я сама ультимативно затребовала от Виви включить Рашеля в водительский штат, да еще и впоследствии отхватила его себе в качестве личного водителя, вряд ли властный господин станет чересчур уж давить на «моего» человека.
‒ Терпимо, ‒ уклончиво отвечает Рашель и слегка вздрагивает, покрываясь мурашками. Наверное, из-за моих настойчивых приставаний к его кудряшкам. — Отлично кормят, медобслуживание за счет работодателя, да и зарплату не задерживают. Хотелось бы, конечно, тут подзадержаться. — Он красноречиво вглядывается в мое лицо.
Хмм… А неплохо бы себе заиметь помощника с тачкой. Он, ясно-понятно, может попасть под гневный удар Виви, если будет следовать моим указаниям, идущим вразрез командам господина. Но без моей поддержки Рашеля бы здесь и не было, так что, полагаю, намерено подводить паренек меня не станет.
‒ Про дальние дали я шутила. Не принимай всерьез.
Откидываюсь на спинку сиденья. В окне виден кусочек массивной стены «Ораж». Я сама попросила Рашеля припарковаться подальше от главного входа. Человеческая девчонка-студентка, запрыгивающая в салон шикарного авто сразу после выхода из университета, притянула бы не меньше двух десятков любопытных взглядов. Меня же больше прельщает позиция незаметности, которой придерживается Роки. И если ему, в силу его эффектности, мало идет на пользу такая таинственность, то я, как восставшее из мертвых чудище, вполне достойна маленького островка спокойствия от чужих пересудов.
‒ Значит, домой? — примирительным тоном уточняет Рашель. Его отражение деликатно улыбается мне в салонном зеркале заднего вида.
‒ Туда-туда. В обитель непокоя, ‒ добавляю я. — Как дядя себя чувствует?
‒ Тихонько идет на поправку. — Рашель выруливает со стоянки. — Думаю, все его беды от стресса. Кстати, он, скорее всего, не вернется на прежнюю работу.
‒ Господин Люминэ выжал из него все соки? — хмыкаю я.
‒ Кажется, ему нравилось служить господину Люминэ. — Рашель пожимает плечами. — По крайней мере, ничего плохого он никогда не рассказывал. Дело в возрасте. Хочет отдохнуть.
‒ Ну, тогда поздравляю. Ты и дальше будешь вместо него тут мучиться.
С мотивирующей поддержкой у меня по-прежнему пресно и туго. Но, судя по довольному лицу, Рашель все же словил пару позитивных волн.
‒ Буду стараться, ‒ от души обещает он.
А уж тут как повезет. У господина Люминэ может быть совершенно иное мнение на этот счет.
* * *
То, что мне позволили спокойно принять ванну и не вторгались в мою приватность, пока я переодевалась, вовсе не значит, что о моем существовании забыли.
Я, конечно, могла притвориться мебелью и просто не покидать спальню Виви, тем более что от ужина я отказалась, а Лиллоу порадовал меня новостью о том, что господин вернется лишь ближе к ночи…
Свобода и уединение. Красиво звучит.
Одно «но» только.
Совесть существенно мешает моей приятной жизни.
Поэтому, мысленно ругая собственную расточительность в разбрасывании отвратительных обещаний, выглядываю в коридор и воровато оцениваю ситуацию.
Пусто. И тихо.
Может ли быть, что Лиллоу, который, к слову, ни о чем мне не напомнил в ходе вечерней беседы, запамятовал по поводу моего обещания понежничать с Эли? И возможно ли, что и сам паразитенок давно уже сопит в своей люльке, досматривая сотый сон?
Мечтать не вредно. А давать обещания легко и просто.
И лишь от внутреннего самокопания никак не отделаться.
Насторожено прислушиваясь к каждому шороху, прокрадываюсь до лестницы и смотрю вниз. Ни намека на шевеление.
Шурх-шурх-шурх…
Определив направление, откуда слышится странное шуршание, разворачиваюсь и, замаскировавшись под статую, жду появление источника. Шум исходит из бокового коридора — того самого, где в прошлый раз скрылся Лирис. Туда я еще свой нос не совала. Не возникало особого желания устраивать исследовательский бросок по поместью.
Ожидаю. Громкость шуршания нарастает. А в полумраке уже вырисовывается нечто живое.
Непроизвольно кривлюсь, когда на свет, покачиваясь, выходит Эли. Пижамка цвета салата пестрит четкими рисунками авокадо, а ноги мальчишки утопают в пушистых светло-зеленых тапочках с торчащими сплетенными нитями и миниатюрными вязаными ягодами. Паразитенок абсолютно не сосредоточен на контроле за собственными ногами, отчего те еле поднимаются, а подошва тапок трется о пол, создавая те самые шуршащие звуки.
Несмотря на мои старания, направленные на маскировку, Эли все равно замечает меня. Хотя смешно называть «стараниями» попытку изобразить местный декор, при этом находясь посреди коридора в розовой футболке и ярко красных пижамных брюках.
Да у нас с мелкотой прямо парный лук. Осталось организовать пижамную вечеринку.
Потирая кулачком левый глаз, Эли топает прямо ко мне. Силюсь держаться до победного и не дать деру.
‒ Мамочка.
Уворачиваюсь от тянущихся ко мне ручонок и зацепляю согнутыми пальцами дитенка за шиворот — Эли не рассчитал силу порывистого обнимательного броска и почти улетел вперед. Частенько же с ним такое случается.
‒ Предупреждала ведь, дурацкие прозвища под запретом.
Виляю в сторону повторно, потому что Эли, не утратив мотивации, вновь захотел поймать меня своими миниатюрными зацепушками.
‒ Уверен, ничто в этом мире не способно остановить Эли, если он решит что-то сделать.
Изображаю звук, при котором обычно изо рта исторгается не прижившаяся внутри еда, и с мрачным видом поворачиваюсь к лестнице. Лирис к этому времени преодолевает последнюю ступеньку и приклеивается боком к перилам. Он тоже при параде — пижаму в белых оттенках украшает сложный орнамент из множества разнообразных разноцветных плюшек и булочек.
И спасибо большущее, что хоть старший на меня с объятиями не бросается.
Успеваю только подумать, а Эли — сонный, но в то же время чересчур внимательный к смене обстановки в свою пользу, ‒ мигом зацапывает меня за талию.
Так, отвлекающий маневр — это уже против правил, считаю.
‒ Говорил же. — Лирис смотрит на брата не менее угрюмо, чем я. — Его не остановить.
‒ А тебе чего, хвостатое чудовище?
Сегодня старший братец предпочел пушистому хвостику распущенные волосы, однако ошарашенным он выглядит вовсе не от моего объективно неподходящего прозвища. Причина в жесткости моего тона. Зуб даю.
А чего он, собственно, ожидал? Отколошматил
