полотно. Что-то из неоклассицизма?]
А вот моя старая подруга была более прямолинейной:
407: [Такое чувство, будто кабан скунса трахнул.]
Два мужских голоса в голове надрывно закашляли, а я непонимающе посмотрела на волка. Конечно, обижаться на жесткую критику я не собиралась, потому что, во-первых, для гения нормально быть непризнанным, а во-вторых, публичная личность должна иметь высокую стрессоустойчивость. Моя стрессоустойчивость настолько велика, что способна вызвать трепет и уважение у монахов-отшельников.
407: [Я вижу поросячий пятачок, хвост с полоской и тело пряничного человечка. Хост, скажите, герой уже видел рисунок?]
909 ответил вместо меня: [Видел.]
407 настороженно уточнила: [И что сделал?]
909: [Сначала попытался пристрелить волка, но сдержался, а потом ушел на работу.]
Мы замолчали, а потом старая, умудренная жизненным опытом система задумчиво произнесла:
[Знаете, хост. Если мужик попытался пристрелить волка, а не вас, то это точно любовь.]
"Да? А я думала, что любовь, - это когда он называет тебя солнышком и дарит твои любимые цветы."
007 и 407: [...]
909: [Хост, я...]
"Пф-ф-ф ха-ха-ха, что за серьезные лица, друзья? Просто шутка, просто шутка)))"
Люблю шутить, когда при мне начинают упоминать героя. Иногда начинаю шутить без разбора. Зато упоминать героя перестают. Чудненько же?
407: [Да? А я вот уже целый день не могу отделаться от мысли, что вы флиртуете с 909. Ну если это шутка, то ладно. У вас всегда было отбитое чувство юмора. Лучше пусть 909 расскажет свою историю. Эй, парень, со мной все ясно, а где ты был все это время?]
909: [Да моя история почти не отличается от твоей. Тоже провалил задание, не смог найти общий язык с другим хостом и захотел вернуться.]
Казалось бы, на этом можно было бы и забыть всю эту историю, но почему-то на этот раз молчание 007 показалось каким-то подозрительным. Клянусь, я слышала его тихий понимающий смешок. Что-то эти двое темнят.
Вот так неспешно и без происшествий прошли оставшиеся до свадебной церемонии дни. А утром последнего дня начался завершающий этап миссии.
Осень - прекрасное время для свадеб. В начале октября солнце уже смягчилось, а холода еще не наступили. Лишь пожелтевшие листья устилают землю золотым одеялом.
Высокий мужчина стоял перед зеркалом и неторопливо повязывал галстук. Подумать только! Ради этой свадьбы он даже белую рубашку прикупил. Хотя белый цвет ненавидит до смерти.
Уже подготовлен лимузин, цветы и украшен зал ресторана. В церкви ждет старый священник, а на банкете будет большой красивый свадебный торт. Даже фейерверк запланирован в конце торжества.
Но что-то все равно не давало ему покоя. Александр смотрел на свое отражение и пытался вспомнить, как вообще до этого дошло.
Все началось в самый обычный день. Знакомый позвал в клуб обсудить какое-то дело, связанное с его основной деятельностью. Кажется, он хотел договориться о слежке за каким-то человеком. Сейчас уже и не вспомнить, за каким именно. Но что он точно помнил, так это момент, когда она вошла в зал.
Играла музыка, куча народа вокруг, а по телефону какой-то разговор с начальником охраны, но ее появление парень почувствовал сразу. Это не было радостное волнение, о нет. Его будто огнем окатило, а ведь он в тот миг даже не видел ее. Это не была страсть, это было что-то более темное, древнее и неукротимое.
Есть люди, которым трудно объясниться в любви. Они ведут себя нелепо, а иногда даже грубо, но бывают и такие, кто не может даже определить, какого рода чувства испытывает. Это был именно тот случай. От ее приближения все внутренности огнем горели, и хотелось впиваться зубами в мягкое тело, пока не пойдет кровь. Вложить всю душу в жадный укус. Разве может человек о таком думать? Нет, конечно, нет. Разве что псих.
Ему большого труда стоило нормально завершить разговор и укротить вспыхнувшее пламя в груди. Сбросив вызов, он какое-то время продолжал стоять спиной, пытаясь привести в порядок выражение своего лица, чтобы не испугать народ зверским оскалом. Чтобы не испугать ее. Нужно подобраться незаметно, и тогда добыча точно не ускользнет.
Но вот он взял себя в руки, обернулся и увидел девушку. Она стояла рядом с тем самым знакомым, которые его сюда позвал.
Терзаемый недовольством, герой решил подойти, но стоило приблизиться, как он услышал разговор двоих. Кажется, эта блондинка в вульгарном черном платье что-то возмущенно выговаривала его другу. Это звучало достойно, но в то же время гасило огонь в груди почище жидкого азота. Александр чувствовал, что от ее "правильных" речей у него остывает кровь, но вместе с тем появляется потребность сблизиться.
Когда она обернулась, то упала прямо в руки. Тонкая, нежная, почти невесомая. Приникла к груди и испуганно посмотрела в глаза.
На самом деле, у нее должен быть другой взгляд. Не этот кроткий и напуганный. Она тихо извинилась, а ведь должна была зло усмехнуться и выдать что-то ненавистно колкое. Что-то такое, за что он с удовольствием придушил бы собственными руками. Он опустил взгляд на ее шею и почувствовал сильное притяжение. Вот только не понял, поцеловать ее хочет или сжать до хруста. Скорее, оба варианта сразу.
Справившись с порывом, он молча отпустил блондинку, а когда та покинула зал вместе со своей невнятной подругой, подошел к Андрею, чтобы узнать, о чем эти двое говорили. Он ожидал услышать, что та пришла заступаться за подругу, но неожиданно друг сказал, что эта девчонка полностью отбитая на голову. Сначала заставила его пойти пить, а потом отругала ни за что. Сказал, что у нее биполярка и она сумасшедшая.
Герой вернулся домой, раскопал всю информацию о девушке, а потом отправил за ней личную охрану. Александр хотел просто побеседовать и отправить ее обратно, но...
Анна ворвалась в дом, как призрак, в этой своей белой прабабушкиной ночнушке, пыталась что-то гневно говорить, а у самой глаза смеялись. Обвинила трех охранников в домогательствах, а он застрелил их, не задумываясь. Ему даже не интересно было, правда ли они ее трогали. Одной мысли о том, что кто-то еще прикоснется, было достаточно, чтобы привести его в ярость.
Александр решил посадить девчонку под замок, иначе она может просто испариться, выскользнув прямо из рук.
На этом странности не закончились. Девушка даже не попыталась кричать, вырываться, не залилась слезами и не стала колотить кулаками в запертую дверь, пытаясь выбраться. Ее будто... все устраивало. Еще тогда он должен был понять, что что-то не
