Съязвил Рожковский, едва они скрылись от назойливых соседей за дверью. – Что кухню бы им подожгла это уж самое малое. – Он рассмеялся довольный шуткой.
Вручив Маше два полных пакета с одеждой, стоявших у порога в прихожей, Рожковский потянул жену к выходу. Ему просто не терпелось поскорей от неё избавиться.
У подъезда девушка неожиданно вспомнила, где она теперь живет и остановилась. Димке никак нельзя было туда ехать.
– Дим, – Маша повернулась к Рожковскому, – я дальше сама, ладно. Я тут подумала. Не стоит меня подвозить. На маршрутке доеду.
– Как знаешь. – Мужчина пожал плечами и, развернувшись, скрылся в подъезде.
Поднявшись в квартиру, Димка не удержался от любопытства выглянуть в окно. А вдруг она еще не ушла? И действительно, Катя сидела во дворе на скамейке.
На самом деле девушка просто обдумывала, а нужно ли ей это тряпьё или лучше выкинуть. Приняв твердое решение, Маша двинулась к мусорным контейнерам и под изумленным взглядом Рожковского отправила два пакета с Катиными вещами на мусорку.
– Мама, как ты смотришь на то, чтобы мне уехать?
Распрощавшись с ненужными вещами, Маша отправилась к матери, с которой ей предстоял серьёзный разговор. Жить в этом городе и работать в конторе Рожковского означало обречь себя на невыносимые страдания.
– Ты это серьёзно? – Зинаида Евгеньевна поставила перед ней чашку ароматного чая и села за стол напротив дочери.
– Да. – Кивнула Маша, отхлебнув из чашки. – Сегодня мне пришлось выйти за Катю на работу. Это было так…. – Она вздохнула и поморщилась. – В общем, я поняла, что просто не смогу работать с ним и находиться рядом. Это слишком тяжело.
– Может, стоит тогда рассказать ему всю правду? – С надеждой в голосе, в который раз намекнула женщина.
– Как ты себе это представляешь? – Маша нахмурилась. – Вначале я была Катей, затем самой собой, теперь снова Катей. А вдруг завтра я стану ещё кем-то. И каждый раз в новой ипостаси мне продолжать искать Диму? Так я его просто с ума сведу. К тому же, мне кажется, он уже смирился со смертью Маши и я лишь свое правдой добавлю ему страданий.
– Не думаю. – Зинаида Евгеньевна покачала головой. – Я несколько раз видела его на кладбище.
– И что он там делал? – Маша несказанно удивилась сему факту.
– Ничего особенного. – Мама поднялась, чтобы помыть чашки, но Маша её остановила и принялась мыть сама. – Принёс цветы, потом постоял недолго. Что-то говорил, но я не расслышала. А подходить не решилась. Не хотела мешать. – Она помолчала. – Может, не стоит уезжать? – Зинаида Евгеньевна умоляющим взглядом посмотрела на дочь, но та была непреклонна. Тогда женщина вздохнула и решила. – Если так, то и я тогда с тобой поеду. Ну, что я буду делать одна в этом городе без тебя?
Обдумав, куда и как они поедут, женщины решили завтра же забронировать билеты на поезд. До Машиного увольнения оставалось ровно две недели, этого как раз хватит, чтобы полностью собраться и найти настоящих квартирантов в Машину квартиру.
На следующий день они с секретарем Еленой через Интернет подобрали подходящий поезд на Москву и забронировали билеты как раз на Катин последний рабочий день. Девушка сама заполнила паспортные данные на двоих отъезжающих.
– А вот и сообщение. Написано, что билеты забирать в начале следующей недели. – Елена улыбнулась и кивнула Маше. – Значит, все-таки
