поможет. А я уже мысленно выдела себя чуть ли не уважаемым редактором. Не среди аристократов, конечно, уважаемым, а среди адекватно мыслящих людей. В общем, я молчала. И Алекс списывал мою нервозность на предсвадебную суету.
Утром перед свадьбой я проснулась с большим желанием убивать. Всех убивать, включая жениха, да.
Успешно накрутив себя, я смотрела исподлобья и цедила слова сквозь плотно сжатые зубы.
— Узнаю себя в молодости, — одобрительно заметила Дарая.
Она вместе с остальными моими родственницами появилась в моей спальне за три часа до бракосочетания, чтобы приготовить меня к такому важному событию.
— Вика переплюнет кого угодно своим тяжелым характером, — хмыкнула мать. И уже мне. — Дочь, сегодня важный день в твоей жизни. Расслабься и наслаждайся им.
Наслаждаться, когда напротив стоит и противно ухмыляется родная сестренка? Да она всей своей позой намекает, кто именно будет автором статьи обо мне. И в каком тоне та статья будет написана. И я ведь не увижу ее вплоть до выхода газеты. Вот что самое обидное! Тут точно никак не повлиять на «творчество» Маринки!
Поэтому я и одевалась, и красилась хмурая и недовольная. Мое настроение не улучшило ни нежно-персиковое платье с небольшим декольте, широким поясом и пышной юбкой, ни макияж, ни прическа, ни туфли под цвет платья. Да даже обещание прабабушки порадовать молодую невесту неплохой суммой денег исключительно на мои траты, настроение не подняло.
И к алтарному залу, расположенному в глубине замка, я шла как на казнь. В окружении конвоиров, почему-то считавшихся моими родственниками.
В просторном зале с алтарем, на котором приносили брачные клятвы многие предки Алекса, уже находились его родственники. Все те же, все там же. Я, конечно, их не пересчитывала, но на первый взгляд казалось, что пришли все, кто был на встрече-знакомстве.
Сам Алекс, в синем костюме, стоял у алтаря, ожидая моего прихода. Он следил глазами за мной, когда я входила в зал, следил, пока я шла по красному ковру, следил за моим приближением к алтарному камню. И был похож на пса, вот-вот готового сорваться с цепи. Напряженный, он внимательно отслеживал каждый мой шаг. Похоже, окружающие, включая его, ждали от меня только гадостей. Никто не верил, что свадьба пройдет спокойно. Иначе прабабушка и Дарая, как самые опытные магички, не шли бы впереди и позади меня, перекрывая мне все пути для побега.
Я не спорила, так как вознамерилась все же выйти замуж за этого наглого, несносного некроманта. Не скажу, что хотела испортить ему всю оставшуюся жизнь. Но с удовольствием развлеклась бы, да, припомнив ему то пренебрежение, с которым он обращался со мной раньше. В общем, я была полна планов.
Дорога к алтарю закончилась самим алтарным камнем. Алекс убедился, что я встала рядом с ним, а родственники отошли подальше. Затем он положил свою ладонь на камень. Я сделала то же, отмечая шершавую поверхность последнего.
— Я, Алекс Норганарский, лорд Шартонский и Органский, беру в жены Степанову Викторию Андреевну. Клянусь, что…
Слова звучали в зале, отражаясь от потолка и стен. Клятву Алекса все собравшиеся слушали с каменными лицами. В глазах матери, стоявшей неподалеку, я читала: «Слава богам, сплавили замуж эту заучку».
Думаю, остальные мои родственники, независимо от пола, были полностью с ней согласны.
В одном ряду с матерью стоял прадед. Он смотрел на меня с умилением и, вероятно, уже раздумывал, кого же подобрать в жены Эдику и в мужья Маринке. В общем, не мне одной предстояло мучиться.
Между тем Алекс закончил читать клятву. Я пробубнила свою, короче и проще. Мол, да, согласна, обещаю подчиняться священной воле дражайшего супруга.
Сразу же за окном прогремел гром и сверкнула молния. Боги приняли клятву. Чудно. Просто чудно. Теперь я — замужняя женщина. Ну, и кто первый осмелится поздравить Алекса с такой супругой?
— Что это?! Нет, ты скажи мне, что это?! — в праведном негодовании размахивала я перед носом Маринки очередным номером газеты.
Именно в нем появилась статья о моей свадьбе. С магснимками причем. Этакой аналог земных фотографий. Дорогущие. Но Маринку их стоимость не остановила. И теперь я любовалась своей физиономией, перекошенной в разные стороны. На одном снимке меня повело налево, на другом — направо, на третьем лицо вообще расплылось, как после укуса десятка пчел.
Лоресса, сидевшая в гостиной вместе с нами, уже давно рыдала от смеха. Ну хоть кто-то радовался жизни. А вот мне было не смешно. Особенно когда я представила себе, что скажет и сделает Алекс. Он же сначала обстебет меня всю, а потом пойдет выяснять отношения с прадедом и мужем Лорессы. И тогда газету можно считать «закрытой».
— Это третья допечатка тиража, — любезно просветила меня Маринка. — А что? Ты тут очень даже ничего вышла. Не хуже, чем с реальности. Ай! Вика, прекрати! Лоресса, спасай своего штатного фотографа!
Поздно. Я уже вошла в раз и стучала небольшой диванной подушечкой по всем частям тела Маринки, до которых могла дотянуться.
— Что здесь происходит? — в комнате появилось еще одно лицо, спасшее Маринку от избиения.
— Газета на столе, — откидывая подушечку в сторону, злорадно сообщила я.
Алекс окинул внимательным взглядом вмиг напрягшихся Лорессу и Маринку и только потом потянулся за номером газеты.
Статью и фото он нашел быстро. А вот рассматривал их с преувеличенным интересом.
— Как много нового я узнаю о собственной супруге, — задумчиво произнес Алекс, возвращая газету на место. Видимо, собирался хранить ее как память для наших с ним потомков. — И кто снимал? Лоресса, ты? Нет. Значит, вторая правнучка Ромира Шарнатарского. Дамы, полагаю, вам сейчас лучше отправиться по домам. Лоресса, я обязательно наведаюсь к вам и пообщаюсь с твоим супругом.
Два портала за минуту, и вот уже в гостиной остались только мы с Алексом.
— Ты не удивлена. Разозлена, да. Но не удивлена, — повернулся ко мне Алекс.
И вот в кого он такой умный?!
— Я не твоя сестра, хоть и внучка Ромира Шарнатарского, — проворчала я. — Нечего меня запугивать.
Алекс хмыкнул, щелкнул пальцами, и газета растворилась в воздухе.
— Сохраню на память, — сообщил он.
Гад! Сволочь и гад!
Впрочем, и Алекс предсказуемо оказался не всесильным. Как я и думала, прадед выслушал его и наотрез отказался закрывать газету. Она приносила не только информацию, но и не малый доход. Единственное, на что согласился прадед, — это прикрутить пыл у своей правнучки. Так что
